Швея из Парижа - Наташа Лестер

более подходящий, – шепнула Эстелла. – Мне нужно другое. А еще спасибо. Немногие мужчины согласятся впустить в дом двух, по сути, незнакомых людей, чтобы разделить с ними так тяжело заработанный отпуск.

В мире не было ничего, что Алекс не сделал бы для нее! Он не мог поверить своему счастью – из всех женщин на свете единственная и самая удивительная каким-то образом влюбилась в него! Он не мог произнести ни слова, понимая, что готов разрыдаться, и просто яростно прижал Эстеллу к себе, чтобы она не видела его лица, не видела, что он вот-вот заплачет – от радости, от чувства благодарности и от того, что жизнь чертовски хороша.

Но, кажется, Эстелла все поняла, потому что она потянулась вверх, достала до его подбородка и наклонила к себе, а потом посмотрела прямо в лицо – так, как еще никто не смотрел.

– Я люблю тебя, Алекс.

И снова поцеловала.

* * *

Наконец Эстелла с Алексом сумели на время оторваться от своей импровизированной постели, чтобы сесть в машину и отправиться в долину Гудзона. Всю дорогу они болтали. Полная противоположность тому, что рассказывала Джейни о своем муже, ведь Эстелла знала Алекса лучше, чем кого-либо другого, хотя многие факты и события были ей неизвестны. Однако самое важное она выяснила. Например, по пути спросила:

– Сколько тебе лет?

– Исполнилось двадцать семь, как раз когда мы были в Париже.

Двадцать семь. Какой молодой.

– Помню, ты как-то говорил, что шесть лет работаешь в разведке. – Она взяла его руку. – Наверное, не так много людей начинают заниматься подобными вещами едва ли не сразу после двадцатилетия…

– Я работаю на британское правительство со дня окончания юридической школы. Вот почему в последние шесть лет не так часто бываю в Нью-Йорке. Разве что короткими наездами, туда и обратно. Этого достаточно, чтобы поддерживать легенду об американском гражданстве. А большую часть времени провожу в Европе.

– Ладно. – Эстелла поняла, что больше из него не вытянуть. – Вот сейчас приедем и отпразднуем твой день рождения как следует.

Что означало: едва успев поздороваться с домработницей, они помчались в спальню Алекса. У двери он хитро улыбнулся:

– Сейчас мы с тобой впервые вместе ляжем в постель. Даже такой бабник, каким меня считают, обычно удосуживается найти для подобных забав кровать. Похоже, это ты меня испортила.

– Мы с тобой уже лежали вдвоем в постели, – рассмеялась Эстелла. – В Париже.

Алекс притянул ее к себе и поцеловал лоб, щеки, шею.

– Это была пытка. И без того плохо, а тут еще надо лежать и прикидываться, будто ничего не чувствую к тебе, сидящей совсем рядом… Я чуть не умер.

– Зато сейчас можешь не скрывать своих чувств. – Эстелла увлекла его на кровать и коснулась шрама над левой бровью.

– След падения с парашютом.

Она поцеловала шрам, затем провела по второму, почти скрытому щетиной.

– Стычка с двойным агентом в Марселе, – пробормотал он.

Эстелла поцеловала и этот шрам, а затем продолжила свои исследования, расстегивая одну за другой пуговицы на рубашке и брюках, освобождая от одежды и изучая историю его тела, выясняя значение каждого шрама. Она коснулась губами и пальцами всех давних ран, и Алекс сознался в их происхождении, а потом она двинулась дальше и доверила своим губам доказать, как сильно она хочет его, как доверяет ему и как не в силах от него оторваться.

После каждого поцелуя Алекс шептал ее имя, повторял его громче, а затем еще громче, пока наконец не приподнял ее голову, и она безошибочно прочла в его глазах желание.

– Я люблю тебя, Эстелла!

Она позволила перевернуть себя на спину, и Алекс проделал с ней то же самое, что и она с ним: пометил все тело своими губами, повторяя с каждым поцелуем те же слова.

Часть 8

Фабьен

Глава 29

Июль 2015 года

В половине десятого утра Фабьен пришла в ателье, куда попросила собраться всех сотрудников. Вот он, ее единственный шанс убедить людей: у нее есть все качества, необходимые для того, чтобы сидеть за столом Эстеллы. Фабьен прилетела в Нью-Йорк только накануне и большую часть ночи размышляла, что сказать.

При ее появлении шум стих.

Настилочные машины прекратили раскладывать ткань, отрезные станки подняли ножи, рабочие убрали ноги с педалей. Фабьен всмотрелась в лица стоящих перед ней людей и ощутила, как внутренняя скованность исчезает. С большинством сотрудников Фабьен была знакома: они долгие годы проработали у бабушки.

Каждое лето она подолгу сидела в пошивочном цеху. Швеи показывали ей, как шить, аппретурщики – как обрезать нити, закройщики – как раскраивать ткань. Ей постоянно покупали подарки, угощали печеньем и просили посидеть рядом, понаблюдать за работой. Воспоминания вызвали у Фабьен улыбку. Наверное, она всегда ощущала себя здесь на своем месте – бизнес Эстеллы, как и утверждала бабушка, действительно был у нее в крови.

– Понимаю, последние недели потрясли вас. Мы все знали, что Эстелла стара, однако, я полагаю, большинство из нас надеялись – она вечна.

По залу пронесся шепот одобрения.

– Одно из моих самых теплых воспоминаний: Эстелла рассказывает о первых шагах своего бизнеса. Тогда бабушкина мастерская находилась дома, в Грамерси-парке, и Джейни – нам всем ее ужасно не хватает – стояла в центре зала, как всегда неотразимая, какое бы платье Эстелла на нее ни примерила. Мой дедушка в своей обычной мягкой манере учил Эстеллу всему, что помогало ей воплощать эскизы в вещи, которые можно носить. Бабушка рассказывала мне эти истории, и я думала, это так романтично; они с дедушкой познакомились, горя одним общим желанием шить красивую и в то же время удобную одежду, а потом их любовь к своему искусству постепенно трансформировалась в любовь друг к другу.

Фабьен сделала паузу и вдохнула так глубоко, как могла. Сегодня она плакать не собирается. Сегодня будет дан новый старт. В зале никто не пошевельнулся, все напряженно смотрели на нее, и Фабьен верила – люди тоже видят в своем воображении Эстеллу, Сэма и то, как замечательно им работалось вместе.

– У Эстеллы было так много любви, что она делилась ею, – продолжила Фабьен. – Долгое время я считала: все, что она говорит мне, все что делает – например, выбирая по одному из моих набросков для каждой коллекции, – просто от любви. Однако Эстелла была не только любящей бабушкой, но еще и деловой женщиной. Иначе у нее ничего бы не вышло; она буквально начала с нуля, во время войны покинув Париж с одним чемоданом и швейной машинкой. И из ничего она создала все это! – Фабьен обвела рукой зал, в котором они находились – фабрику на Седьмой авеню, на семьдесят лет ставшую домом для «Стеллы Дизайн».

– Знаю, когда Эстелла просила меня взять на себя бизнес, она считала, что я справлюсь. Я не