Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

И второе — ради юридической чистоты я не согласился с Г.И. Тихоновым, требовавшим записать в тексте договора, что первые выборы Союзного парламента пройдут осенью 2000 года. Действительно, чисто технически российский и белорусский парламенты могли весной 2000 года принять национальные законы о выборах союзных депутатов, а осенью можно было провести выборы. Все участники подготовки текста договора с этим согласились, но мы записали, что выборы в Палату Представителей Парламента Союзного государства первого созыва проводятся не позднее 6 месяцев после принятия парламентами государств-участников соответствующих законодательных актов (ст. 64 Договора). Этот срок и планировался — октябрь-ноябрь 2000 года, — совмещаясь с выборами парламента Белоруссии, что меня и склонило не фиксировать конкретной даты.

К сожалению, изменились настроения высшей исполнительной власти обоих государств. По итогам российских парламентских выборов 1999 года я лишился возможности дальше влиять на процесс российско-белорусской реинтеграции, соответствующие национальные законы оказались в 2000 году не приняты, а затем и сам процесс воссоединения стал топтаться на месте. На формально законном основании депутаты Парламента Союзного государства так и остались до сих пор не избранными, соответственно, не завершилось формирование и остальных союзных органов власти.

7 апреля 2000 г. А.А. Авдеев передал мне официальное предложение Правительства России, сделанное по инициативе МИД РФ, войти в Постоянный комитет Союзного государства, став первым замом П.П. Бородина:

— Он гениальный хозяйственник, но не знает, что делать в Союзном государстве. Вы же были председателем Комиссии по формированию Союзного государства и знаете и политические, и правовые аспекты работы.

Вечером того же дня Б. Милошевич и его добрейшая супруга Миланка собрали на дружеский ужин Н.С. Леонова, Л.В. Шебаршина, Л.П. и О.Н. Решетниковых, А.А. Зиновьева и нас с Таней. Узнав о полученном предложении, все присутствовавшие стали настаивать, чтобы я согласился и стал бы крепить российскую работу по объединению с Белоруссией. Засиделись до полуночи.

Согласился. Но команда «семьи» прежнего президента пришла в неистовство от моего возможного сближения с Путиным, и М.М. Касьянов дважды прямо не выполнил указания В.В. Путина о моем назначении.

Первый раз — во время заседания Союзного правительства. Он просто «забыл» о лежащих перед ним моих документах. Второй случай имел место уже на заседании Высшего государственного совета Союзного государства.

Ситуация была подготовлена ювелирно, с тонким расчетом психологии белорусского лидера.

Госсекретарь Союзного государства П.П. Бородин в тот момент был арестован в США. На вопрос, соглашусь ли я на назначение новым Государственным секретарем, я ответил без колебаний:

— Конечно, нет. Вы сначала добейтесь освобождения человека, ныне занимающего эту должность, а потом и ставьте подобный вопрос.

Исходя из этого, вернулись к модели моего назначения заместителем, но с дополнительными полномочиями, а потому перенесли вопрос на уровень Высшего государственного совета. Докладывать его должен был представитель Белоруссии Л. Козик.

Но в день проведения Высшего государственного совета, незадолго до приземления во Внуково самолета с белорусским президентом, в СМИ была вброшена «новость» о предстоящей ликвидации Постоянного комитета Союзного государства и создании в РФ министерства по делам Белоруссии. Министр — С.Н. Бабурин.

И — моя фотография во весь телеэкран.

Сенсация! Меня журналисты перехватили в партийном офисе. Я высмеял глупость их «новости», но все оказалось не так безобидно.

Когда у идущего от самолета А.Г. Лукашенко спросили, как он прокомментирует план ликвидации Постоянного комитета и создания российского министерства по делам Белоруссии, Президент Республики Беларусь закономерно вспылил и помчался в Кремль. Едва войдя к В.В. Путину, он сразу выразил свой протест по поводу таких планов.

Российский президент недоуменно повернулся к М.М. Касьянову:

— Михаил Михайлович, я же просил вас ничего не предпринимать без согласования с белорусской стороной. Вот все, что вы наметили организационного на сегодня — снимите с повестки дня.

— Хорошо, Владимир Владимирович.

И мой вопрос вновь был отложен. Вечером уже из Минска мне позвонил первый помощник А.Г. Лукашенко С.А. Посохов. Он рассказал о случившемся и задал вопрос, что теперь делать.

