Когда поют сверчки - Чарльз Мартин

Наступил конец сентября – месяца, который мы с Чарли всегда считали плохим из-за частых проливных дождей. Поздние августовские ураганы ежегодно обрушиваются на Флориду: сначала они пересекают полуостров с востока на запад, уничтожая на своем пути крошечные поселки, небольшие города, грейпфрутовые и апельсиновые рощи, затем обрушивают неистовую ярость на северные районы штата. Оттуда атмосферные фронты сворачивают на северо-восток: они движутся через Джорджию, заходя довольно далеко от побережья, и, хотя к этому времени ураганы успевают основательно подвыдохнуться, они все же доставляют местным жителям немало неприятностей, обрушивая на них проливные дожди, грозы, град и сильные ветры. Только после этого циклон возвращается в северную Атлантику, где исчезает без следа.

Большинство циклонов теряет часть своей силы еще на подступах к Атланте, но иногда бывает так, что грозовой фронт, движущийся на север со стороны Мексиканского залива, встречается с облачными массами, которые спускаются навстречу ему из Канады. Теплый воздух сталкивается с холодным, и это чревато серьезными проблемами. Яркий пример – суперторнадо под названием «Воскресный убийца». Тогда неистовый вихрь застал всех врасплох, во-первых, потому, что обрушился на наш округ весной, когда его никто не ждал, а во-вторых, потому, что метеорологические службы не смогли предсказать столкновение теплой и холодной воздушных масс. В результате такое в общем-то привычное для местных жителей погодное явление, как торнадо, действительно стало убийцей.

К счастью, приближение урагана или торнадо чаще всего можно услышать еще издалека, и мы научились быть настороже. Но в субботу, когда мы ждали только сигнала пейджера или звонка мобильного телефона, никто из нас не был готов услышать грохот грузового состава, на полной скорости несущегося через озеро.

Следует сказать, что ближайшая железная дорога проходит в нескольких милях от озера Бертон. Иногда тихой зимней ночью, когда часть листвы опадала, а воздух был особенно чист и прозрачен, мой напряженный слух улавливал далекий гудок тепловоза, но днем этот звук совершенно заглушали десятки других, более близких и громких шумов. Ничего удивительного, что грохот приближающегося поезда заставил меня выскочить из мастерской и спуститься к причалу.

Я увидел встающий над озером водяной смерч и почувствовал, что воздух насыщен электричеством. Развернувшись, я помчался в дом, но Энни уже увидела смерч и была парализована страхом. Подхватив ее на руки, я бросился обратно к мастерской; Синди мчалась следом.

Мы добрались до спасительных дверей как раз в тот момент, когда вокруг дома начали с треском ломаться деревья. Смерч поднялся в небо примерно на милю, и его верхушка-воронка грациозно покачивалась из стороны в сторону, словно флаг на ветру.

На дороге у меня оказался металлический инструментальный шкаф на колесиках. Я налег на него плечом, чтобы сдвинуть в сторону, и крыша у меня над головой затряслась и загремела. Когда гофрированное железо начало со скрежетом заворачиваться под напором ветра, а стеклянное окно разлетелось вдребезги, мне стало ясно, что положение серьезнее, чем я думал. Опрокинув на бок обеденный стол, который я сделал для Синди с Энни, я загородил им половину входной двери и для надежности подкатил к нему инструментальный шкаф. После этого мы втроем отступили в глубину мастерской – в пещеру, где была наша с Чарли летняя спальня.

Здесь, в пещере, было тихо, сыро и так темно, что нельзя было различить собственной руки, даже поднеся ее к самому носу. Нащупав койку, мы уселись на нее, тесно прижавшись друг к другу; Энни положила голову Синди на колени, и я укрыл обеих одеялом. Из-за угла продолжал доноситься грохот, вспыхивали молнии, и я понял, что мастерская, точнее, ее передняя, надземная часть, разваливается на куски. За всем этим шумом и грохотом я не сразу расслышал, что Энни что-то шепчет. Я наклонился к ней, но смог разобрать лишь обрывки фраз:

– «Исцеляет сокрушенных сердцем и врачует скорби…»[85], «Вместо пепла дастся украшение… и вместо плача – елей радости…»[86].

На протяжении, быть может, целой минуты мы с замиранием сердца ждали последнего удара, который обрушит на наши головы камни, однако наступила странная тишина. Водяной смерч исчез так же внезапно, как появился. Я видел сочащийся из-за угла безмятежный голубой свет раннего вечера и пытался решить, выходить ли нам сейчас или еще немного подождать. Мы еще посидели неподвижно, но слышали только звук своего дыхания – и больше ничего.

