Грешные игры. Освобождение - Каролина Дэй

романе с Софи? На эмоциях, блядь! Если ты залетела, это не значит, что можешь позволить себе все на свете. А этот хмырь даже не остановил свою благоверную. Позволил ей высказать свою правду, не дав возможности объясниться.

А нужно ли это объяснение? Оно нужно хоть кому-то, кроме меня? Вот что я скажу? Что влюбился в девушку своего племянника, разрушил их счастье, а затем подтолкнул к смерти.

Если бы успел…Но какие-то пара минут решили все за меня…

– Стой! Не делай глупостей!

– Серьезно? – презрительно выкрикивает Джек, глядя на меня таким затравленным взором, что хочется немедленно вытрясти всю дурь из его головы. – Я верил тебе, делился проблемами, даже советы спрашивал. Ты был мне отцом, понимаешь? Родным отцом!

– Джек, спустись, и мы поговорим.

Делаю один шаг к нему. Второй. Третий. Медленно. Пока…

– Стой, где стоишь!

Я остановился на углу своего стола. Три шага, и я смогу сбросить его подальше от окна. Всего три шага против одного, который в любой момент решит судьбу родного мне человека. Он не должен был узнать так. Не должен.

– Не будь дураком. Просто выслушай. Ты всегда останешься моим сыном. Прости нас…

Замолкаю. Пытаюсь найти нужные слова. Как в детстве, когда Джек, заплаканный, прибегал домой после школы, потому что его побили четвероклассники. Он шел именно ко мне, а не к Дэвиду. И я защищал его. Как мог, защищал. Но теперь упустил одну важную деталь. Даже не одну, а несколько.

– … Просто дай шанс все объяснить. Софи очень переживает…

– Она шлюха, а ты большой гондон, ясно?

Он мельком смотрит на меня, разрезая душу пополам, а потом поворачивается лицом к окну. С улицы дует сильный ветер. Сквозит. Дверь ходит туда-сюда. Бумаги разлетаются в разные стороны, даже пустая бутылка Джека Дэниэлса упала со стола, разбившись. Насрать! Сейчас важно убрать Джека из этой засасывающей дыры подальше. Чтобы мы обсудили все. Расставили все по своим местам. Раз и навсегда.

Но…

Это пресловутое НО решает многое…

– Джек!

Одно неверное движение. Один блядский порыв ветра, из-за которого он не справляется с равновесием. Одна секунда. Она не позволяет быстро добежать до окна и схватить его за руку. Страх. Это последнее, что я вижу в глазах племянника, прежде чем Джек навсегда исчезает из кабинета.

Не смог. Я ничего не смог сделать. Оказался слишком слабым, чтобы пойти против него. Послушал его. Стоял в трех шагах.

Дурак! Какой же я дебил! Убил того, кем дорожил всю жизнь. Кто дорожил мной.

После того, что я узнал о его жизни, совсем забыл, что Джек не простой мальчишка с нашего района, не левый наркоман, который изнасиловал мою девочку.

Он мой племянник. Плоть и кровь. А я вместо этого думал лишь о Софи. Думал о наших чувствах, о страсти, но не подумал о Джеке. Возвел его в статус злодея, а сам напялил маску героя, спасшего невинную девушку. Но это не так. Никакой я не герой, и никого не спас.

Я разрушил.

– Твою мать. Ты не мог влюбиться в кого-то другого? – кричит Клэр, глядя на меня покрасневшими глазами. Ее голос раздается по всей округе. Хорошо, что посторонние уже уехали с кладбища. Осталась только наша семья, лишившаяся наследника.

– Сама знаешь, как редко я кого-то люблю по-настоящему.

– Это наследственное!

Да. Наследственное. Сначала Дэвид, затем Клэр. И я. Дважды. И этот второй исключительный раз не принес ничего хорошего. Дилемма, блин. Сейчас придут Мел, Дэвид. Я обещал подождать, пока они попрощаются с сыном. А я не пошел. Ждал возле машины. Не смог взглянуть на могилу того, кого убил собственными руками. Не смог…

 – Клэр, успокойся, ему и так тяжело, – вмешивается Грег. Спасибо, дружище, только, наверное, зря ты это делаешь. Сам знаешь, какая моя сестра язва. Хотя странно, что Дэвид не выгнал ее взашей. Жаль, что их объединили печальные обстоятельства.

– Тяжело? Ему, блядь, тяжело? А трахаться с его девушкой было не тяжело?

– Заткнись, – цежу сквозь зубы, не глядя на сестру. Иначе сорвусь. Окончательно. И не посмотрю, что она беременна.

– Нет, ты меня выслушаешь, братик! – Клэр подходит ко мне вплотную, едва касаясь животом моего тела. – Я предупреждала, чтобы ты бросил ту девчонку, говорила, что это закончится плохо. А что ты сделал? Что ты, блядь, сделал? Продолжил трахать ее, пока Джек места себе не находил  и искал ее! Знаешь, сколько он переживал расставание с этой русской девкой? Не знаешь? Да тебе плевать было! И сейчас плевать!

Она все кричит и кричит, а я все больше и больше закрываюсь. Ото всех. И даже не замечаю две удивленные пары глаз. Точнее сначала удивленные, а потом презрительные. Яростные.

– Это еще что за херня?

Голос старшего брата раздается, как гром среди ясного неба. Как сигнал, после которого почему-то кажется, что сейчас меня похоронят рядом с телом племянника. Только заживо.

– Они простят тебя. Нескоро, но простят, – уже который раз говорит Грег, повторяя эти слова, как карму. Врет и не краснеет. Как будто я не знаю, что они никогда мне не простят смерть Джека, даже когда узнали правду.

И я не прощу себе…

Вливаю в себя полный стакан виски. И срать я хотел, что друг снова пытается отобрать у меня бухло. В жопу! Пусть все катится в жопу!

– Спасибо. Поддержал, блядь! Еще скажи, что время лечит!

– Любишь ее? – внезапно интересуется он.

Какого хуя? Зачем вспоминать о ней именно сейчас? В этот самый момент, когда хочется обо всем забыть. О гибели Джека, о новостях в интернете. О ней. О моей малышке. Люблю. Настолько сильно люблю, что оставил одну в своем пентхаусе, а сам переехал к Грегу. Лишь бы к ней не прикопались. Лишь бы эти гребаные журналюги не заметили виновницу трагедии.

Сожрут с потрохами. Проглотят