Волки - Евгений Токтаев

Она снова вздрогнула и сделала шаг назад.

— Меда… — проговорил Тит, будто пробуя, как звучит имя, — прошу тебя, не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Никогда.

Клавдия Меда. Вольноотпущенница Тиберия Клавдия Максима. По имперским законам, получив свободу, она всë же считалась не вполне дееспособной, зависимой от патрона.

Или от мужа.

«Куда она денется?»

Меда так и не произнесла ни слова.

— Пожалуйста, посмотри на меня.

Она помедлила, но всë же подняла взгляд.

— Меня зовут Тит Флавий Лонгин. Я никогда не причиню тебе зла, Меда.

Перед глазами у него стоял ровный ряд букв на папирусе. Он сложился в картинку, пока неясную. В ней был и дымящийся горшок на обеденном столе, запах свежего хлеба, и нежный взгляд, и тепло женщины. Пока картинка оставалась нечёткой, но Тит за последнее время много раз пробовал представить себе нечто подобное.

Осталось только сделать выдуманную жизнь настоящей.

XXVIII. Осколки

Гора не зря называлась «тайной». Можно было много дней петлять по отрогам хребта, рассечённого надвое долиной Алуты, но так и не найти её. Она будто отводила глаза, запутывала. Сюда не вело больших дорог, лишь едва заметные тропки. А если бы путник взобрался на любой из окружавших пиков и огляделся по сторонам, он и тогда мог запросто не увидеть её. Она была невысока и пещериста.

Так бы и знали о ней лишь редкие пастухи да охотники, если бы эти самые пещеры во времена додревние не привлекли тех, кто способен был чувствовать голоса богов в шелесте листвы и завывании ветра, в рëве оленьего быка по осени и журчании ручья весной.

Эллины из колоний на западном берегу Понта говорили, что здесь, в глубине варварских земель живёт Дионис. Суровый рогатый бог-оборотень, владыка деревьев и зверей, предводитель сонма лесных духов.

Собратья этих колонистов из коренной Эллады слушали такие рассказы, неизменно разинув рты. Ведь Дионис — вечно юный весëлый бог, любящий вино. Он покровительствует театру. Да, он родился во Фракии среди диких варваров и потому за ним по пятам следует безумие, которым он награждает тех, кто отвергает его.

Знатоки, однако, примиряли спорщиков. И те, и другие правы. Да, и фракийцам известен юный Нотис, бог вина, умирающий и воскресающий. И эллины ещë помнят Рогатого Загрея и зовут его Старшим Дионисом.

Он многолик и имеет немало имëн. Он и Сабазий, и Либер, и даже Осирис.

Бог-оборотень. Он царствовал во многих местах. Фракийцы-бессы внимали его оракулу, что предсказал рождение Великого Александра и Октавиана Августа. Геты же приходили в иное место силы, в волчьи пещеры на склонах горы, которую называли Священной.

Когайонон.

Жизнь текла своим чередом, сменялись века и вот, шестьсот лет назад, на эту гору пришёл один человек из далёких южных краёв. Он не искал встречи с волчьими жрецами и не надеялся услышать голос Рогатого или Владычицы Луны, как иные паломники. Просто намеревался поселиться здесь, ибо сие место силы обещало ему власть над природой разрушения.

Пришелец оказался искуснейшим лекарем. Он выглядел безобидным и даже беззащитным. Волчьи жрецы не изгнали его, а вскоре слава о нём далеко распространилась по окрестным землям. Люди в надежде на исцеление ехали даже из эллинских колоний. Одним из таких страждущих стал заболевший купец из Ольвии. Позже он вернулся в родной город и там рассказал об анахорете, который не только лечил, но и рассуждал о небесных сферах, о движении светил, о магии чисел, и самое удивительное — о бессмертии души.

Обликом и языком отшельник не отличался от варваров, но речи вёл странные. Он учил, что не следует лечить глаза, не вылечив голову, а голову — не обратив внимание на тело, а тело — не оздоровив душу. Купец оказался достаточно образован, чтобы распознать в анахорете философа. Даже посмеялся над варварами. Тем все слова речей отшельника были понятны, каждое по отдельности, но вместе они складывались в странное. Он будто завораживал слушателей.

Шло время. Отшельник состарился, окутанный славой великого лекаря, окруженный полудюжиной учеников. Они и сами весьма преуспели в сём искусстве. И однажды он объявил, что умирает, пришёл его час. Попросил отнести себя в самую глубокую пещеру. Ученики выполнили его волю. Кто-то из ревновавших к его славе позлорадствовал, припомнив речи про бессмертие.

Четыре года спустя Учитель вернулся. Люди всполошились, но то был вовсе не призрак, а живой человек, из плоти и крови.

И тогда анахорета нарекли богом.

Вожди гетов поклонились ему и стали почитать превыше старых богов. Вести о нём разошлись далеко за пределы гор. Многие ученики отправились в чужие земли, на восток, на юг. Они встречали эллинов и рассказывали им о своём боге Залмоксисе, что был человеком, умер и воскрес.

Прошло много лет, десятилетий, веков. Залмоксис вновь ушёл, но теперь все уже знали — он не умер и ждёт в небесных чертогах народ волков, даков. Там, где их предки проводят вечность в пирах и блаженстве.

Его жрецы, ученики учеников, не остались жить на горе. Они пришли к царям и стали их советниками. Веками Залмоксис и старые боги уживались вполне мирно, но в дни великого царя-завоевателя Буребисты, его соратник, верховный жрец Декеней совершил переворот.

Он сверг старых богов, запретил почитать Диониса-Нотиса-Сабазия, владыку зверей и духов леса. Отверг и единую с ним суть — Владычицу Луны, охотницу Бендиду.

Одна суть. Она оказалась враждебна Залмоксису. Как и громовник Гебелейзис, и воин Герос.

Декеней объявил, что Бог лишь один. Он не только поверг старые святилища, но и заставил даков вырубить виноградники, ибо вино ослабляло разум мужей.

Залмоксис стал царским богом, теперь его голос можно было услышать в главном храме, в Сармизегетузе. Именно там, а не на священной горе раз в четыре года даки отправляли посланника к Залмоксису.

Гора опустела.

Но ненадолго.

Совсем скоро здесь появился новый хозяин, неизменный с тех пор. Так говорили самые древние старцы, никто из которых не помнил Залдаса молодым. А ведь получалось, если деды не выжили совсем из ума и не привирают, тому тогда уже лет под сотню. Может и больше.

Залдас был жрецом Сабазия, и он поселился в оставленном доме своего врага.

Их противостояние с Декенеем разрешилось весьма своеобразно. Победитель состарился и умер. Побеждённый продолжал жить. Со временем он восстановил часть утраченных сил. И вновь, как встарь, здесь, в пещерах горы Когайонон, в