Ничего?.. Меня как будто что-то толкнуло. Я вдруг сообразил, что Энни перестала молиться. Ощупью я нашел в темноте ее запястье – пульс не прощупывался. В панике я прижал пальцы к ее шее и ощутил короткие хаотичные толчки.

В темноте Синди ничего не видела, но почувствовала, что что-то не так.

– Риз?.. – испуганно проговорила она, и я различил в ее голосе нотки подступающей паники.

Не отвечая, я схватил Энни и бросился к выходу. Под ноги мне снова попался инструментальный шкаф, который теперь лежал на боку, и стол. Я отшвырнул его пинком и огляделся. Там, где раньше была мастерская, осталась голая площадка – почти пустая, если не считать щепок, мусора, спутанных проводов и валяющихся в беспорядке электроинструментов. Только бетонный пол остался цел – стены, крыша, сдвижные двери и все остальное просто-напросто исчезло, унесенное смерчем. Зато озеро, насколько хватало глаз, было сплошь покрыто плавающими обломками и мусором, которые когда-то были летними домиками, заполонившими берега на много миль. Машинально я перевел взгляд на эллинг, но от него остались только двадцать четыре сваи, на которые он когда-то опирался. Ни стен, ни пола, ни гамака. Я готов был поспорить на что угодно, что наш «Хакер» даже не успел коснуться воды, прежде чем смерч зашвырнул его за дальние холмы.

Я посмотрел на Энни. Лицо у нее было пепельно-серым, губы посинели, глаза закатились, тело то безвольно обвисало, то, напротив, начинало спазматически дергаться.

Жить ей оставалось минуты три.

Я подумал, что сумею выиграть для нее еще сколько-то времени, как только попаду в дом, но, обернувшись, увидел только груду обломков и торчащий вверх дымоход. Дома больше не было, и вместе с ним исчезло все, что было мне необходимо.

Уложив Энни на бетон, я бросился к инструментальному шкафу и принялся рыться в ящиках, разбрасывая уцелевшие инструменты и их части. Наконец я нашел то, что искал – небольшой мешок, где лежали приготовленные Чарли принадлежности для барбекю, в том числе набор шпиговальных игл. Выбрав самую длинную, я выхватил из кармана зажигалку, зажег и несколько раз провел пламенем вдоль иглы.

Почувствовав, что Синди напряженно следит за моими действиями, я сказал, не глядя на нее:

– В мастерской – в комнате, где мы прятались, под одной из кроватей должна быть небольшая сумка. Принеси.

Эту аптечку первой помощи я держал в мастерской на случай, если я или Чарли случайно порежемся, поэтому ничего особенного там не было, но кое-что могло мне сейчас пригодиться.

Синди со всех ног бросилась в пещеру и почти сразу вернулась. Поставив сумку рядом со мной, она опустилась на колени напротив, ожидая новых приказов.

На этот раз я посмотрел ей в глаза.

– Ты мне доверяешь?

Она кивнула и опустила ладони на плечи Энни, словно собираясь удерживать ее на месте, что бы я ни делал. На мгновение я задумался. При любой попытке вскрыть грудь в организм Энни наверняка попадет инфекция – с непредсказуемыми последствиями, но не мог же я бросить ее умирать? Приходилось уповать на то, что лошадиные дозы антибиотиков, которыми мы пичкали Энни на протяжении нескольких недель, смогут справиться с новыми опасностями или по крайней мере затормозят развитие болезни до тех пор, пока мы не перевезем ее в более подходящую обстановку.

– О’кей. – Я спустил с плеч Энни бретельки купальника, сдвинул лифчик вниз и провел пальцами вдоль грудины. Найдя нужную точку, я с силой вонзил шпиговальную иглу между ребрами. Как только ее острый конец проткнул околосердечную сумку, меня обдало брызгами крови, но я не обратил на это внимания. Главное, мне удалось удалить из перикарда излишек жидкости, так что теперь больное сердце Энни ничто не сдавливало.

Стараясь говорить как можно спокойнее, я показал Синди на инструментальный шкаф.

– Второй ящик сверху. Достань пассатижи с синими ручками.

Синди бросилась к шкафу, выдернула ящик и, порывшись там, нашла среди десятка клещей, утконосов и круглогубцев угловые кусачки для проволоки. Я тем временем повернул Энни на бок и разрезал кожу вдоль ребра.