Всегда, когда любишь - Ширли Басби

— Саванна, клянусь, я дам тебе развод, если хочешь, но… — Он замолчал, чертыхнулся про себя и продолжал: — Мы сделали все не так! Совершили много ошибок! Ребенок! Свадьба! — Он вздохнул и, глядя ей прямо в глаза, спокойно сказал: — Возможно, ты права и нам следует стать друзьями. — На его губах мелькнула улыбка. — Ни разув жизни не дружил с женщиной и не знаю, может ли жеребец превратиться в мерина.

Не это жаждала услышать Саванна, но она была благодарна судьбе за то, что он решил не спешить с разводом и согласился на дружбу. Нельзя сказать, чтобы Саванна была от такой перспективы в восторге, однако она виду не подала и, растянув губы в улыбке, сказала:

— Уверена, из тебя получится замечательный мерин!

— Я постараюсь, — мрачно заявил Адам, — только не испытывай моего терпения: иной мерин на поверку оказывается жеребцом. И тут уж ничего не поделаешь.

— Мне тоже нелегко, Адам. Поверь, я не хотела тебя обидеть.

Адам поморщился. Все складывалось не так, как ему хотелось бы, и он решил сменить тему разговора, причинившего ему столько боли. Он подошел к столу, взял записку и протянул Саванне:

— От Боудена. Оказывается, наш старый приятель Майкейя посетил Новый Орлеан и очень интересовался тобой. Вряд ли он пришел в восторг от того, что я выдал себя за Джейсона Сэвиджа, и уж тем более когда узнал, что ты стала моей женой.

Саванна схватила записку, прочла, и их проблемы сразу же потускнели перед лицом надвигающейся опасности. Страх охватил молодую женщину. Она слишком хорошо знала Майкейю. Он буквально зверел, когда его оставляли в дураках, даже по его собственной вине, и готов был на любую, самую страшную месть. Записка Боудена это лишний раз подтверждала. Саванна с тревогой взглянула на Адама:

— Майкейя что-то замыслил против тебя. Что будем делать?

Адам пожал плечами:

— Не знаю. Подождем, пока не объявится, тогда и решим. Боуден пишет, что отправил записку с двумя самыми надежными людьми и сам вскоре приедет сюда. Чем больше будет глаз, тем меньше шансов оказаться застигнутыми врасплох. Единственное, что нам остается, — это быть начеку и не терять головы. Ты хорошо знаешь Майкейю. — Адам задумчиво посмотрел на Саванну. — Что он, по-твоему, собирается предпринять?

— Боюсь, — Саванна в волнении сделала шаг вперед, — он намерен тебя убить, судя по тому, что пишет Боуден о его реакции на твое имя! — Она приблизилась к Адаму и схватила его за лацканы камзола. В глазах ее затаился страх, когда она тихо сказала: — Мы с Боуденом с детства знаем его. Ему нравится мучить людей, истязать их. Недаром его прозвали Живодером. Я была совсем еще маленькой, когда однажды увидела, как он выстрелил в человека лишь потому, что ему не понравилась его шляпа! — Она слегка тряхнула Адама, будто для того, чтобы он понял, какая страшная ему грозит опасность. — Ты чудом остался жив, когда он похитил тебя. И то потому, что он принял тебя за Джейсона Сэвиджа, располагавшего необходимыми сведениями. Ты был ему нужен живым. Но теперь… — С каждой минутой тревога Саванны росла. Наконец она тяжело вздохнула и решительно заявила: — Ты должен уехать. Майкейя знает, где ты, и не замедлит сюда явиться. Тем более что в этих местах дома отстоят далеко один от другого, и это ухудшает положение.

— Нет, — Адам покачал головой, — я тебя не оставлю! И не убегу, как трусливая собака, поджав хвост! К тому же не забывай, что он неравнодушен к тебе. — Лицо Адама посуровело. — А ты хочешь, чтобы я оставил ему тебя на растерзание!

— Все это глупости, Адам! Я всегда с ним справлялась, справлюсь и на этот раз. А тебя он убьет! Клянусь!

— Я никогда себе не прощу, если этот негодяй причинит тебе зло! Поняла? И хватит об этом! — в сердцах сказал Адам.

Забота Адама в этот момент не вызвала у Саванны ничего, кроме досады. Конечно, Майкейя похитил ее, но она сама виновата. Недооценила его. Больше такое не повторится. Она сумеет постоять за себя. Сейчас главное уберечь от опасности Адама. Речь идет о его жизни. И ради этого она готова пойти на любой риск,

— Моей жизни по крайней мере ничто не грозит, чего нельзя сказать о твоей, — холодно заявила она.

— Но если меня убьют, тебе не придется беспокоиться о разводе, моя дорогая!

Охваченная страхом и яростью, Саванна дала Адаму пощечину.

— Не мог придумать что-нибудь поумнее? — вскричала она, покраснев от обиды. Ничего подобного Адам не ожидал и невольно дотронулся до горевшей щеки. Он напоминал сейчас вырвавшегося из клетки раненого тигра. От пощечины долго сдерживаемая обида, разочарование и страсть выплеснулись наружу, и он с напускным спокойствием произнес:

— Я, кажется, однажды предупреждал тебя, чтобы ты никогда этого не делала!

Саванна смотрела на Адама, не в силах пошевелиться от страха. Из-за ее пощечины он потерял контроль над собой. Это было видно по выражению его лица. Но ведь она не хотела! Так уж получилось. Неожиданно Адам заключил ее в объятия и стал неистово целовать, а она застонала от восторга, вместо того чтобы оттолкнуть его.

Это было настоящее безумие! Она могла поклясться, что не хочет близости с ним без любви. Ради этого и затеяла весь сегодняшний разговор. Но тело, как всегда, опять ее подвело. И она отвечала на его ласки, не слушая голос рассудка, забыв о благоразумии.

Она ненавидела себя, презирала за слабость, пыталась обуздать свою плоть доводами рассудка. Все тщетно. Она любила его и потому хотела и не могла устоять перед ним. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй вызывали ликование и восторг во всем теле, и она тонула в волнах блаженства и плыла по течению. Не было ничего прекраснее его пылающих губ, его сладостного языка, его сильных объятий, его горячего тела.

Все ее благие намерения улетучились словно дым. С самого начала Адам пробудил в ней женщину, и она, не отдавая себе в этом отчета, с первого же поцелуя покорилась его мужской силе и обаянию. Отбросив прочь все сомнения, забыв о гордости, она еще крепче прижалась к нему и обвила его шею руками.

Объединившись, любовь и страсть сметают на своем пути все препятствия. Адам разорвал на ней платье и обезумел, когда ее груди с коралловыми сосками вырвались на волю. Он покусывал то один сосок, то другой, щекотал их языком, доводя Саванну до неистовства. Волны желания накатывали на нее все с новой и новой силой, и она задыхалась от наслаждения. Он обжигал ее своими поцелуями, пламя страсти разгоралось все ярче и ярче.

Вначале Адамом двигала жажда возмездия за нанесенное ему оскорбление, но стоило ему обнять ее и прильнуть губами к ее губам, как он забыл обо всем, счастливый от сознания, что вновь держит в объятиях свою жену. Адам жить без нее не мог, мечтал о ней день и ночь, но из гордости скрывал свои чувства. Однако сейчас он уже не в силах был оттолкнуть ее. Отчаяние, ярость и страх отступили перед безумной жаждой обладать ею. Он любил ее! Хотел ее! Все остальное не имело никакого значения.