Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика

те бедняжки... Они погибли потому, что кто-то запер двери на лестницу. Они просто не смогли покинуть горящее здание!

Вот это новости!

Соня на секунду прикрыла глаза – что ж за судьба у неё? Там погибла, здесь тоже по краю!

- Не смогли покинуть? – облизав пересохшие губы, переспросила она кучера.

- Да. И загорелось не просто так – подожгли специально! Дознаватели выяснили, что огонь-то был не простой, его магией направляли! Поэтому и сгорело ровно то, что поджигателю было нужно.

- Ладно, Умар, отправляйся обратно. Если милорд не придушит меня, когда узнает, что я всё это время была жива и молчала, то попробую за тебя заступиться.

- Спасибо, миледи!

Кучер уехал, служанки разбирали доставленные припасы, а Соня всё никак не могла успокоиться, прокручивая в голове новую информацию.

Арман не знает, что она выжила? Но Адель собиралась рассказать ему, где Соня. Для этого даже просила освободить её от клятвы.

Тогда, получается, он специально поддержал версию с гибелью жены?

Но с каким прицелом?

Чтобы обезопасить её от повторного покушения или чтобы тихо самому прикопать?

Но теперь понятно, отчего супруг не торопится в Два тополя – боится привести «хвост». С какой бы целью Арман ни решил объявить Сонию мёртвой, он намерен сохранить в тайне, что она жива.

А тут ещё беременность.

Есть от чего голове пойти кругом!

Прошла ещё одна седмица, сегодня ждали повозку с припасами и новостями. Но Умар, который обычно появлялся рано утром, на этот раз запаздывал.

Соня успела умыться, пережить утреннюю тошноту, но вот ни кусочка впихнуть в себя не смогла.  Просто сидеть и ждать ей  не хотелось,  и миледи  решила спуститься в сад, позвав с собой Риву.

Поспела первая малина – сладкая, душистая!  Может быть, её измученный токсикозом организм примет хотя бы ягоду?

Размышляя, что от беременности ей одни проблемы и неприятности, Соня отрешённо подумала, что к  идее «родить и отдать отцу, вытребовав для себя максимальную свободу» она относится уже не так уж отрицательно.

Похоже, малышу мамочка совсем не нравится, иначе почему он её так терзает?  И если она ни разу не возьмёт его на руки, не посмотрит, то тогда и не привяжется, верно?

Всё равно герцог ребёнка ей не оставит. Да если б он только заподозрил о состоянии жены, то мигом упрятал бы её куда-нибудь в подземелье. Чтоб не сбежала или не повредила чем-нибудь его наследнику.

Значит, нужно тянут время, чтобы милорд узнал о беременности как можно позже. В идеале – не узнал совсем.

А что? У них тут ещё две беременные, и у всех мальчики. Где два, там и третий затеряется. Правда, Лота родит на четыре месяца раньше, чем Соня, а   Рива на две недели позже, но это  не существенно.  Дети растут быстро...

Софья машинально срывала ягоды одну за другой, складывая их в туесок. И  в какой-то момент замерла, обнаружив, что уже не только смирилась с беременностью, но и ищет варианты, как бы скрыть сына от его отца...

Это что же – у неё просыпается материнский инстинкт?

Додумать она не успела – со стороны усадьбы послышался шум шагов и голосов, и на лужайку перед малинником вышел Умар в сопровождении гера  Ханца.

Сердце Софьи стукнуло один раз и замерло, пропустив два удара. А потом сорвалось в скачку...

Тихо охнув, Софья инстинктивно прикрыла живот туеском с малиной и шагнула назад, за Риву.

- Миледи, вам плохо? – встревожено спросила горничная. – О, смотрите: приехал лир Умар! И с ним ещё кто-то...

- Т-с! Рива, стой так, и, Всевидящим заклинаю, ничего не говори о моём положении! Это целитель из замка, он не должен понять, что я беременна! Надеюсь, ни Кора, ни Лота не успели этим поделиться, -  еле слышно пробормотала Соня.

- Миледи, ясного дня! – Умар  встретился взглядом с герцогиней и поклонился ей. – Его светлость прислал вам письмо и гера  Ханца.

- Зачем мне гер  Ханц? – не отходя от Ривы, сварливым голосом поинтересовалась Софья. – Я здорова!

- Ясного дня, миледи! – вперёд выступил лекарь, и внутри у Сони всё заледенело от ужаса. – Милорд приказал мне осмотреть вас и немедленно приступить к лечению ноги.

- Стой там, не подходи! – герцогиня вскинула руку в останавливающем жесте. – Я... Я...

Мысли в голове путались и прыгали, сталкиваясь и перемешиваясь, не позволяя выстроить логичную цепочку. Соня знала одно – подпускать к себе лекаря нельзя! Он же мигом распознает беременность и только одному Всевидящему известно, чем ей это аукнется. Официально герцогиня умерла,  и теперь муж-объелся-груш может упрятать её в подземелье или заточить в какой-нибудь башне, об этом никто не узнает.  Судя по историческим романам,  средневековые  лорды  такое практиковали.  Досидит она там до родов, а... что потом? Даже думать страшно!

Нет-нет, никаких осмотров!

Хромота останется? Да и фиг с ней! Жить  почти не мешает, а в балет идти она не собирается. Тем более что беременность всё равно явится противопоказанием для лечебных снадобий, то есть, её тайну раскроют, а ногу не вылечат.

И что делать? Позволить себя осмотреть, значит, подставиться. Прогнать лекаря? Хорошо бы, но надо найти убедительную причину!

- Миледи, вы в добром здравии? – Ханц сделал ещё шаг по направлению к женщинам и прищурился. – Ба! Ваша горничная в положении!

- Рива вышла замуж несколько седмиц назад, - буркнула Софья и выдвинула горничную вперёд, прикрываясь ею, как щитом. – И да, она уже ждёт первенца. Гер Ханц, я не...

- Двух! – лекарь  расплылся в улыбке. – Я ощущаю двойную ауру. Близнецы! Один, как это водится при многоплодной беременности, посильнее и покрепче, второй чуть меньше и слабее. Если вы позволите, лира, я могу и вас осмотреть после её светлости.

- Близнецы? – несколько заторможенно произнесла горничная и неуверенно посмотрела на герцогиню. – Но я...