Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

Да и освещение там было, прямо скажем, неважное.

Ну а если бы осветить храбрую даму прожектором? Если бы раскрутить с нее Сосисочку? Если бы рассматривать ее в телескоп? Или в микроскоп? Все равно двадцатка осталась бы невостребованной? Покойный муж миссис Пайвонской держал в Сан-Педро татуировочное ателье; случалось, что деловая активность замирала, и тогда супруги тренировались друг на друге — чтобы не терять квалификации. Весь, до последнего клочка, природный холст был использован. Миссис Пайвонская гордилась тем, что она самая разрисованная в мире женщина и что покрывающие ее картинки принадлежат игле (чуть было не сказал «кисти») величайшего в мире (теперь уже — увы — потустороннем) художника.

Патриция Пайвонская общалась с жуликами и грешниками совершенно безбоязненно и безо всякого риска для своей души — и ее, и покойного ее супруга обратил в Веру не кто иной, как сам Фостер; куда бы ни прибывал карнавал, она первым делом узнавала — где тут ближайшая церковь Нового Откровения, и начинала ежедневно посещать службы. Она с радостью выступала бы по-настоящему обнаженной, безо всяких там удавов, прикрытая одним лишь крепким убеждением, что является носительницей религиозного искусства, равного которому не найдешь ни в одном соборе, ни в одном музее. Когда они с Джорджем узрели Свет, на теле Патриции оставалось еще что-то около трех квадратных футов неразрисованной кожи; с течением времени эту поверхность покрыл полный комплект иллюстраций к житию архангела Фостера — от колыбельки, над которой тучей (нет, наверное, нужно не «тучей», а «нежным облачком») вьются ангелы, и вплоть до великого дня, когда Великий этот святой вознесся и занял извечно предуготовленное ему место.

К сожалению, по большей своей части священные изображения были расположены не совсем удачно, именно в тех местах, которые прикрывала Сосисочка. Но Патриция демонстрировала их в церквях, на закрытых «встречах счастья» — буде пастырь на это соглашался (противное случалось крайне редко). Патриция не умела проповедовать, не умела петь, в нее никогда не вселялся дар говорить на языках — зато она сама, собственной своей персоной была живым свидетельством во славу Света.

Номер Патриции шел последним, оставлял ей вполне достаточно времени, чтобы собрать свои фотографии, а затем скользнуть за кулисы и приготовиться к номеру финальному. Тем временем на сцене выступал волшебник.

Доктор Аполлон взял со столика большие стальные кольца и попросил добровольцев из зрителей сперва убедиться, что в них нет никаких прорезей и прочих хитростей, а затем сложить эти кольца — не выпуская их из рук — таким образом, чтобы они слегка накладывались друг на друга. Затем он коснулся каждого стыка волшебной палочкой — и получилась цепь. Небрежно отложив палочку (прямо в воздух), он взял у своей ассистентки большую миску, достал оттуда полдюжины яиц и начал ими жонглировать. Мог бы особенно не стараться, все внимание присутствующих было поглощено ассистенткой. Вот у нее-то не было никаких татуировок; странным образом, это не вызывало ни малейших сомнений, несмотря даже на одежду, значительно более скромную, чем у девиц шоу. Никто толком и не заметил, как шесть яиц превратились в пять, затем в четыре… три… два… доктор Аполлон недоуменно посмотрел на последнее яйцо.

— Вот так и остаются без яиц, — сказал он, швырнул яйцо в публику и отвернулся. В зале прозвучали редкие смешки; никто из зрителей даже не заметил, что яйцо так никуда и не попало, тихо растворилось в воздухе.

Потом доктор Аполлон высмотрел в первом ряду мальчика и подозвал его к сцене.

— Сынок, — торжественно провозгласил он, — я умею читать мысли. Ты думаешь, что я — самый настоящий волшебник. Вот тебе за это самый настоящий доллар.

Мальчик взял долларовую бумажку — и та сразу же исчезла из его пальцев.

— Ну вот видишь! Крепче надо было держать! Ладно, дадим тебе еще один шанс. Держишь? Крепко? А тогда — беги отсюда, да поскорее — тебе давно уже спать пора.

Мальчик рванулся прочь и исчез.

— Послушайте, мадам Мерлин, — нахмурился волшебник, — а мы-то теперь чем займемся?

Ассистентка поднялась на цыпочки и что-то прошептала ему на ухо.

— Да вы что? — недоуменно воскликнул волшебник. — Здесь же люди!

Ассистентка прошептала еще несколько слов.

— Да, друзья, ничего не поделаешь, — обреченно выдохнул волшебник. — Мадам Мерлин хочет лечь в кроватку. Ну как, джентльмены, желает кто-нибудь из вас помочь даме?

