Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу

наружного применения, — госпожа Ван дала ему две маленькие фарфоровые бутылочки сине-зеленого цвета, напомнив: — Жань-эр упоминал, что старейшина Юйхэн уже несколько дней протирает скульптуры львов на мосту Найхэ. Скорее всего, ты найдешь его там.

Сюэ Чжэнъюн спрятал бутылочки в своей одежде и поспешил к мосту.

Чу Ваньнин действительно был там. В это послеобеденное время все ученики были заняты практическими занятиями и на мосту Найхэ почти никого не было. Высокий и стройный силуэт Чу Ваньнина в одиночестве застыл на пологом изгибе моста. Белоснежные одежды на фоне шелестящих листьями живописных зарослей бамбука по берегам реки лишь подчеркивали его утонченную красоту.

Сюэ Чжэнъюн подошел к нему и, рассмеявшись, спросил:

— Старейшина Юйхэн, любуешься рыбками?

— Глава ордена, должно быть, шутит. Эта река впадает в Желтый источник загробного мира, поэтому здесь нет рыбы.

— Ха-ха, я просто подшутил над тобой. Ты, как всегда, воплощенная серьезность и элегантность, но с чувством юмора у тебя проблемы. Я действительно беспокоюсь о том, что так ты себе жену не найдешь.

Чу Ваньнин: — …

— Вот, лекарства, что сделала моя жена. Белое прими внутрь, а красное намажь снаружи. Оно очень эффективно и сделано специально для тебя. Бери.

— …

Сначала Чу Ваньнин не хотел ничего брать, но видя, как горд Сюэ Чжэнъюн, будто лекарство его жены было величайшим сокровищем и лучшим подарком на свете, он не мог отказаться и принял бутылочки с мягкой улыбкой:

— Спасибо.

Сюэ Чжэнъюн был грубым человеком, но он всегда был более сдержанным перед Чу Ваньнином и сначала думал, прежде чем что-либо сказать, что в общении с другими людьми было ему совсем несвойственно. Немного помолчал, он наконец выбрал подходящую тему для разговора:

— Послушай, Юйхэн, через три года в Линшане пройдет традиционная встреча. Молодые таланты из каждого ордена соберутся, чтобы побороться за первое место. Как ты думаешь, каковы шансы Мэн-эра и Жань-эра?

Чу Ваньнин ответил:

— Трудно сказать, как все будет через три года. Сейчас могу сказать лишь, что Мо Жаню не хватает стремления и упорства, чтобы продвинуться еще дальше, а Сюэ Мэн слишком самоуверен и склонен недооценивать своих противников. Ни один из них пока не готов.

Хотя его слова были резкими и прямолинейными, но были сказаны по существу и отражали суть.

Сюэ Чжэнъюн был немного смущен. Он пробормотал:

— Ох, они же еще очень молоды...

На что Чу Ваньнин резонно заметил:

— Уже юноши, а не дети.

Сюэ Чжэнъюн:

— Ты прав. Конечно, тебе виднее, но все же им еще нет и двадцати[33.1], а я как отец и дядя немного предвзят и слишком снисходителен к ним.

— Недисциплинированный ребенок — вина нерадивого отца и безответственного учителя. Если они в конечном итоге пойдут по неправильному пути, вина за это ляжет на нас обоих. Так о какой снисходительности тут может идти речь?

— …

— Глава ордена еще помнит о судьбе двух Любимцев Небес ордена Жуфэн из Линьи?

При упоминании этого случая сердце Сюэ Чжэнъюна тревожно сжалось.

Двадцать с лишним лет назад в крупнейшем ордене Верхнего Царства жили два брата. Оба они были чрезвычайно одарены от природы и с юных лет выделялись талантами среди сверстников. К десяти годам каждый из них мог в одиночку одолеть столетних демонов, а к пятнадцати эти двое уже были способны создавать заклинания и при желании могли бы основать свои собственные духовные школы.

Однако на горе не может быть двух тигров, так что мир совершенствования оказался слишком мал для этих двух талантливых юношей. Каждый из братьев считал себя исключительным и более достойным, так что в конце концов они поссорились друг с другом. На встрече в Линшане в тот год младший брат украл тайно разработанную старшим братом технику фехтования. Когда правда вышла наружу, он был осужден всеми духовными школами и презираем каждым мастером мира совершенствования. Как только соревнования закончились, младший брат был жестоко наказан отцом. Его гордость не могла этого вынести, и он затаил обиду. В дальнейшем этот юноша сбился с праведного пути и, отбросив мораль и принципы, практиковал темные искусства, в конце концов превратившись в безумное чудовище.

Напомнив об этом случае, Чу Ваньнин, несомненно, пытался сказать Сюэ Чжэнъюну, что Сюэ Мэн и Мо Жань могут быть исключительно талантливы, но куда важнее их характер и то, что у них на сердце.

К сожалению, хотя Сюэ Чжэнъюн был строг к себе и серьезен в отношении своих учеников, когда дело доходило до его семьи, он был совершенно слеп. Во всем потакая сыну и племяннику, он сам не заметил, как разбаловал их, сделав только хуже. Поэтому и на этот раз глава ордена не принял слова Чу Ваньнина близко к сердцу, а только со смехом сказал:

— С таким учителем, как ты, который всегда направит их по верному пути, они точно не закончат как те братья.

Чу Ваньнин покачал головой.

— Характер человека заложен природой и без искреннего желания и решимости не так уж легко его изменить.

Сюэ Чжэнъюн не мог не почувствовать себя немного неловко от слов Чу Ваньнина. Тем более он не был уверен, что верно понял их смысл. Поколебавшись некоторое время, он решился спросить:

— Юйхэн, ты… эй, только не сердись, но... возможно, ты уж слишком предвзято относишься к моему невежественному племяннику?

Чу Ваньнин вовсе не это имел в виду и даже подумать не мог, что Сюэ Чжэнъюн настолько неправильно истолкует его слова, так что от такого предположения слова застряли у него в горле.

Сюэ Чжэнъюн обеспокоенно продолжил:

— На самом деле мне все равно, займут ли они какие-то места в этом соревновании или нет. Особенно Мо Жань... У него было трудное детство, что неизбежно отразилось на его характере. Может, он излишне упрям и недостаточно послушен, но, надеюсь, ты не испытываешь неприязни к нему за то, что он вырос в доме развлечений. Он ведь все, что осталось мне в этом мире от моего старшего брата. Я не могу перестать чувствовать вину за то, что не был рядом с ним все эти годы, так что...

Чу Ваньнин прервал его:

— Глава ордена ошибается. Я не смотрю на него свысока. Если бы меня заботило его происхождение, я бы не принял его в ученики.

Он говорил прямо и уверенно, так что Сюэ Чжэнъюн облегченно выдохнул:

— Тогда ладно. Это хорошо.

Чу Ваньнин