Пламя возмездия - Биверли Бирн

Хаммерсмит кивнул, его лицо ничего не выражало.

– И из этих пяти миллионов сколько составляет ликвидность?

Норман достал трубку и кисет с табаком.

– Вы позволите?

– Да, да разумеется.

Хаммерсмит снял с подоконника массивную медную пепельницу и поставил ее перед Норманом. Потом терпеливо дождался, пока тот не набил трубку.

– Ликвидные фонды, Норман, продолжал он. – Сколько они приблизительно могут составить?

– Менее ста тысяч, – говоря это, Норман еще крепче сжал в зубах трубку.

– Что? Я не ослышался?

– Около ста тысяч, с возможным небольшим отклонением. – Теперь это было сказано громче и увереннее.

Норман смотрел Джонатану прямо в глаза.

– Боже всемогущий, – выдохнул Хаммерсмит.

Прозвучало это как отрывок из проповеди или молитвы.

Норман не собирался дать втянуть себя в дискуссию об ответственности руководства банка за ошибки. Сейчас было необходимо прибегнуть к отвлекающим тактическим маневрам. Не было необходимости напоминать здесь о конфиденциальном характере этих переговоров. Дело было в том, что они ставили своей целью предотвратить падение Мендоза-Бэнк, который бы увлек за собой все остальные банки. И конфиденциальность здесь не стояла под вопросам, потому что любая утечка информации работала бы против Кауттса.

– Вы вот что мне скажите, – начал Норман. – У вас нет никаких соображений, для чего Майклу Кэррену потребовалось настаивать на выплате именно сейчас?

– Абсолютно никаких.

– Это должно иметь какое-то отношение к Пуэрто-Рико, коль ему так хочется, чтобы сумма была переведена именно туда.

Хаммерсмиту стало явно не по себе от этих докучливых вопросов Нормана.

– Полагаю, это скорее по вашей части, нежели по моей, Норман. Ведь Вест-Индия всегда была сферой вашей деятельности.

– И сейчас ею является, – Норман выбил пепел в медную пепельницу. – Разумеется, по причине этой идиотской войны трудно сказать, что будет в будущем.

– Послушайте, может нам все же лучше обсудить способы, как нам лучше всего выйти из этой ситуации?

– Вы упомянули о займе, – негромко сказал Норман.

– Да, но не в тринадцать же миллионов! Боже мой, Норман, вы ведь не можете ожидать, что…

– О тринадцати миллионах не может быть речи. Это абсурдная цифра. Нам не требуется никаких тринадцати миллионов. Нам требуется лишь пройти без осложнений через все наши потребности в наличных в течение последующих тридцати-шестидесяти дней. Как только наши суда…

– Торговля на свой страх и риск – отжившая традиция для банкира, это изживший себя механизм, – резко оборвал его Хаммерсмит. – Это необходимо прекратить. Несомненно, это и послужило причиной тому, что вы оказались сегодня в таком положении. Во всяком случае, одной из причин.

– А теперь, Джонатан, послушайте…

Норман уже собрался произнести монолог, в котором хотел призвать Хаммерсмита заняться своими делами, но замолчал.

– Что вы предлагаете? – в его животе заворочался ледяной комок.

Если он сыграл сейчас не так, если он совершил ошибку, доверившись Хаммерсмиту, то куда же, на милость Божью это его заведет? В какой еще тупик? Хаммерсмит колебался, сознавая, что любые слова могут сейчас показаться его собеседнику весьма неприятными.

– Полагаю, что я лишь могу определить направление, в котором следует действовать, – негромко сказал он. – Мне следует переговорить с Рэнсомом. Предложить ему собраться всем втроем и как можно скорее.

Это был наихудший из ответов. Рэнсом был управляющим Английским банком. Если такая фигура, как он, окажется включенной в это дело, то пути назад уже не остается. Контроль неизбежно должен выйти из рук Нормана. Его голова раскалывалась, в ушах стоял звон. Но голос оставался по-прежнему твердым.

– Если вы чувствуете, что в этом есть необходимость, обратитесь к нему.

Сан-Хуан

Три часа пополудни

– И слова ей не сказал, вот оно как было. С самой субботы.

Тилли фыркнула, будто ее лично оскорбили. Ее брат был явно чем-то обеспокоен.

– Я никак не могу уразуметь – мы остаемся здесь или уезжаем? Что мистер Кэррен собирается здесь делать, я ума не приложу.

Брат и сестра сидели на кухне гостиницы. Они встречались там регулярно во время сиесты.

– Я не знаю, – ответила Тилли. – Меня это тоже все очень беспокоит, но мисс Бэт мне ни слова не говорила. Она сильно не в духе. А он-то, он! Как он себя ведет! Ведь она, бедняжка, примчалась сюда за тридевять земель, сожгла за собой все мосты и все лишь ради своей любви к нему.