— Думаю, что уже ничего. Следующее заседание через полгода. За это времени тема может умереть.

Так и произошло. Вскоре отношения между российским и белорусским лидерами напряглись, сближение стало стопориться, и надобность в моем назначении отпала. Как было сказано на заседании российского правительства:

— Бабурин построит нас в колонну и поведет строем в Союз с Белоруссией. И зачем нам эта Белоруссия?..

Хорошо, что предложенного назначения я не ждал, сложив пассивно руки, а принял предложение академика Г.В. Осипова и уже стал к тому времени работать заместителем директора ИСПИ РАН.

Историческая миссия современных политиков Российской Федерации — собрать воедино разделенную в 1991 году историческую Россию. Не сгрести насилием, а собрать умелой политикой и успешной экономикой. Да, это имперские амбиции! Но разве цели должны быть только местечковыми? Еще мудрый Конфуций предостерегал, что человек, не имеющий дальних замыслов, без сомнения подвергнется близкой скорби.

16 декабря 1994 года на приеме в посольстве США мы вежливо беседовали с А. Гором. Рядом с вице-президентом США — наш посол в Вашингтоне Ю. Воронцов. Подошел С.Н. Красавченко.

— Господин Гор! Вот вы предоставляете огромные кредиты коммунистическому Китаю. Россия, в отличие от Китая, демократическая страна, а нам вы выделяете кредитов на порядки меньше.

А. Гор уверенно пояснил:

— Для выделения кредитов нам требуются серьезные правовые основания.

— Так скажите, что необходимо, и мы завтра же издадим соответствующий указ.

Ответ Гора меня не просто порадовал, я почувствовал глубочайшее удовлетворение. Гор, когда ему перевели вопрос, засмеялся и покачал перед собой отрицательно указательным пальцем:

— Н-е-е-т! Нет! Нам нужны законы!

Хорошая пощечина любителям указного права! Жаль, что свидетелей разговора было немного. С. Красавченко был растерян, Ю. Воронцов ухмылялся.

9 июля 1998 г. у меня состоялся серьезный разговор с новым исполнительным секретарем СНГ Б.А. Березовским. Он пригласил меня как зампреда Государственной Думы, курирующего отношения с парламентами стран СНГ, в свой деловой офис.

Белоснежная с позолотой мебель, длинный переговорный стол. Б. Березовский предложил чай и стал меня убеждать, что нахождение Б. Ельцина на посту Президента России — это катастрофа. Необходимо немедленно менять Ельцина, он же совершенно недееспособен.

Если сказать, что я изумился, то значит не сказать ничего. Отмалчиваться я не стал:

— Борис Абрамович, а не вашими ли усилиями Ельцин не так давно посажен в кресло Президента? Не вы ли своими деньгами, своим «голосуй или проиграешь» легализовали его якобы переизбрание?

— Был не прав. Но надо исправлять!

Однако тему я не поддержал, да и собеседник не вызывал доверия. Я пришел не для пустого разговора, а понять, чего ожидать от прихода Березовского на пост в СНГ.

Хозяин кабинета с энтузиазмом принял мою подачу, и стал объяснять всю важность незыблемости границ Российской Федерации. Особо он педалировал тему о границах на Кавказе. Чем меня просто вывел из себя:

— Борис Абрамович, вы что, так и не поняли, что такое Россия? Какая незыблемость границ?! Россия — это не бывшая РСФСР, это прежний Советский Союз! Мы говорим о реинтеграции послесоветского пространства именно потому, что мы воссоздаем разрушенную целостность. Мы пытаемся ускорять объединение России и Белоруссии в единое государство, но к этому процессу надо подключать Украину, Казахстан, непризнанные государства. Мы не сможем осуществить экономическую реформу, если не будем представлять границ нашего экономического и таможенного пространства. Не границ РФ, а границ истинной России! Не желает Грузия объединяться с Россией — Бог с ней, но тогда надо отдельно спросить Абхазию, Аджарию, Южную Осетию.

— Сергей Николаевич, вы толкаете нас к войне. Наша задача, чтобы границы 1991 года между республиками стали незыблемы!

— Да нет, Борис Абрамович, ваша и наша задача диаметрально противоположны — мы сообща должны исправить решения 1991 года, должны собрать тех, кто понимает, что вместе и достойней, и выгодней, кто понимает, что мы один народ.

— Вы экстремист, Сергей Николаевич! Все надо делать тоньше, без территориальных претензий.