Мумия, или Рамзес Проклятый - Райс Энн

– Лоуренса Стратфорда, мисс, – пояснил молодой человек, взял ее за руку и повел вперед. – Великого археолога, того самого, который нашел усыпальницу Рамзеса.

– Надо же, – пробормотала Клеопатра. – Пожалуйста, говорите помедленнее.

– Того самого, который нашел мумию, мисс, мумию Рамзеса Проклятого.

– Рамзеса Проклятого?

– Да, мисс. Это целая история, мисс. – Он указал на длинный инкрустированный стол, который она поначалу приняла за алтарь. – Здесь портье, мисс. Чем еще я могу вам помочь?

Клеопатра весело улыбнулась.

– Спасибо, ничем, – сказала она. – Все и так замечательно. Просто отлично!

Молодой человек одарил ее проникновенным взглядом – такие же взгляды кидали на нее все присутствующие здесь мужчины. Любезным жестом он снова направил ее к стойке портье.

Эллиот вошел в зал одновременно с Питфилдом. Он понимал, что говорит слишком быстро, слишком горячо и довольно странные вещи, но ничего не мог с собой поделать.

Надо вытащить отсюда Алекса. Если возможно, увезти и Джулию. Он был способен думать только об этом. О Рэндольфе можно позаботиться позже.

– Ни один из нас не имеет ни малейшего отношения к этому делу, – закончил он свою длинную речь. – Им должны разрешить вернуться домой. Я могу остаться здесь, если это так уж необходимо, но мой сын должен уехать.

Джеральд внимательно выслушал его. На десять лет старше Эллиота, пузатый, убеленный сединами, он работал как заводной с утра до ночи, чтобы его семья имела возможность пользоваться всеми благами жизни в колонии.

– Разумеется, – сочувственно ответил он. – Подожди-ка, вижу, появился Уинтроп. А с ним еще двое.

– Я не могу разговаривать с ним! – покачал головой Эллиот. – Ради бога, только не сейчас.

– Ладно, я сам попробую все уладить.

Как они изумились, когда она заплатила им вперед, выложив целую кипу странных денег, которые они называют «фунтами», – несмотря на то что эти бумажки почти ничего не весят.

Они сказали, что коридорные отнесут в ее номер все коробки. И конечно же, здесь много поваров, которые работают круглосуточно, так что она может есть, сколько захочет и что захочет; направо находится ресторан, а при желании можно заказать еду прямо в номер. Что касается парикмахера, эта дама придет завтра и уложит ее волосы в высокую прическу.

– Отлично. Благодарю вас!

Клеопатра опустила ключ в атласную сумочку. Номер двести один можно будет найти чуть позже. Она бросилась к двери в ту гостиную, куда ушел лорд Рутерфорд. Он сидел в одиночестве и пил. Ее он не заметил.

Снаружи на просторной террасе она увидела его сына, Алекса он стоял, прислонившись к белой колонне, – какой же красавец! – и шептался с каким-то темнокожим египтянином. Потом египтянин вернулся в отель. Юноша казался растерянным.

Клеопатра тут же подошла к нему. Подкравшись незаметно, остановилась в шаге от него и стала разглядывать тонкие черты лица. Да, очень красив. Конечно, и сам лорд Рутерфорд очень даже обаятельный мужчина, но этот так молод, кожа у него нежная, как лепестки роз, и при этом он высок, тонок в талии, широкоплеч. И какие ясные у него глаза, какой доверчивый взгляд! Ну вот, теперь и он заметил ее.

– Юный виконт Саммерфилд, – произнесла она. – Мне сказали, вы сын лорда Рутерфорда?

Лицо его просияло улыбкой.

– Да, я Алекс Саварелл. Простите, не помню, чтобы я имел честь…

– Я голодна, виконт Саммерфилд. Не будете ли вы любезны проводить меня до ресторана этого отеля? Мне бы хотелось немного поесть.

– Буду очень рад. Какой приятный сюрприз!

Он согнул руку в локте и учтиво поклонился. Клеопатра взяла его под руку. О, он ей очень нравится: никакой стеснительности. Он провел ее снова по тому же многолюдному центральному залу, мимо темной гостиной, где пил его отец и ввел в просторное помещение с высоким позолоченным потолком.

