Когда поют сверчки - Чарльз Мартин

– Ладно. Что-нибудь еще?

– Я передал в Техас, какие антибиотики использовать и как обращаться с телесными жидкостями. Сейчас я жду результаты анализов мочи и замеры центрального давления. Перезвоню тебе через пять минут.

Я дал отбой и достал из шкафа старый хирургический костюм. В последний раз я надевал его много лет назад, и теперь он сидел на мне довольно свободно. Брюки висели мешком, но, к счастью, не сваливались.

Пока я рассматривал себя в зеркале, в дверь постучали, и в комнату вошла Синди. На ней была старая мужская пижама – теплая, мягкая и на вид очень уютная. Бросив быстрый взгляд на телефон, который я оставил лежать на столе, Синди посмотрела на меня, и я поднял руку, предупреждая возможные вопросы.

– Звонил Ройер, – сказал я. – Есть кое-какие новости, но мы пока ничего не знаем точно. Возможно, ложная тревога. Я, кажется, уже говорил: звонок по этому телефону еще ничего не значит. Каждый раз, когда появляется донорское сердце, вероятность того, что оно нам не подойдет, очень велика. Не забывай об этом и не позволяй себе волноваться.

– А ты, значит, не волнуешься?.. – Синди сжала руки и кивком показала на мой костюм. – Поэтому ты переоделся?

Я слегка пожал плечами.

– Лучше предусмотреть все варианты. – Я тоже посмотрел на телефон, всей душой желая, чтобы он зазвонил, и через пять секунд действительно раздался звонок. Синди подпрыгнула от неожиданности, а я бросился к столу и нажал клавишу приема.

– Да?..

– Желудок и почки функционируют нормально, серологический анализ на гепатит и СПИД отрицательный. Похоже, девушка в полном порядке, так что можно начинать.

– Дофамин делали?

Дофамин я всегда считал замечательным средством. Будучи введен в тело донора, он заставлял сердце сокращаться чаще, повышая давление и обеспечивая приток крови к мозгу. Правда, слишком высокая доза могла повредить сердечную мышцу, но специалисты очень редко допускали подобную ошибку.

– Сейчас ей колют небольшую дозу, но, когда начнут вводить регидратационный раствор, инъекции прекратят.

– Так, на моих сейчас… – я посмотрел на часы и вытянул кнопку, готовясь перевести стрелки, – без трех минут два.

В телефоне я услышал щелчок браслета ройеровской «Омеги». В течение следующих шести часов нам предстояло координировать наши действия каждые полчаса – и с максимальной точностью.

– На моих тоже, – услышал я голос Ройера.

– Позаботься, чтобы нас встретили в дверях, о’кей? И чтобы никаких задержек. Я не хочу, чтобы Энни испытывала дополнительный стресс. Пусть заранее спустят кресло-каталку и держат лифт наготове.

– Сделаю. Вас будут ждать.

– Как с запасами крови?

– У нас есть шестнадцать контейнеров эритроцитной массы, при необходимости можно достать еще.

– Шестнадцать? Но мы же никогда не использовали больше шести!

– Это верно. – Ройер рассмеялся. – Но наши врачи и медсестры очень любят Энни и хотят, чтобы она получила свой шанс. Неделю назад у нас тут выстроилась целая очередь из желающих сдать для нее кровь.

– Эта маленькая девочка многим перевернула душу, – медленно проговорил я, – многим запала в сердце.

– Можно и так сказать, – согласился Ройер после небольшой паузы. – Ладно, собирайтесь и выезжайте, только, пожалуйста, не спеши с первым надрезом. Дождись, пока я отзвонюсь из Техаса и сообщу, что и как.

– Договорились. – Я ненадолго задумался, прикидывая, как мы будем добираться до Атланты. – «Лайф Флайт» не подведет?

– Они уже в воздухе. У вас они будут минут через сорок, плюс-минус пару минут на встречный ветер и другие обстоятельства.

– Где они собираются садиться? На той же площадке, что и раньше?

– Да. В общем, мальчики и девочки, у вас осталось не так много времени, чтобы одеться, освоиться с новой ситуацией и доехать до вертолетной площадки, так что лучше пошевеливайтесь. Я позвоню через полчаса.

Прижимая к уху телефон, я вдруг подумал, что этого разговора я ждал всю свою жизнь. Ждал и наконец дождался, и, хотя речь шла не об Эмме, я почему-то испытывал не только печаль, но и радость.

Ройер словно прочел мои мысли.

– Еще одно, Риз…

– Да?

– Мне очень жаль, что этот разговор не состоялся у нас пять лет назад.

