Мой любимый шотландец - Эви Данмор

она казалась ему взбалмошной, и с ней рядом он не чувствовал себя в безопасности. Ратленд убил их, хотел сказать Люциан, если бы мог выговорить эти слова вслух, но Хэрриет и так знала, что Ратленд вынес шахтерам смертный приговор. И все же она продолжает упорствовать. Если бы Люциан попытался рассказать ей о своем стыде и о боли, а она по-прежнему настаивала на обращении его на сторону добра и соответствии ее ожиданиям, он, пожалуй, не смог бы ее простить. И тогда он ее потерял бы… Позволить этого он себе не мог.

– Не лезь не в свое дело, – отрезал он. – Ничего ты не понимаешь! Поверь, он сделал с моей семьей и с общиной такое…

– Поверить тебе? – недоверчиво переспросила Хэрриет. – Я тебе поверила, и смотри, чем это закончилось. Ну конечно, – добавила она со странным блеском в глазах, – я не понимаю, куда уж мне, я всего лишь избалованная девчонка. Я все еще верю, что ты мог выбрать нас и свое будущее вместо прошлого.

– О господи! – не выдержал Люциан. – Да ты вообще себя слышишь?

Ее лицо посерело, газета выскользнула из рук. Он посмотрел, как она мечется по комнате, и ему стало нехорошо.

– Хэрриет, – окликнул он.

Она повернулась к нему.

– Ты сожалеешь? – прошептала она. – Ты хотя бы сожалеешь о том, что натворил?

– Мне жаль, что я разочаровал тебя, – выдавил Люциан.

– А как насчет гибели лорда Ратленда?

Тела в ряд, от мала до велика… мокрые светлые волосы разметались по грязи…

– Не могу, – хрипло выговорил он. – Сожалеть об этом я не могу.

Хэрриет содрогнулась, в глазах ее мелькнул страх. Он безвозвратно рушил ее представления о нем как о благородном рыцаре, и осознание, что помешать этому он не в силах, застряло в горле глыбами льда.

Хэрриет выпрямилась и посмотрела на него, вздернув подбородок.

– Я тебе доверяла, – сказала она. – Ты показал, каков ты есть, вынудив меня к замужеству. Ты заключил сделку с моим отцом. Ты притворился, что поступаешь благородно в гостиной моих родителей, когда я от страха не могла мыслить здраво. Я все это знала и все же решила тебе довериться… Глупая я! У меня нет выбора – я должна вернуться в Лондон.

Слова доносились до него приглушенно, как из-под воды.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Как же я могу остаться? – спросила она, оглядывая номер в поисках своих вещей.

– Ехать одной небезопасно.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Правда в том, что с тобой я в гораздо большей опасности, чем без тебя.

Ее слова настолько задели Люциана за живое, что он едва не забыл, как дышать. Позже. Он поговорит с ней позже, когда оба снова будут владеть собой.

– Если ты так ко мне относишься, то тебе и в самом деле лучше уехать.

Он вышел за дверь, потому что при виде того, как она собирает вещи, ему хотелось выть.

Глава 32

Сначала мысли Хэтти неслись по все тем же старым рельсам: глупо-тупо, глупо-тупо в ритм движению поезда. Она чувствовала себя грязной, ей хотелось хорошенько помыться с мочалкой, потому что каждый час, проведенный в сладострастной близости с Люцианом, зудел на теле, словно короста. Неужели он смеялся над ее доверчивостью, над наивными попытками устроить ему испытание?

И в довершение всего погиб человек!

Он не пытался помешать ей уехать, думала Хэтти, садясь в сонный утренний поезд в Эдинбурге. Разумеется, она воспротивилась бы любым попыткам Люциана удержать ее в гостинице, и все же, вспоминая его бесстрастное лицо, она снова ударилась в слезы. До чего одиноко лежать в темном, ненадежно запертом спальном купе в компании дорожной сумки! Хэтти металась между беспокойным забытьем и пробуждением, и к печали понемногу примешивалось чувство вины. Шахтерская община так ждет своих фотографий, которых теперь не будет! По крайней мере, в ее исполнении. Нужно кого-нибудь послать вместо себя, подумала Хэтти, причем того, кто владеет этим ремеслом.

Она поднималась по лестнице особняка в Белгравии, сгибаясь под гнетом трех бессонных ночей и дней, проведенных в страшных переживаниях за рабочих, застрявших под землей. Грудь болела так, словно все внутренние органы воспалены. Наверное, на нее свалилось слишком много всего сразу. Измученный мозг сыграл с ней злую шутку, смешав нынешние тревоги, старые обиды и совершенно не связанные с ними проблемы, в результате чего она набросилась на мужа и убежала от него сломя голову…

Дверь открыла стройная, востроглазая женщина с волосами мышиного цвета, вьющимися возле ушей. Айоф Бирн.

Хэтти прищурилась. Казалось, протяни руку, и та пройдет насквозь.

– Вы мираж?

– Боже правый! – воскликнула мисс Бирн. – Что он натворил на этот раз?

* * *

Двадцать минут спустя Хэтти сидела на козетке в гостиной, вцепившись в чашку с горячим чаем, словно в буек посреди бушующего моря. Хозяйка и гостья поменялись ролями: мисс Бирн взяла ее пальто и дорожную сумку, мисс Бирн велела ей прилечь и ушла на кухню заваривать чай. Мисс Бирн чувствовала себя как дома, развалившись на диване так, словно это ее привычное место. И все же Хэтти радовалась ее присутствию. Женщина была ровесницей Люциана и его подругой. Такое ощущение, что частичка мужа находится рядом, только без всего, что ее раздражает, ранит и смущает.

– Я пыталась с ним связаться, – пояснила мисс Бирн, – на телеграммы он не отвечал, поэтому я решила зайти сама. Двери открыла своим ключом – слуги все разбежались. Боюсь, я задремала на этом славном плюшевом диване. – Она погладила обивку. – Уж простите.

– На шахте случилась авария, – бесцветным голосом сказала Хэтти. – Последние три-четыре дня выдались очень насыщенными.

Мисс Бирн замерла.

– Жертвы есть?

– Нет, но потребовалось больше двух дней, чтобы вытащить их из-под завала.

Женщина все еще выглядела встревоженной.

– Представляю, каково ему пришлось.

Хэтти с трудом сглотнула подкативший к горлу комок.

– По правде говоря, после происшествия мой муж стал на себя не похож.

– Так вот почему он выбил землю из-под ног старины Ратленда, – понимающе покивала Айоф Бирн. – Я увидела заголовки о его внезапной кончине, и у меня возникли подозрения.

– Насколько мне известно, Ратленд заставил шахтеров применить рискованный метод добычи, – объяснила Хэтти. – Из-за этого случился обвал.

– Бедняга Люк! Тогда все понятно.

Хэтти сжала чашку еще крепче.

– Не слишком ли беспечно вы все относитесь к скоропостижной кончине его светлости? – В голосе Хэтти прозвучали резкие нотки, хотя от усталости она больше походила на бестелесный разум, нежели на живую женщину.

– Столь же беспечно, как и он в свое время отнесся