По краям зала стояли столики, накрытые скатертями. В центре танцевали пары: мужчины в строгих костюмах и женщины в пышных юбках, похожих на яркие распустившиеся цветы. А музыка! Какая прекрасная музыка – правда, громкая: даже уши болят. Гораздо лучше, чем в музыкальном ящике. И такая печальная!

Алекс тут же подозвал к себе пожилого мужчину и попросил выбрать для них столик. Надо же, такой уродливый, а одет не хуже, чем другие. Но мужчина сказал очень почтительно:

– Слушаюсь, лорд Саммерфилд.

Столик он выбрал, чудесный – заставленный роскошной посудой, с огромным букетом цветов в центре.

– Что это за музыка? – спросила Клеопатра.

– Американская, – ответил Алекс, – Зигмунд Ромберг{6}. Она начала легонько раскачиваться из стороны в сторону.

– Не хотите потанцевать? – спросил виконт.

– Это будет просто здорово!

Он обнял ее – о, какая теплая у него рука! – и вывел на середину зала. Каждая пара танцевала по-своему. Места было много, так что казалось, будто они танцуют в одиночестве. И печальный мотив полностью захватил ее. И этот юноша с такой симпатией смотрит на нее. Он на самом деле потрясающий парень, этот Алекс, виконт Саммерфилд.

– Как здесь уютно! – сказала Клеопатра. – Настоящий дворец! И музыка такая проникновенная, такая печальная. Правда, она сильно бьет по ушам, а я не люблю громких звуков. Не люблю птичьего крика, не люблю, когда стреляют.

– Конечно, кому это нравится, – с легким недоумением согласился Алекс. – Вы такая хрупкая. Я еще не говорил вам, что у вас восхитительные волосы? Сейчас не многие женщины могут позволить себе носить распущенные волосы. Вы похожи на богиню.

– Ну что ж, очень приятно. Спасибо.

Он ласково засмеялся. Такой искренний. В его взгляде нет ни страха, ни фальши. Он похож на принца, которого воспитывали добрые нянюшки. Слишком нежен, не приспособлен к реальной жизни.

– Может, вы назовете мне свое имя? – спросил он. – Знаете, ведь нас не представили друг другу, так что, похоже, придется знакомиться самостоятельно.

– Я Клеопатра, царица Египта.

Как ей нравится этот танец ее ведут, разворачивают, кажется, что пол под ногами колеблется, словно вода.

– Ну что ж, готов поверить, – сказал Алекс. – Вы на самом деле похожи на царицу. Можно я буду обращаться к вам «ваше величество»?

Она рассмеялась.

– Ваше величество… А что, у вас именно так принято обращаться к царицам? Ладно, называйте меня вашим величеством. А я буду называть вас лордом Саммерфилдом. А что, все эти мужчины… тоже лорды?

В темном зеркале на обшитой деревом стене Эллиот увидел, как Уинтроп и его свита уходят. Вернулся Питфилд. Он сел на стул напротив Эллиота и заказал выпивку.

– Еще одно преступление, – сообщил он. – Господи, не понимаю, что творится с молодым Стратфордом!

– Расскажи.

– Поразительно! Некая исполнительница танца живота, любовница Генри Стратфорда. Они нашли ее мертвой, со сломанной шеей, в садике возле дома, в котором она жила с Генри Стратфордом. Все вещи Генри были там. Паспорт, деньги, все.

Эллиот сглотнул. Ему страшно захотелось еще выпить. Надо было побеспокоиться об ужине – иначе виски выйдет ему боком.

– То же самое случилось сегодня днем с одним оксфордским студентом у него сломана шея. И с американцем на пирамиде. И с уборщицей из музея. Интересно, почему в случае с Шарплсом он потрудился поработать ножом? Расскажи-ка мне все, что ты об этом знаешь.

Официант поставил перед ними новые бокалы с виски и джином. Эллиот взял свой бокал и с жадностью отхлебнул.

– Именно этого я и боялся. Он просто сошел с ума – и все из-за чувства вины.

– Азартные игры?

– Нет. Из-за Лоуренса Генри воспользовался ядами, которые находились в усыпальнице.

– О господи, неужели это правда?

– Джеральд, с этого-то все и началось. Лоуренс должен был подписать какие-то документы. Возможно, отказался подписывать их. Но не в этом дело. Был свидетель того убийства.