Я бросил взгляд за окно – на неподвижное, спящее озеро, освещенное лучами ущербной луны.

– Мне тоже, – отозвался я хрипло.

Ройер шумно вздохнул, и я догадался, что́ он сейчас скажет, еще до того, как услышал первое слово.

– Эй, док!..

– Что?

– Хватит отсиживать задницу на скамье запасных. Надевай-ка шлем, дружище, и вперед!

Этот отеческий пинок был мне даже приятен, к тому же он заставил меня вернуться к реальности.

– О’кей, док, – отозвался я бодро. – Жду твоего звонка через полчаса.

Я дал отбой, и, пока Ройер поднимался на борт «Лир-джета» с красно-белым термосом в руках, я отправился в соседнюю комнату и легонько потряс за плечо маленькую девочку, которая торговала лимонадом, разводила сверчков и знала по имени бо́льшую часть жителей городка.

Глава 51

Я достал из шкафа свой «тревожный чемоданчик», Синди взяла чемодан со всем необходимым, который тоже был давно готов. Одетую в розовый спортивный костюм Энни я перенес в «Субурбан» на руках и устроил на заднем сиденье. Прежде чем сесть за руль, я бросил взгляд на озеро, точнее, на причал на другой стороне залива. Чарли не мог не услышать телефонного звонка, и точно!.. Опираясь на байдарочное весло, он стоял там в одних пижамных штанах и, почесывая у Джорджии за ушами, прислушивался к нашим сборам.

Небольшой запас времени у нас был, и я, осторожно лавируя между деревьями и кустарниками, спустился на берег. Услышав мои шаги и шорох ветвей, Чарли тотчас повернулся в мою сторону.

– Эй, я здесь, – негромко позвал я.

– Будешь оперировать? – так же тихо откликнулся он.

– Пока не знаю, может быть. Все решится через час или два.

– Как только будешь знать наверняка, звони.

Чарли замер, ожидая услышать, как я пойду обратно к машине, но я оставался на месте. Так ничего и не услышав, он кивнул, и мы несколько минут стояли молча, разделенные лишь зеркалом темной воды. Наконец он прошептал:

– Риз?..

– Да?

Чарли потер глаза, почесал локоть.

– Ты… понимаешь?

Отразившись от поверхности воды, его голос унесся вдаль – вдогонку за моими обратившимися в пепел игрушечными корабликами, и затих где-то на середине Таллалы.

Я знал, что он имеет в виду.

– Я стараюсь.

Чарли кивнул и, негромко свистнув собаке, стал подниматься к своему дому, а я вернулся к машине. По гравийной подъездной дорожке мы доехали до дороги с твердым покрытием: отсюда до вертолетной площадки окружной больницы оставалось не больше шести миль. Энни и Синди, крепко обняв друг друга, сидели на заднем сиденье; в зеркало заднего вида мне были хорошо видны их глаза, в которых отражались сигнальные огоньки и светящиеся циферблаты приборной панели, и я подумал, что их надо как-то подбодрить, но ничего не сказал. Мысленно я проигрывал последовательность своих действий: здесь подрезать, здесь пережать, здесь – наложить швы, да еще не забывать следить за показаниями приборов. Каждая мелочь могла иметь решающее значение. Второго шанса не будет.

Выстроив в уме примерный план предстоящей операции, я посмотрел на часы. Ройер, должно быть, уже в воздухе – разговаривает по телефону с координатором донорской программы. Через час он прилетит в Техас, через два – будет держать в руках донорское сердце, следовательно, в больницу Ройер вернется часа через три с половиной. Значит, времени нам хватит, но почти без запаса, ведь, как только Ройер поместит сердце в контейнер-охладитель, начнется отсчет критического времени хранения трансплантата, которое, увы, не бесконечно. Даже в специальном термоизоляционном контейнере донорское сердце хранится не больше четырех часов, после чего становится непригодным для пересадки.

До окраины Клейтона, где находилась вертолетная площадка окружной больницы, мы добрались меньше чем за десять минут. Освещенный несколькими прожекторами вертолет, похожий на большую белую птицу, уже ждал, и его лопасти медленно вращались. Пилот Стив Эшдейл, которого я хорошо знал, стоял навытяжку у металлической лестницы, ведущей в чрево машины; его летная форма была тщательно отутюжена. Когда-то Стив служил в морской авиации, налетав невероятное количество часов, и привычка к аккуратности въелась в его плоть и кровь.

Я припарковал «Субурбан» и, взяв Энни на руки, перенес в вертолет. Стив подал мне руку и улыбнулся.