Вечный слушатель - Евгений Витковский

И ненависть души к своей мечте.

9

Бездействие, возвышенный удел!

Бездействую, сгорая со стыда.

Сколь сильно бы трудиться ни хотел

Не приступаю к делу никогда.

Как лютый зверь, забравшийся в нору,

Бездействием томлюсь, оцепенев:

Впадаю в безысходную хандру

И на нее же низвергаю гнев.

Так путнику не выйти из песка,

Из ласковых, предательских зыбей:

Вотще за воздух держится рука,

Она слаба, а мысль еще слабей.

Иной судьбы не знаю искони:

Средь мертвых дел за днями длятся дни.

11

Людские души - те же корабли,

Скользящие по вспененным волнам.

Мы тем верней доходим до земли,

Чем больше тягот выпадает нам.

И если шторм в безумье одичал

Грохочет сердце, наполняя грудь.

Чем с каждым часом далее отчал,

Тем ближе порт, куда нацелен путь.

Мы пожинаем знание с лихвой,

Там, где лишь смерть маячила сперва.

Нам ведомо - за бездной штормовой

Встает небес далеких синева.

Черед за малым: чтоб от слов людских

Меняли путь громады волн морских.

14

Родясь в ночи, до утра гибнем мы,

Один лишь мрак успев познать вполне.

Откуда же у нас, питомцев тьмы,

Берется мысль о лучезарном дне?

Да, это звезд слепые огоньки

Наводят нас на чуть заметный след,

Сквозь маску ночи смотрят их зрачки,

Сказать не в силах, что такое свет.

Зачем такую крохотную весть

Во искушенье небо нам дало?

Зачем всегда должны мы предпочесть

Большому небу - то, что так мало?

Длиннеет ночь, рассудок наш дразня,

И в темноте смутнеет образ дня.

22

Моя душа - ег*птян череда,

Блюдущая неведомый устав.

Кто сделал эту роспись и когда,

Сработал склеп, поставил кенотаф?

Но что б ни значил этот ритуал,

Он, несомненно, вдвое старше тех,

Кто на Земле близ Господа стоял,

Кто в знанье видел величайший грех.

Я действо древнее хочу порой

Постичь сквозь вековую немоту

Но вижу лишь людей застывший строй

И смысла ни на миг не обрету.

И память столь же бесполезна мне,

Как лицезренье фрески на стене.

28

Шипит волна, в пути меняя цвет,

Чтоб пеной стать и на песке осесть.

Не может быть, чтоб это не был бред,

Но где-то есть же то, что все же есть!

Лазурь - и в глубине и в вышине,

Которую в душе боготворим,

Лишь странный образ, явленный извне:

Он невозможен, потому что зрим.

Хоть жаль почесть реальностью пустой

Весь этот яркий, грубо-вещный сон,

Я пью мечту - магический настой:

Пусть к истине меня приблизит он.

И отметаю, горечь затая,

Всеобщий сон людского бытия.

31

Я старше времени во много раз,

Взрослей во много раз, чем мир земной.

Я позабыл о родине сейчас,

Но родина по-прежнему со мной.

Как часто посреди земных забот

И суеты - случайно, на бегу

Передо мною образ предстает

Страны, которой вспомнить не могу.

Мечты ребячьей свет и тяжкий груз,

Его не отмету, покуда жив:

Все обретает струй летейских вкус,

И целый мир становится фальшив.

Надежды нет, меня объемлет мрак

Но что, как не надежда, мой маяк?

ПОСЛЕДНЕЕ КОЛДОВСТВО

"Истаяло магическое слово,

Развеяно могущество Богини.

Молитва снова прочтена и снова,

Чтоб кануть в пропасть ветреного гула.

Ответа нет ни в небе, ни в пучине,

Ко мне лишь ветер прилетает ныне.

В завороженном мире все устало.

Скудеют мощью древние заклятья,

А ведь когда-то чарой, наговором

Умела без усилья разбивать я

Природной формы косные оковы,

Я видела немало фей, которым

Повелевала голосом и взором,

И лес в восторге обновлял покровы.

Мой жезл, склонявший столько сил природы,

Был преисполнен истиною вящей,

Неведомою в нынешние годы,

Я круг черчу, его бессилье зная,

Мне только ветра слышен стон щемящий,

И вот луна восходит вновь над чащей

Но для меня враждебна глушь лесная.

Я не владею приворотным даром,

А некогда бывала чудной свитой

Окружена, доверясь тайным чарам;

Ко мне рукам уже не влечься юным;

Не служит солнце больше мне защитой,

Навек угасла власть волшбы забытой,

Свершавшейся в лесах при свете лунном.

Таинственным скипетродержцам ада,

Что спят в безблагодатности великой,

Теперь покорствовать уже не надо

Моим приказам грозным - как доселе.

