Последняя Утренняя Звезда - Оливер Джонсон

Но тьма и Атанор идут, несмотря ни на что; он чувствовал, как они змеей скользят по коридорам в поисках его.

Уртред поторопился в коридор, следуя за серым свечением, и быстро прошел по нему по меньшей мере сто ярдов. В альковах по обе стороны от него стояли большие золотые кувшины. Он поднес факел к одному из них: металл отразил незнакомое лицо, к тому же искаженное изгибом поверхности. Факел уже почти догорел до печатки: Уртред чувствовал жар даже через кожу и металл сбруи. Но внезапно факел потух, как если бы сжатый гигантскими пальцами: темнота, воздух внезапно исчез, пронизывающий холод. Тьма все-таки догнала его.

Уртред отбросил бесполезный факел и побежал, плащ развевался на его плечах, сандалии с шумом ударяли по каменным плитам. Его по-прежнему вела полоска серого света, все еще плававшая в воздухе. В ее свете он увидел, что попал в новый зал, очень похожий на первый. В тьме впереди, через плотно стоявшие колонны, он увидел зеленое гало, где-то в ста ярдах от него. Серый след вел прямо в него. Уртред побежал туда, как мотылек летит на свет далекой свечи, и, приблизившись, увидел детали более отчетливо: окаймленный карнизом потолок зала, странные иероглифы, покрывающие каждую колонну он пола до потолка, и, в самом конце улицы, много гранитных статуй, низких и широких, магический свет Талассы отражался от их полированных тел.

И она тоже была там, ее белый плащ из шерсти яка сверкал в свете факела. Она, вместе с Гарадосом и Остманом, проверяла основание одной из статуй. И эта статуя изображала Исса, но по-другому, чем первая. Она представляла Бога сидящим на троне: в одной руке он держал зеркало, глядя в которое человек должен был увидеть свою смерть, в другой — посох судьи.

Наверно кто-то их услышал эхо от сандалий Уртреда, быстро шедшего к ним, потому что один из троих резко повернулся, и горцы выставили свои факелы в его направлении.

— Это я, — крикнул Уртред издали, на последнем дыхании, потому что преследующая его тьма выпила весь воздух из его легких. Он пробивался через темноту, как через черную, густую и клейкую жидкость. Свет Талассы был все еще очень далеко от него. Почему он не может подойти к ним поближе? Уртред повернулся назад, и увидел, что темная тень, сочившаяся по залу за его спиной, скорее не тень, а полное отсутствие света и она поглотила все: колонны, пиктограммы на них, и даже высокий потолок.

Время, казалось, растянулось, он шел все медленнее и медленнее. Тем не менее он продолжал идти, сражаясь с вязкой темнотой. Внезапно, проломив невидимый барьер, он освободился. И оказался прямо перед друзьями, как если бы его бросили из катапульты вперед. И почти упал в руки Талассы.

— Уртред… — начала она, но в это мгновение их накрыла волна тьмы: факелы горцев потухли, как если бы их залило водой, тьма потекла вокруг них, заполняя каждую нишу и каждую щель. Только свет Талассы еще горел.

— Атанор, — крикнул Уртред. Он махнул рукой, неожиданно свободной, и описал арку: из нее выплеснулась коса пламени, осветив темноту. Магический огонь осветил рычащие лица демонов, тени отступили обратно в коридор.

— На какое-то время это их удержит, — хрипло сказал он, тяжело дыша.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Таласса.

— Увидел тебя, теперь лучше, — ответил Уртред. — Но тьма вернется. — Он посмотрел вокруг, выискивая путь отсюда.

— Здесь, — сказала Таласса, подталкивая его к статуе.

Уртред быстро оглядел ее. Исс стоял, вытянув вперед открытую ладонь, державшую зеркало смертности для всех, кто подходил к нему. Как он взглянул в него, то увидел отражение своего лица и лица Талассы — два скалящихся черепа. За ними виднелись отражения черепов двух горцев.

Уртред повернулся к Талассе. — Что мы должны делать? — спросил он.

Таласса шагнула вперед и вынула зеркало из ладони статуи. — Единственный путь дальше — вперед, через Исса. Мы должны сделать то, что делают его слуги.

— И что же?

Она махнула зеркалом, отражения их черепов резко качнулись из стороны в сторону. — Исс показал нам, что мы смертны — он предлагает нам отказаться от смертности и жить вечно. — Она бросила зеркало с размаху на пол, где оно разлетелось на сотки кусочков стекла.

Слабое жужжание послышалось от статуи, как если бы она стала оживать. Холодок пробежал по его спине: она призвала Исса. Но Таласса быстро повернулась, выхватила посох из другой руке статуи и подняла его вверх. Жужжание стало громче. Между невысокими и толстыми коленями статуи была маленькая область белой стены: как только Таласса подняла посох вверх, стена повернулась, открывая темную шахту, ведущую вниз.

Таласса повела их вперед, в резко уходящий вниз коридор, перед ними плыл шар зеленого света, оставляя за собой след — серую струю тумана. Через пять минут они увидели тусклый синий отблеск впереди и неяркий свет, который играл на стенах коридора как рябь на воде.

Они вошли в зал, отделанный высокими каменными плитами, двухсот футовый квадрат, по форме напоминавший внутренность пирамиды, каждый угол ступенчатой крышы поддерживался четырьмя выгнутыми арками. Из под арки в противоположной стене выходил коридор, лежащий напротив того, через который они вошли. В каменный пол были вделаны несколько небольших бассейнов со сверкающей водой, каждый из которых освещался одним лучом света, бившим из-под поверхности. По потолку пробегали полосы золотого света. В середине, похожий на море, освещенное садящимся солнцем, миллионами искорок горел большой центральный бассейн.

Опять странный конфликт символов: свет, символ надежды, после угрожающей статуи Исса, как если бы те, кто строили это место, возможно сами боги, считали, что одно должно быть уравновешено другим. Они прошли от смерти к символу возрождения: воде. Четверо людей вошли в зал, удивляясь и восторгаясь сверкающей водой.

— Пейте, если хотите, — сказал Уртред, — здесь мы в безопасности от тени, на время. Это место посвящено Ре.

Остман вопросительно поглядел на Гарадаса. Староста сделал несколько шагов вперед, положил копье на край бассейна, сложил руку чашечкой, зачерпнул воду и поднес к губам. — Пахнет хорошо, — прошептал он распухшим от жажды языком, и брызнул воду себя на лицо, смывая грязь дороги. Потом зачерпнул еще воды и стал жадно пить. Остман бросился к нему и, через мгновение, тоже жадно утолял жажду.

Уртред повернулся к Талассе. — Что случилось с Самлоком? — спросил он.

— Мы разделились, пытаясь найти дорогу вниз. И я нашла его покрытым этой белой паутиной — мертвым; а потом из темноты появились эти твари, Меришадеры, и мы побежали. — Она посмотрела на него, тяжелым взглядом. — Я звала тебя.