В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

пути душманам через свои селения. Поэтому нашими войсками в Афганистане применялся строжайший закон: где бы и когда бы ни встретились вооруженные люди, первыми за оружие не хвататься, огнем отвечать только на огонь.

И теперь, когда басмачи приблизились на дистанцию верного выстрела, Шанаев вышел из домика, ухватился за верхний край глиняной стены, поднялся на крышу.

— Не надо, товарищ лейтенант!

— Прыгайте вниз, поговорим из дома!

Крики солдат не удержали Шанаева, он утвердился на крыше, распрямился во весь рост.

Басмачи шли быстро и уверенно, видимо, дорога была им знакома. О близости советских солдат они, конечно, не подозревали. Появление человека на крыше пустоглазого домика их ошеломило, все три группы разом остановились, в рядах началось замешательство. Безоружный лейтенант стоял весь на виду и махал фуражкой, приглашая на разговор. Но басмачи уже разглядели его одежду.

— Берегитесь!..

— Прыгайте!..

Шанаев еще до криков солдат увидел вскинутые винтовки и автоматы. Резко пригнувшись, он даже не прыгнул — упал за стенку, на долю секунды опередив выстрелы, и уже в падении ощутил жестко стегнувший по лицу ветерок, услышал щелчки пуль, визг рикошетов от стены, а уже потом — грохот выстрелов. И успел приметить: стреляли со всех трех направлений сразу. Шли враги, непримиримые и беспощадные.

В ответ на выстрелы душманов отрывистыми очередями ударили автоматы разведчиков...

Встреченные огнем, бандиты отхлынули, залегли широкой дугой, передвигаясь ползком, начали охватывать кишлак. Они вели непрерывный обстрел занятых разведчиками домиков, но близко подползать не решались. Экономя патроны, разведчики отвечали короткими прицельными очередями. Задержать банду подольше — на это теперь и рассчитывал Шанаев.

Довольно скоро душманы убедились, что имеют дело с немногочисленной группой советских солдат, и повели себя наглее. Стрельба стала ожесточеннее, там и тут замелькали фигуры перебежчиков в чалмах и коричневых безрукавках — они проникли в развалины, стали накапливаться в них, мертвым кольцом окружив кишлак.

Шанаев приказал своим приготовиться к отражению возможной атаки. Огонь врага непрерывно усиливался, пули все чаще врывались в узкие щели окон, впивались в твердую глину, с шипящим треском горели трассирующие и зажигательные, наполняя тесные клетушки ядовитым фосфорным дымом. Потом из развалин ударили гранатометы. От громовых разрывов домики шатались как живые, смертоносное пламя пронизывало стены; казалось, домики пылают изнутри, — удушливый дым, смешанный с пылью и огнем, рвался из всех щелей, окон и пробоин, но полуоглохшие, задыхающиеся разведчики по-прежнему не спускали глаз с врага. После огневого налета десятка два басмачей выскочили из развалин и бросились к угловому дому, который был ключом маленькой обороны. В яростный треск советских автоматов вплелась длинная очередь ручного пулемета, который Шанаев до сих пор держал в резерве. Поверженные огнем бандиты усеяли площадку перед домом, уцелевшие метнулись назад, попрятались в развалинах.

...На третьем часу осады откуда-то из невидимого распадка ударили душманские минометы. Командир группы понял: бандиты пристреливаются к угловому дому, поэтому лучше его покинуть. Прикрываясь огнем товарищей и облаками пыли от разрывов мин, разведчики перебрались в соседние строения. Пятая или шестая мина ударила в крышу дома, и та рухнула. Душманы продолжали обстрел, превращая дом в развалины и не подозревая, что молотят по пустому месту. Похоже, они готовили еще одну, решающую атаку и не заметили, как сами попали в ловушку.

О том, что группа Шанаева ведет бой, товарищи узнали, когда из-за отрога до них стали доноситься разрывы мин и гранат, — треск автоматов и пулеметов гасило расстояние. К тому времени подразделение закончило прочесывание зеленой зоны. Не теряя ни минуты, афганские воины и советские разведчики бросились на помощь друзьям. Бездорожьем предгорья они добрались до заброшенного кишлака через час...

Валерий Коротнюк рассказывал:

— Душманы, видно, пришли в исступление оттого, что не могут раздавить горстку шурави, палили из всех стволов — при подходе мы услышали прямо-таки сатанинскую стрельбу. Мы боялись — у наших ребят могут кончиться боеприпасы, поэтому спешили как могли. Ведь когда применяется автоматическое оружие, и более многочисленная группа, оставшаяся без патронов, может погибнуть в момент. Было, конечно, нетрудно пугнуть душманов еще издалека, заявив о своем приближении, но главный наш долг требовал — сделать все возможное, чтобы остановить банду, не позволить ей уйти и продолжать террор против мирных жителей. Ради этого Шанаев и его ребята пошли на смертельный риск, приковав банду к себе, ослепив ее главарей видимостью легкой добычи. Люди, можно сказать, собой жертвовали, обеспечивая выполнение главной задачи, и мы просто обязаны были наилучшим образом завершить дело, ими начатое.

...Душманские главари спохватились, когда возможные пути бегства были отрезаны и сама банда оказалась зажатой между группой Шанаева и подоспевшим к ней на помощь подразделением. Огонь разом стих, перепуганные басмачи забились в развалины. Командир батальона через мегафон предложил окруженным бандитам сложить оружие. Ответа не было. Тем не менее, с открытием огня решили повременить — пусть душманы получше оценят собственное положение. В подобных обстоятельствах рядовые «воины ислама» нередко восстают против главарей, принуждая их к сдаче.

Ждали. Вдруг со стороны развалин донесся высокий визгливый голос, выкрикивающий какие-то слова. За ним те же слова стал повторять целый хор.

— Что это? — изумленно спрашивали советские разведчики. — Молятся перед смертью?

Афганский офицер, находившийся в цепи рядом с Коротнюком, отрицательно покачал головой:

— Это не молитва. Это клятва. Душманы клянутся друг другу, что никто из них не поднимет руки, все будут сражаться с «неверными», то есть с нами, до своей смерти.

Они выяснят позже: главарь банды, палач, запятнанный многими убийствами невинных людей, боясь, что его сообщники дрогнут, сунул в руки мулле-душману коран и заставил всех поклясться хором, что никто не сложит оружие, будет сражаться до конца, несмотря на угрозу смерти.

Едва смолкли лающие голоса в развалинах, оттуда загремели винтовки и автоматы. Исчезла надежда обойтись без последнего и бессмысленного кровопролития. Огненным смерчем по развалинам ударили автоматические пушки боевых машин пехоты, гранатометы и тяжелые пулеметы бронетранспортеров. Бой был коротким. Далеко не все душманы сохранили верность клятве, которую только что произносили хором. Едва солдаты двинулись вперед, над развалинами тут и там поднялись руки.

А главарь ушел. Он убежал, как крыса, тайным подземным ходом, бросив на произвол судьбы тех, кого так яростно понуждал умирать. (Был все-таки колодец в кишлаке!) Но стоило исчезнуть тому, кого душманы боялись больше смерти, и оказалось: умирать-то им не за что. Так случается повсюду и со всеми, кто воюет за неправое дело.

Пока друзья обнимали измученных, серых от пыли, продымленных разведчиков лейтенанта Шанаева — все они вышли из