ВСЕ НА ЗЕМЛЕ - Олег Кириллов

— Рад… Очень рад познакомиться… — он крепко пожал руку Сашке, затем выдвинувшемуся из-за спины Григорьева Петьке. — Ну-ка к столу, друзья мои. Расскажите, как возникла идея, и попытайтесь мне доказать ее… Вы знаете, в ней много приятных соблазнов, но мы ведь с вами должны думать о деле прежде всего. Хотя и экономия средств — тоже не пустяк. Не так ли?

Дорошин развернул карту и стоял теперь в стороне. Лицо его было непроницаемым. Сашка глянул на бумаги, обернулся к Ряднову, который уже сидел на самом последнем стуле у стола:

— Тут дело такое. Геннадий Андреевич… Мы сами лишь помощники…

— Тогда вы, Павел Никифорович…

— Дело в том, что начал всю эту затею Владимир Алексеевич Рокотов, — Сашка старался не глядеть на Дорошина. — Его разработки легли в основу нашей последующей деятельности.

— Скромничает… — добродушно проговорил Дорошин. — Рокотов выдал голую идею… Ты нашел материалы изысканий пятидесятых годов. Потом провели бурение… Вышли на факел. Дренаж сделал Петр Ряднов, присутствующий тоже здесь. Нечего из Рокотова делать бога. А бурением занимался «Рудстрой». Непосредственно наблюдал за этим процессом Павел Иванович. Так сказать, взял на себя все возможные последствия… Я, Геннадий Андреевич, каюсь, просмотрел это дело. Мы ж, организаторы производства, видим план, цифры… Полет творческой мысли нам недоступен. Молодежь убедила, поправила. Показала, наконец… И роль Павла Ивановича в этом деле велика. Дневал и ночевал на скважине. Хотя за самоуправство… — Он шутливо погрозил пальцем, — за такие штуки в будущем быть тебе наказанным жестоко. Вот так…

Комолов кивал головой:

— Надо обязательно побыть на площадке, Павел Никифорович… Я просто хочу знать как можно больше обо всем, чтобы быть на коллегии вашим ходоком. На мой взгляд, решение правильное. Будем изучать и отстаивать. И ваши финансовые переброски, вероятно, утвердим, Павел Никифорович.

— Бумаги будут готовы через месяц, Геннадий Андреевич, — заверил Дорошин.

— Любопытно… Очень любопытно… — Комолов разглядывал карту. — Значит, вы хотите брать начало площадки в естественной выемке? Но ведь потом вам все равно придется выходить на другие плоскости?

— Здесь учитывался фактор времени, — вмешался Дорошин, — строится второй горно-обогатительный комбинат… Потребуются кварциты… Сейчас мы могли бы обеспечить рудой оба комбината, но к тому времени, когда войдет в строй второй ГОК, на Журавлевском будут сооружены еще две фабрики окомкования… Так что потребностями восьмидесятого года продиктовано решение.

Ряднов что-то шептал Сашке. У Кругова было отвратительное настроение. Виной тому — состоявшийся разговор. Налицо желание Дорошина во что бы то ни стало оттереть в сторону Рокотова. Это несправедливо. И «мыслители» шепчутся, видимо, о том же.

А какое до всего этого дело ему, Павлу Крутову? Живет, делает свое дело… Да, но расписочки взял у Рокотова именно ты? А эти расписочки сейчас вот-вот введет в действие Дорошин. Хоть бы извинился перед Владимиром Алексеевичем за то, что сотворил. Эх, Павел, Павел…

Можно было бы сказать сейчас все это, но тогда уже не работать с Дорошиным. Рокотов силен и молод. Устоит. Тем более, что он с самого начала знал, к кому попадут эти распоряжения. Мог бы и не давать. Так уж и не давать? Но тогда он не получил бы бригады бурильщиков из «Рудстроя» по заявке комбината для той решающей скважины.

Позвонили. Дорошин снял трубку, сказал что-то. Потом повернулся к Комолову:

— Геннадий Андреевич. Люди в конференц-зале… Может, пойдем?

Комолов встал, собрал бумаги. Сказал Григорьеву:

— Ну что ж… Еще увидимся, надеюсь… Работа ваша перспективная. Проект мы срочно поручим изготовить нашему институту… Будут учтены ваши разработки… А сейчас можно начинать подготовку площадки… Так что с новым карьером вас, товарищи? Первый карьер?

— Второй, — сказал Сашка.

— Уверен, что не последний. — Комолов пожал руку ему и Петьке и вдруг спросил Ряднова: — А вашего голоса я так и не услышал… А дренаж умно придуман. Можете быть посмелее. Ну, пошли на совещание.

Крутов выходил из кабинета последним.

