Леди и Волк - Джулия Берд

Он выехал вперед, крепко сжимая бока лошади мускулистыми ногами. Его копье было нацелено на противника. Рамси взмахнул жезлом и крикнул. Стефан вонзил шпоры в тело животного. Всадник и его боевой друг помчались вперед.

Из груди рыцаря вырвался неожиданный стон. Он понял, что выиграет это сражение. И несмотря на то что Стефану хотелось отдать победу Марлоу и хоть немного залечить его раны, он был твердо уверен, что станет победителем. Он был лучшим воином, а человек с копьем, приближающийся к нему на лошади, — всего лишь соперником, которому предстоит узнать силу его удара.

Это была последняя ясная мысль Стефана. Все последующие мгновения слились воедино. Яркие лучи солнца ослепили его, и он потерял свою цель из вида. К тому времени, когда глаза Стефана вновь приобрели резкость и он увидел Марлоу в узкую щель забрала, было уже поздно. Марлоу стремительно приближался к нему, сорвав с головы шлем и откинув щит в сторону в тот момент, когда столкновение стало неизбежным. Последнее, что увидел Стефан, была обреченная улыбка, с которой старший брат подписывал себе приговор. Руки его раскрывали объятия смертельному удару.

— Нет! — закричал Стефан, пытаясь отбросить копье. Но он не успел. Марлоу был слишком близко. И в следующее мгновение Стефан услышал душераздирающий хруст деревянного наконечника, вонзившегося в голову старшего брата.

Стефан спрыгнул с лошади, бросил щит на землю и подбежал к брату. Он в оцепенении смотрел на изуродованную голову Марлоу. Руки брата судорожно сжимались, пытаясь схватить воздух. Один глаз его закатился, и вокруг головы растекалась лужа крови. Марлоу умирал.

Зрители хоть и рванулись вперед, но соблюдали дистанцию и не решались приблизиться. Ботвелл и Крамер преклонили колени у ног умирающего.

— Я не собирался убивать тебя, — нагнувшись над Марлоу, в ярости прошептал Стефан. — Я никогда не хотел становиться таким же убийцей, как ты, но ты превратил меня в убийцу. В конце пути ты оказался победителем.

Марлоу повернул голову, пытаясь единственным глазом отыскать Стефана. Когда наконец он его увидел, то улыбнулся.

— Перед смертью мы все равны, Стефан. Убийца и праведник, мудрец и глупец. Мы все возвращаемся в землю к червям.

— Нет, я попаду на небеса, — уверенно произнес Стефан.

— Ты веришь в это? — голос Марлоу слабел с каждой минутой. — Ты тоже убивал.

— Но не так, как ты. Совсем по другим причинам.

Марлоу криво усмехнулся.

— Ты думаешь, что Его интересуют причины? — Марлоу указал на небо.

Кэтрин пробралась сквозь толпу и опустилась на колени рядом со Стефаном. Она, как всегда, несла с собой покой. Через ее глаза сам Господь опровергал слова старшего брата. Прикосновение любви снова превращало его из расстроенного младшего брата в настоящего мужчину.

— Замок стал вашим, — сказал Марлоу, глядя на них обоих. — Я никогда бы не смог отказаться от этого добровольно. Только таким способом. И вы теперь свободны, как я никогда не был.

Он произнес последние слова с такой страстностью, что Стефан почувствовал, как их прежняя любовь стремится вырваться наружу, вдохнув глоток воздуха. Сердце Стефана разрывалось от боли, которую он не позволял себе испытывать к Марлоу со дня смерти отца. Печаль захлестнула его. Он больше не мог сдерживать слезы, которые медленно скатывались по грязным щекам и падали на доспехи брата.

— Я любил тебя когда-то, — хрипло проговорил Стефан.

— Я ненавидел тебя, — прошептал в ответ Марлоу. — Я ненавидел тебя и любил.

Стефан кивнул. Это были последние мгновения согласия и понимания между ними. Марлоу вздохнул и затих. Не вздохнул, а содрогнулся.

Никто не держал его за руку. Не было никого, кому бы захотелось взять черный факел Марлоу. И только Стефан сжимал пальцы брата, пока они не остыли.

ЭПИЛОГ

Неделю спустя после похорон Марлоу и отъезда Розалинды в монастырь Кэтрин и Стефан выехали прокатиться верхом. Они наконец-то остались вдвоем.

Они объезжали холмы, окружающие замок, и любовались красотой своих владений, наслаждаясь обществом друг друга. Все это было завоевано их любовью.

Это было похоже на сказку, которая превратилась в реальность не по мановению волшебной палочки, а было завоевано тяжким трудом, смелостью, риском и слезами. Узы, которые связывали их, были выкованы в горячем огне, и, без сомнения, разорвать их могла только смерть.

Когда они поднялись на вершину холма, Стефан помог жене спуститься с кобылы. Держась за руки, они встали на самое высокое место вершины. Перед ними, на многие мили вперед, во всем их великолепии, простирались зеленые земли Англии.

Воздух, который они вдыхали полной грудью, был влажным и прохладным. Подхватываемые ветром, локоны волос летели в лицо Кэтрин, и она каждый раз убирала их назад. Стефан крепко прижимал жену к себе, и они вместе любовались творением Создателя.

— Все это наше, графиня, — сказал он и обвел рукой горизонт. — Подарок отца нам с тобой.

— Это подарок тебе, — ответила она, — его единственному сыну. Такой подарок ты заслужил, Гай… Всегда заслуживал.

Стефан глубоко вздохнул.

— Я много думал о Марлоу последнее время. В конечном итоге, его смерть была предопределена. И хотя я негодовал, что он заставил меня обагрить руки его кровью, но уверен, что эту ношу я вынесу. Теперь он успокоился. Кроме того, его кровь все равно течет в моих венах. Мы навеки связаны и представляем единое целое. По крайней мере, на этой бренной земле. А что будет после жизни, я не знаю.

Кэтрин повернулась к нему с состраданием. В глубине ее желто-зеленых глаз горели огни восхищения.

— Ты необыкновенный человек! И не имеет значения, что будет в другом мире! Я все равно сохраню для тебя свой сияющий свет.

— Мой сияющий свет, — повторил Стефан, ущипнув ее за щеку.

— Я жду ребенка, — прошептала она так тихо, что Стефану показалось, что это было дуновение ветра.

— Ты что-то сказала, Кэйт?

— Я ношу под сердцем твоего ребенка, — от души рассмеялась Кэтрин и обхватила его щеки своими маленькими ладошками. — Семя, которое было посеяно в черные дни, продолжало расти. Оно будет свидетельствовать о том, что наша любовь стремится к вечности. Я жду нашего ребенка, Стефан.

Его сильные руки сжимали ее в объятиях. Прижавшись к шее жены мокрыми от слез щеками, Стефан растворился в любви. Теперь его жизнь стала совершенной. Она замкнула свой круг. От смерти до рождения, от одиночества к любви, от темноты к свету.

— Я люблю тебя, Кэйт. И в моей жизни никогда не будет такого времени, чтобы я не любил тебя.