Она вздохнула. Та романтическая история, в которую была вовлечена ее хозяйка, неизменно приводила Тилли в восхищение. Именно поэтому она и согласилась стать сообщницей Бэт, когда этот роман находился еще в стадии возникновения.

– А что, она и вправду так о нем заботится? – полюбопытствовал Бриггс, наполняя кружку сестры чаем.

– Конечно, заботится, а как вы думали? Она же не какая-нибудь беспутная, моя Бэт. Она ведь получила воспитание. А этот мистер Тимоти, ее муженек, вот он настоящий губитель. Куда ему до нее! Мистер Кэррен, он совсем другой. Во всяком случае, был. А теперь уж и не знаю, что думать.

Бриггс в раздумье прихлебнул чай.

– Тилли, как ты думаешь, пожалуют сюда американцы?

– Сюда на Пуэрто-Рико? Откуда мне знать? Все кругом только об этом и твердят, что пожалуют. А, если они и будут здесь, то до нас им ровным счетом никакого дела. Это мне мисс Бэт так сказала. Мы ведь здесь иностранцы. Представители нейтральной державы – вот мы кто. – Она улыбнулась, довольная, что сумела запомнить официальную фразу. – Вот что мне мисс Бэт сказала. Она ведь такая умная.

– Пули не спрашивают, кто британец, а кто нет, – Угрюмо возразил Бриггс. – Вот как они придут…

– Пули? Ты что Том, сдурел? С какой стати здесь будут стрелять?

– Поработай немножко своей головой, женщина. Когда одна страна нападает на другую, всегда бывает стрельба. С незапамятных времен так повелось. Даже в Библии об этом написано. Не веришь мне, так прочитай, что об этом в умной книге говорится.

– В то время, о котором в Библии написано, у них-то и ружей еще не было.

Он нетерпеливо отмахнулся от нее.

– Не в том дело. Дело в том, что Пуэрто-Рико будет обороняться, скорее всего так и будет. Не мы это решаем. Как они захотят, так и будет.

– Какая нам разница, – вопрошала Тилли. – Мы будем сидеть себе, как мышь под метлой, пока все не кончится. А они быстро здесь все закончат. Американцы вмиг проглотят этот Пуэрто-Рико, как кит проглотил Иону.

– Мы бы ведь могли уехать, прежде чем здесь все начнется, если у нас на это ума хватит и если нам повезет, – сказал Бриггс. – Я слыхал, здесь есть один корабль, который скоро должен отплывать. Мне кажется, все, у кого в голове не мякина, уберутся себе подобру-поздорову.

– А что за корабль?

– «Арабелла», под британским флагом. Она часто здесь на этих островах бывает, это торговое судно. Она – пароход, эта «Арабелла», – добавил он, при этом его лицо исказила гримаса неудовольствия. – Но, несмотря на это, хороший корабль.

– Ты уже сказал об этом мистеру Кэррену?

– Нет, еще. Он все эти дни надутый ходит, как сыч. С тех пор, как они с мисс Бэт повздорили.

– Я спорить могу, что он жалеет, что так с ней обошелся, только он гордый очень и ни за что в этом не признается. Вот поэтому его и нету целыми днями. Стыдно ему в глаза мисс Бэт посмотреть. Сторонится он ее.

– Никого мистер Кэррен не сторонится.

– Ну уж? А где он сейчас, по-твоему? Скажи мне, если знаешь.

– Я не могу тебе сказать, где он, – мрачно признался Бриггс. – Он ходит, куда ему надо, он мне не отчитывается, куда ходит и где бывает.

– Прячется он от нее, это я тебе говорю, – потом, видя, что брат не отвечает, добавила: – Одно я хорошо знаю, Том, я больше не хочу, чтобы мы с тобой разлучались. Не хочу я больше, чтобы это было так, как в прежние годы. Ведь у нас никого нет – ты да я.

Бриггс кивнул:

– Мне это известно. И я тоже не хочу, чтобы мы разлучались.

– А как ты думаешь, он не уедет отсюда без меня и мисс Бэт? – спросила Тилли своего брата, опасаясь новой угрозы.

– Никогда, – убежденно сказал Бриггс. – Сколько бы они не вздорили, сколько бы ни ссорились, мистер Кэррен – джентльмен. Он никогда не бросит двух беззащитных женщин, случись война. Тем более, двух англичанок.

Тилли фыркнула.

– Слышала я и о том, что по нему – англичанка ли или нет – все равно. Плохая ли, хорошая – все едино.

Бриггс не смотрел на нее.

– Где это ты слышала?

– Да где хочешь. Есть и на этом острове люди, с которыми по-английски поговорить можно. И не какие-нибудь дурачки, что и двух слов связать не могут, а культурные, порядочные люди. Христиане.

– И что же рассказали тебе эти культурные, порядочные христиане?

– Намекали мне на разное, ничего определенного. К примеру, говорили, что мистер Кэррен частенько захаживает в один, не очень хороший дом.