11

Дронов встал из-за стола и пошел навстречу гостям:

— Рад вас приветствовать на славгородской земле, Геннадий Андреевич, — сказал он Комолову, — Очень вовремя приехали. Надо бы обговорить кой-какие дела… Привет, Павел Никифорович. Говорили мне, что приболел? Ну, прошу садиться.

Дорошин сел у торцовой части стола, прикинув, что садиться рядом с Комоловым было бы в этой ситуации неправильно. Пусть Дронов и представитель министерства сидят друг напротив друга, а он будет чуть в стороне со всей цифирью и в любой момент назовет нужные данные. Главное свое дело, которое замыслил на этот визит, решил отложить до конца беседы.

— Ну что, Михаил Николаевич, в принципе работой комбината мы довольны. Недавно министр на совещании говорил о перспективах развития горнорудного района в вашей области. Будем выделять дополнительные ассигнования на капитальное строительство, на жилье. Пришло время начинать разговор о следующем крупном карьере.

Дронов вынул из ящика стола пачку сигарет, протянул Комолову. Пододвинул к нему зажигалку:

— Та-ак… Ну что ж, мы готовы. Площади дадим. Однако у областного комитета партии есть несколько вопросов к комбинату. И один из них — по рекультивации земли. Сейчас в отвалах хранится до десяти миллионов кубометров чернозема. По условиям, на которых мы отводили комбинату площади, товарищ Дорошин должен был создать управление рекультивации земель и интенсивно вести эту работу.

— Разрешите, Михаил Николаевич, — вмешался Дорошин, — управление создано… Мы уже ведем такую работу.

— И что же у вас в активе?

— Пока не очень много., Около трехсот гектаров. Но это только начало. Сейчас плохо с рабочей силой. Приток идет на электрометаллургический. Мы вынуждены увеличивать объемы производства, а людей не хватает даже для карьеров. Да и на шахте пока что не густо.

— Мы уже много лет слышим подобные обещания от руководства комбината, — сказал Дронов. — Выделялись самые ценные земли… Посевные площади в северных районах области постоянно уменьшаются за счет выделения больших участков под промышленное строительство. Рекультивация же проводится очень плохо. У нас может возникнуть недоверие к товарищу Дорошину. Проблема чрезвычайной важности — вести восстановление земель, их плодородия.

Комолов делал заметки у себя в записной книжке. Молчит. Приходится Дорошину самому выкручиваться. А этого не хотелось бы. Три последних года получал он сигналы о повышенном внимании обкома к этому вопросу, однако думал, что разговор на трудную тему возникнет позднее, когда он спланирует объемы работ по новому карьеру… Тогда уж будет отговорка: объект государственной важности, заводы ждут руду… Ах, как не вовремя эта беседа. Уж не рокотовская ли здесь рука? Ведь молчали же о рекультивации все его предшественники и Дорошину удавалось, ссылаясь то на строительство карьеров, то на возведение жилья и благоустройство, отбиваться от этой темы. А тут вдруг на таком уровне… Да, это Владимир Алексеевич постарался. Точно. А Комолов молчит и молчит. Нет чтобы сказать о возможностях министерства, о том, что сейчас надо вкладывать средства в те объекты, которые завтра начнут давать отдачу. А рекультивация — это бросание миллионов в бездонную бочку без всяких близких результатов. Да и дальних тоже… Стоимость рекультивации гектара земли обходится в крупные тысячи, а урожай с него за десять лет и половины затрат не окупит. Да и то не будет. Пусть уж когда государство получит свободные средства, тогда и занимается этим. А сейчас — главное руда.

Говорить обо всех этих своих мыслях Дорошин не стал. Неправильно могут понять. Сейчас ведь новые веяния. А он жизнь свою прожил под одним девизом: план, объемы, количество. Когда хлеба много, не имеет значения, какого он помола. А вот когда его нет, тут уж разговор не о булочках, а о куске хлеба. Так понимал ситуацию он, Павел Дорошин, который начинал здесь все с первого колышка и гордится тем, что сделано сейчас при его участии.

— Областной комитет партии просит вас, Геннадий Андреевич, довести этот вопрос до сведения министра. Мы обеспокоены состоянием дел на комбинате в плане рекультивации земель, — Дронов закурил, пододвинул к себе блокнот. — Мне доложили, что в отвалах на сегодняшний день такое количество чернозема, которое позволило бы восстановить для земледелия свыше десяти тысяч гектаров площадей… Это было бы серьезным подспорьем для сельского хозяйства области.

— Вы можете это сделать, Михаил Николаевич, — Дорошин побагровел, — только я боюсь, что тогда сильно пострадает производство. Для этих объемов нужно очень много мощностей. Сколько автотранспорта, специальной техники, людей. Если мы усилим подразделение рекультивации, может стать под угрозу выполнение заданий по руде.