Мой гимн оставлен звездною музыкой,

Мой звездный гнев стал только злобой дикой,

И бога нет в моем спокойном теле.

Таинственные духи темной бездны,

Любови алча, прежде ждали зова,

Но все мои заклятья бесполезны

Стал каждый ныне лишь безмолвной тенью,

Рабов презренных таинства ночного

Теперь, незваных, созерцаю снова

И к гибели готовлюсь, к искупленью.

Ты, солнце, мне лучей дарило злато,

Твоей, луна, я знала пламя страсти,

Лишаюсь я столь щедро мне когда-то

Распределенной вами благостыни:

Мертвеет мощь моей волшебной власти,

Лишь телу бытие дано отныне!

Но да не тщетной быть моей надежде:

Да обращусь я в статую живую!

Умрет лишь та, что днесь - не та, что прежде,

Последнему да совершиться чуду!

Избыв любовь и муку вековую,

Я в гибели такой восторжествую:

Не будучи ничем, я все же буду!"

ЭРОТ И ПСИХЕЯ

...Итак, ты видишь, брат мой, что истины, данные тебе в степени Новопосвященного и данные тебе в степени Младшего Ученика суть, хотя противоречивы, все та же истина.

Из ритуала при облачении степенью Мастера Входа в Ордене Храмовников в Португалии

В некой сказочной стране,

В древнем замке, в дивой чаще

Спит принцесса, - в тишине

Принца ждет в волшебном сне:

Только он поможет спящей.

Силы исчерпав почти,

Он войдет в глубины леса,

Чтоб, добро и зло в пути

Одолев, тропу найти

В тот чертог, где спит принцесса.

Сон принцессы - долгий плен,

Но в глуби его бездонной

Луч надежды сокровен.

Вкруг принцессы с древних стен

Виснет плющ темно-зеленый.

Благородным смельчаком

Принц идет, противясь бедам,

То в обход, то прямиком.

Он с принцессой незнаком.

И принцессе он неведом.

Все назначено Судьбой:

Ей - до срока спать в чертоге,

А ему - ценой любой

Победить, вступивши в бой,

Обрести конец дороге.

Пусть вокруг темным-темно,

Но, отринув страх вчерашний

И сомненья заодно,

Принц достигнет все равно

Тайного чертога в башне,

Для того, чтоб, не ропща,

Встать за тайною завесой

В полутьме, среди плюща,

И постигнуть, трепеща:

Он-то сам и был принцессой.

***

Мы - в этом мире превратном,

Где и живем и творим,

Тени, подобные пятнам.

Облики принадлежат нам

В мире, который незрим.

Грустная ложь камуфляжа

Мир, обступающий нас.

Так и живем мы, бродяжа

Маревом, дымкой миража

Средь ненавистных гримас.

Разве что с болью щемящей

Некто порой различит

В тени снующей, скользящей

Облик иной, настоящий,

Тот. что от взора сокрыт.

Зрящий пришел к переправе,

Зренье дающей уму,

Но не вернуться не вправе

К прежней, томительной яви,

Чуждой отныне ему.

Ныне тоске неизбывной

Он навсегда обречен,

Связанный с истиной дивной,

Но заточен в примитивной

Смуте пространств и времен.

ГОРИЗОНТ

О море, ты, что было прежде нас,

Ты бережно таишь от наших глаз

И заросли, и берега, и мели

Ниспала мгла, разверзлась даль в цвету,

И мореход по Южному Кресту

Уверенно следил дорогу к цели.

Едва приметный контур берегов

Всегда сперва и скуден и суров.

Но, море, лишь приблизиться позволишь

К земле - предстанут травы, и цветы,

И птицы драгоценной красоты

Там, где тянулась линия всего лишь.

Об этих тайных формах только сну

Дано мечту взлелеять не одну,

И только волей и надеждой надо

Искать на грани неба и воды

Ручьи, цветы, деревья и плоды.

Лобзанья Истины - твоя награда.

ПОРТУГАЛЬСКОЕ МОРЕ

О соленого моря седая волна,

От слезы Португалии он солона!

Слезы лить матерям суждено в три ручья

Ибо в море уходят навек сыновья,

И невестам уже не увидеть венца

Все затем, чтоб тебя покорить до конца!

А к чему? Жертвы только тогда хороши,

Если есть настоящая ширь у души.

Кто отринет скорбей сухопутных юдоль

Тот морскую познает, великую боль.

Ты искусно, о море, в коварной волшбе,

Но зато отражается небо в тебе!

ОСТРОВА СЧАСТЛИВЫХ

Что за голос вдали раздается,

Что за тайное волн волшебство?

Он звучит, он легко ускользает,

Лишь прислушайся - он исчезает,

Ибо мы услыхали его.

Лишь порой ненадолго, сквозь дрему,

Он становится внятен вполне.

Он прекрасней всех звуков на свете,