— Ой, да не все же сразу, — испуганно попятился он. — Кто тут служил в армии?

И все равно добровольцев оставалось слишком много; доктор Аполлон выбрал двоих и начал их инструктировать.

— Там, под сценой, стоит армейская койка, вот, зайдите с этой стороны и откиньте брезент. Теперь, если вас это не затруднит, поднимите ее и поставьте на сцену. А вы, мадам Мерлин, повернитесь, пожалуйста, сюда.

Мужчины занялись койкой; тем временем доктор Аполлон делал пассы.

— Спать… спать… вам очень хочется спать… вы совсем уснули. Друзья, в настоящий момент моя очаровательная помощница находится в глубоком трансе. Джентльмены — вы, которые ставили койку, — вы не отказались бы уложить мадам Мерлин спать? Только осторожно, осторожно.

Застывшую, как труп, девушку поместили на койку.

— Ну, вот и хорошо. Огромное вам спасибо.

Волшебник подобрал так и болтавшуюся в воздухе палочку, указал ею на стоявший в глубине сцены столик — и тут же в его руку скользнула сама собой отделившаяся от груды реквизита простыня.

— Вот, джентльмены, накиньте это на нее. Голову, голову тоже прикройте — нехорошо смотреть на даму, когда она спит.

Большое спасибо. Отойдите, пожалуйста, чуть подальше… вот так, прекрасно. Мадам Мерлин, вы меня слышите.

— Да, доктор Аполлон.

— У вас был глубокий, тяжелый сон. Но теперь вы чувствуете себя легче. Ваше тело стало совсем легким, вы словно спите в облаках. Вы парите…

Прикрытая простыней фигура приподнялась над койкой примерно на фут.

— Здорово! Только не становитесь слишком уж легкой.

— Как только положили эту простыню, — громким шепотом объяснил своему товарищу какой-то мальчишка, — спустилась вниз, у них там специальный люк. А это — просто каркас из проволоки. Потом он сдернет простыню, каркас поскладывается и спрячется. Да такое кто хошь может сделать.

Доктор Аполлон словно и не слышал этих грязных инсинуаций.

— Выше, мадам Мерлин… еще чуть повыше… ну вот, теперь хорошо.

Фигура вместе со свисающей с нее простыней плавно покачивалась на высоте человеческого роста.

— А там есть такая стальная подпорка, только ее не видно, — не унимался настырный разоблачитель. — Вон там, видишь, угол простыни висит до самой койки, это специально так сделано.

Доктор Аполлон попросил добровольцев убрать койку.

— Зачем ей кровать, она же спит в облаках.

Он повернулся к парящей в воздухе фигуре и прислушался.

— Погромче, пожалуйста. Да? Мадам Мерлин говорит, что простыня ей тоже не нужна.

— Вот сейчас тот каркас и спрячется!

Волшебник резко сдернул простыню; зрители почти не заметили, что она бесследно исчезла — все глаза были прикованы к ассистентке, спавшей в той же позе, что и первоначально, но теперь — в шести футах от голых досок сцены.

— А где же подпорка-то, — поинтересовался товарищ малолетнего скептика.

— Ее очень трудно увидеть, это надо специально посмотреть прямо туда, где она, а чтобы туда не смотрели, тут такое специальное освещение, прямо в глаза.

— Ну, ладно, спящая красавица, — сказал доктор Аполлон. — Поспала — и хватит. Дай мне руку. А теперь — проснись!

Он повернул ассистентку в вертикальное положение и осторожно опустил ее на сцену.

— Вон, видел, видел, куда она поставила ногу? Вот туда как раз подпорка и спряталась. Ерунда это все, — с удовлетворением заключил Великий специалист по фокусам. — Фокусы.

— А теперь, друзья, — деловым голосом заговорил волшебник, — я бы попросил вас уделить минутку своего внимания нашему высокоученому лектору профессору Тимошенко.

— Подождите, ребята, не разбегайтесь, — оборвал его конферансье. — Только на этом, сегодняшнем представлении, по согласованию с Советом университетов и департаментом Безопасности вашего прекрасного города мы предлагаем вот эту, новенькую, хрустящую двадцатидолларовую бумажку — абсолютно, заметьте, бесплатно — тому из вас, кто…

Заманчивое предложение перешло в заключительный номер; тем временем подсобники начали складывать хозяйство, готовясь к отъезду. Жилые палатки пока не трогали, их уберут рано утром, прямо перед посадкой на поезд, но все аттракционы нужно было сложить и упаковать заранее.

Триединый конферансье-владелец-управляющий покончил с финалом в темпе вальса, столь же торопливо выпроводил из павильона лохов и тут же вернулся.