Кольца детей Ауле - Вадим Арчер

– Да не знаю я, не знаю, где лежат эти долбаные останки!!! – взвился Рамарон, услышав гнома. – Сколько раз можно говорить – не запомнил я дорогу, не запомнил! Там все коридоры одинаковые, словно пуговицы! Для меня вообще загадка, как это гномы их различают!

Нарин уставился на него с непоколебимым недоверием, сквозь которое проходила гамма сопутствующих чувств. Будучи гномом, он не понимал, как это можно не запомнить дорогу под землей, хотя неоднократно слышал, что наземные жители не способны к этому. Он допускал, что они могут не запомнить отдельные подробности, но чтобы совсем забыть…

– Ты хотя бы к озеру дорогу покажи, а там мы сами найдем.

– Так до озера еще дойти надо, а оно орки знают где!

– Ну тогда хоть в ту сторону выведи, чтобы нам не проверять все озера кряду.

– Думаете, я знаю, которая сторона там та?!

– Перестаньте! – Коугнир рыкнул совсем негромко, но оба спорщика тут же замолчали. Правда, Рамарон опомнился уже мгновение спустя.

– Мастер Коугнир, скажите ему, что я без понятия, куда идти! – взмолился он. – Если бы я разобрался в этих проклятых шахтах хоть вот на столечко, разве я заплутал бы там?!

– Бесполезно пытать его, – заступился за парня Коугнир. – Раз он говорит, что не знает дорогу, значит, он ее не знает. Лучше вспомните, где вы его нашли, а затем идите по его следам.

Как и все гномы, Нарин пребывал в глубочайшей уверенности, что следами является только то, что остается от башмаков в мокрой глине после проливного дождя.

– Какие еще следы? Это наверху бывают следы, а под землей их не бывает. У нас здесь под ногами камень, а не слякоть какая-нибудь.

Фандуил воспользовался наступившим молчанием:

– Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу – следы под землей бывают, я сам шел по ним двое суток, когда искал Рамарона.

Все головы повернулись к нему.

– Ну конечно же, у нас есть эльф! – Глаза Коугнира радостно вспыхнули. – Понимаешь, Фандуил, эти останки уже являются предметом переговоров между Ньяллом и Браином. Их необходимо найти, иначе не избежать большой неприятности. Ты сумеешь отыскать к ним дорогу?

– Да, я помню ее. Но я не смогу найти прямой путь к тому месту. Я только могу пройти по следам Рамарона, а он здорово петлял.

– Да хоть как-нибудь! – взревел Нарин. – Ты, главное, отведи нас туда, а обратно мы вернемся прямиком!

– Если это так необходимо… – Фандуил вопросительно глянул на Коугнира.

– Да, – кивнул тот. – От этого зависит очень многое, в том числе и некое известное нам с тобой дело.

– Тогда проведу, конечно.

– Это далеко отсюда?

– Не менее суток пути, но это если пойду я и без отдыха… – Фандуил из вежливости не договорил, но маг отлично понял намек.

– Ты хочешь сказать, что для гнома это два-три дня пути?

– Примерно так.

– Превосходно. – Коугнир сделал приглашающий жест «Изилью». – Надевайте свои мешки, мы пойдем с Нарином.

– И вы тоже, мастер Коугнир? – обрадовался эльф, которому не улыбалось бродить под землей в обществе десятка неприязненно настроенных гномов. Затем он вспомнил, из-за чего айнур спешил вернуться в Габилгатхол. – А как же Браин?

– Ты слишком ценен, чтобы оставлять тебя без присмотра. Тем более, что не известно… – спохватившись, Коугнир снова указал топором на дверь. – Что же мы стоим, нас ждут.

Фраза осталась незаконченной, но Фандуил безошибочно угадал ее продолжение:

«Тем более, что не известно, жив ли Горм.»

Темницы гномов были устроены просто, без свойственных людям ухищрений. Это были ряды одиночных каморок с глухими чугунными дверьми, запирающимися на засовы. В камере Горма не было ничего, кроме тощего драного тюфяка и железного отхожего горшка с крышкой. Пахло кровью, грязью и болью, тюфяк был покрыт бесформенными бурыми пятнами и вонял немытым телом.

Приглядевшись, Горм понял, что это кровяные пятна. Он перевернул тюфяк на другую сторону, которая оказалась чистой – в том смысле, что на ней не было крови, но Горма устраивало и это. Он походил по камере, не решаясь присесть на мерзкую подстилку, затем сокрушенно вздохнул и уселся на тюфяк.

Если не считать полной темноты, которая не мешала Горму, гномьи темницы были не самыми худшими в Средиземье. По крайней мере, здесь было сухо, здесь регулярно убирали грязь и не давали умереть с голода. Тюремная охрана исполняла свое дело честно и без мародерства, так как по гномьим законам имущество заключенного считалось его собственностью и хранилось в тюремных складах до его казни или освобождения. Гномы не любили держать пленных, они старались как можно быстрее разобраться с чужаками, а затем либо казнить их, либо отпустить. Гоблинов и орков, как правило, казнили, людей либо обменивали на своих военнопленных, либо возвращали за выкуп. Провинившихся соплеменников никогда не сажали под замок, их вызывали сразу к вождю, который обычно отсылал их работать в нижние шахты на различные сроки в зависимости от проступка. Смертной казни для своих не было, наихудшим наказанием было изгнание.

Пленение гнома из чужого клана было вопиющим нарушением законов подгорного народа. Вопреки очевидному Горм продолжал считать, что с ним вышло недоразумение, которое скоро прояснится. Постепенно он убедил себя, что все обойдется, и сам не заметил, как улегся на тюфяк и захрапел.

Грохот засова вырвал его из глубокого сна. По дорожной привычке Горм подскочил на тюфяке, нашаривая рядом с собой рукоять «Чегира», но мгновение спустя вспомнил, где он и что с ним случилось. Дверь распахнулась, и в проеме показалась приземистая фигура разносчика пищи с дымящейся миской каши в руках. За его спиной виднелись двое вооруженных охранников, готовых утихомирить заключенного, если тот вдруг начнет буянить.

– За что ж меня так, браток? – спросил Горм разносчика, принимая миску его из рук.

– Преступник ты, говорят, – пробормотал тот. – А раз говорят, что уж тут поделаешь…

– Я же всего-навсего подошел к вашим воротам и спросил про Коугнира, а того и сам Дарин почитает. Разве это – преступление?

– Выходит, что да. В последнее время у нас много чего не так, как прежде.

– Будь другом, объясни мне, что у вас тут делается. А то, боюсь, у меня черепок треснет.

– Мне вон завтрак разносить надо, – разносчик покосился на стражников, но те не проявляли нетерпения. – Да ладно, почитай уж все разнес… – он наклонился к Горму и понизил голос: – Вождь у нас заболел, сильно заболел.

– И чем же он болен?

Разносчик тяжело вздохнул и поднял глаза на Горма. Оттуда глядел устоявшийся страх, граничащий с ужасом.

– Смертью он болен, вот чем. – Гном понизил голос до едва слышного шепота: – Тебе тут плохо – а нам-то как плохо, браток! Стал наш Грор словно нежить какая-то, и всех вокруг за собой тянет. Коугнир хотел его вразумить – и все, врагом заклятым стал.