История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

значительная часть его была расквартирована с давних пор в Галатии и других местах. По словам Прокопия, задержка в уплате жалованья простиралась и на этот привилегированный класс военных людей, и деньги оставались в пользу императора.[724]

Так разлагалась и слабела военная сила империи в правление Юстиниана, который никогда не чувствовал личной связи с армией и постепенно все более терял интерес к насущным потребностям жизни государства в увлечении богословскими и церковными вопросами, которым он придавал первенствующее значение.

ЖИЗНЬ СТОЛИЦЫ

Заботы Юстиниана о благочинии в городе. Общественные бедствия: чума, землетрясения, пожары. Борьба партий ипподрома. Строительство Юстиниана

В первые годы правления Юстиниана жизнь столицы текла в блеске роскошных празднеств, которыми император умел веселить свой народ. С восшествием на трон Юстиниан отстранился от того слишком близкого и непосредственного участия в борьбе партий, которое позволял себе раньше, особенно в первые годы правления Юстина, но оживление старого соперничества димов продолжалось. Случайные, неблагоприятно сложившиеся обстоятельства вызвали в начале 532 года крайнее ожесточение общественного раздражения, которое разразилось страшным бунтом «Ника». Соединившиеся тогда обе партии тяжко пострадали во время кровавого усмирения мятежников, и долго потом ипподром бездействовал, и вовсе не было всенародных увеселений. Юстиниан отдался со всей силой своей энергии строительству храма св. Софии. Золото текло рекой, и сооружение великолепного храма было событием, захватившим внимание всех жителей столицы. С отстройкой погоревшего ипподрома жизнь города потекла опять полным руслом. Строительство не прекращалось и после сооружения св. Софии, и приток денег в среду рабочего люда поднимал пульс общественной жизни.

Многолюдство в столице и наплыв пришлого люда имели и другие причины. Об этом засвидетельствовал сам Юстиниан в предисловии к своей VIII Новелле. В столицу направлялись из провинций все, кто не находил правды или терпел преследования и обиды на месте жительства от представителей административной власти или сильных людей. В этой огромной массе пришлого населения были представители клира и куриалы, оффициалы и землевладельцы (possessores), димоты (низший класс городского населения) и колоны. Это постоянное многолюдство пришлых людей вызывало большие нестроения и нарушало мирное течение жизни столицы. Впадая в нищету, многие из пришельцев снискивали себе пропитание нищенством и являлись бременем для столицы. Хотя Юстиниан горько сетовал на это бедствие в 535 году, но и четыре года спустя дело не стало лучше, как видно из пространного предисловия к 80-й Новелле, изданной в 539 году, где император вновь свидетельствует о чрезмерном наплыве в столицу людей из провинций.[725] Осенью того же года, когда была издана 8-ая Новелла, Юстиниан издал специальный указ о переименовании ночного эпарха в народного претора и точнее определил его функции и обязанности по водворению благочиния в столице (Nov. XIII). Очевидно, префект города и народный претор не справлялись с лежащими на них обязанностями, и в 539 году была создана новая административно-полицейская инстанция в лице сановника, который получил название quaesitor (следователь). По аналогии с другими инстанциями, ему был назначен советник (consiliarius) и особый штат канцелярии. Внушая принципы бескорыстия новому сановнику, Юстиниан назначил ему оклад в 10 фунтов золота в год, его советнику в 100 солидов и канцелярии — 330.

Первой и главной обязанностью квезитора было следить за всеми приезжими из провинций; он должен был наводить обо всех их точные справки, направлять их дела в подлежащие инстанции, содействовать скорейшему их разрешению, сноситься с представителями власти на местах их жительства и выселять из города праздный люд. Он был облечен самостоятельной судебной властью в отношении людей, виновных в проступках, противных христианской нравственности, и мог своим судом строго карать виновных. Ему было предоставлено ведать все дела о подлогах (πλαστογραϕία). Праздных людей, прибывавших в столицу в надежде на легкий заработок, он мог брать на общественные работы в пекарнях, садах и огородах, если они годились для этого по своим физическим качествам, или же водворять их на места их жительства. Беглых рабов, которые оказывались в массе пришлого люда, он должен был возвращать их господам и всякими мерами воздействия прекращать нищенство и разные виды легкой наживы. — Таковы были обязанности нового сановника. Предание наше не сохранило свидетельств о том, в какой степени квезитор оправдал возлагавшиеся на него надежды императора по водворению благочиния в столице, а Прокопий в своей озлобленной «Тайной истории» отмечает с упреком Юстиниану, что суд квезитора, как и народного претора, обходился без всяких обычных формальностей, совершался без вызова свидетелей и имел характер произвола и грубого насилия, преследуя цели наживы.[726] Прав ли Прокопий в своих суждениях, это не подлежит выяснению за отсутствием других более беспристрастных свидетельств.

Новое страшное бедствие посетило Константинополь в 542 году,[727] то была чума, обошедшая в течение трех лет всю империю. Повсюду она производила ужасные опустошения, но определенные данные сохранились только для Константинополя, Александрии и отчасти Сирии;[728] для других местностей мы имеем только краткие летописные заметки. — Опустошив Александрию, эпидемия проникла в Константинополь и поражала сначала низшие классы населения. Страшная смертность и разнообразие проявления болезни вызывали панику и ухудшали бедствие. Наряду с молниеносной формой была и затяжная. Многие впадали в безумие. Врачебное искусство того времени оказалось бессильным и совершенно беспомощным в борьбе с эпидемией. По словам Прокопия, предсказания врачей никогда не оправдывались: когда они предвидели выздоровление, больной умирал, а в случаях, когда они теряли надежду, болезнь изменяла свое течение, и больной выздоравливал. В разгар эпидемии умирало в день по пяти и даже десяти тысяч человек. Люди вымирали целыми семействами, не было кому ходить за больными и хоронить умерших. Оставшиеся без призора больные, часто пораженные безумием, выползали на улицу, умирали в страшных мучениях, или, томясь жаждой, ползли к морю и тонули. Торговый оборот и ремесленная жизнь приостановились. Это внесло разорение в рабочий люд и голод, который содействовал большей смертности. У кого были дома запасы, те запирались и жили в одиночку. Трупы, валявшиеся во множестве на улицах, распространяли страшное зловоние, которое затрудняло обитание во многих кварталах. Необходимы были чрезвычайные меры для борьбы с этими ужасами. Император поручил заботу о погребении умерших референдарию Феодору, предоставив в его распоряжение отряд войск и большие денежные средства. Несмотря на все усердие и рвение этого человека и его команды, их усилия были недостаточны даже для того, чтобы подбирать всех умерших на улице и очищать от трупов опустевшие жилища. Заказано было 600 носилок, и нанятые за деньги люди сносили трупы на берег моря. Там их грузили