Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович

– По машинам! – выдохнул комкор и лихо влетел на свой КВ.

Комиссар тоже занял свое место в башне. Пехота тем временем забралась на броню. Из командирского КВ вверх взвилась сигнальная ракета. Заревели двигатели, и танки окутались копотью…

Грунтовка вывела танковую колонну к маленькой деревушке, что приткнулась к шоссе. Головной КВ прибавил скорости. Комкор спустился в башню и закрыл люк. Комиссар же не спешил спускаться в башню. Обзор у «тридцатьчетверки» был не ахти. «Командирскую башенку бы», – возникла мысль, но комиссар отмахнулся – потом.

На околице стоят танки, где-то с дюжину. Значит – рота. Четыре пушки мелкого калибра, и пехота россыпью, на глаз около батальона. Загорают вроде. Ну-ну, сейчас мы им устроим пляжные игры.

В ТПУ звучит голос Рябышева: «Ковалев и Шишкин справа. В темпе, в темпе, не даем очухаться!»

Танки ускорились и с ходу начали разворачиваться в боевой порядок. Командирский КВ съехал с грунтовки влево и прибавил скорости. Комиссарский Т-34 тоже принял левее и пристроился к командирскому справа.

Противник, по-видимому, никак не ожидал появления тут советских танков. Да в таком количестве. Ждали своих, наверно, и на приближающийся гул внимания не обратили. Будем иметь в виду.

Немцы засуетились наконец. Крайняя «тридцатьчетверка» бахнула на ходу. Обычно выстрелы без «короткой» ни к чему толковому не приводят. Разве что удар по психике. Но не в этот раз – наводчик удачно положил осколочный в самую толпу у пушек. Начали стрелять и другие Т-34, и разрывы заплясали между мечущихся врагов.

Тут рявкнул выстрелом командирский КВ – снаряд воткнулся между немецких танков. Среди них тоже началось шевеление. Сразу пара одновременно сдала назад, в надежде укрыться за домами, но столкнулась на развороте. Пушенный кем-то снаряд разорвался меж гусениц немцев. Немцы успели выстрелить из танковых пушек только пару раз – не все экипажи заняли свои танки. Атакующие слева «тридцатьчетверки» и КВ обрушили весь огонь на них.

В ТПУ звучали доклады со смешками – немцы удирали в поле, что за шоссе, сверкая белыми майками и голыми ногами.

– Противника танками не преследовать! Мотоциклисты, займитесь! – звучит команда комкора, в пылу боя забывшего, как там танки по-новому величать? – Танки направо по шоссе. И темп-темп-темп!

Появление корпуса на коммуникациях в тылу для немцев огромный сюрприз. И это только начало! Комиссар приоткрыл люк и высунулся. КВ и «тридцатьчетверки» пылили по дороге, развернув стволы влево. Правее, под прикрытием маневренной группы, вдоль шоссе катили танки с прицепленными пушками и пехотой на броне.

Силища! Стальная лавина!

А ведь это не все. Будут еще танки. И если задумка сработает, то на группе Клейста можно поставить крест. «Березовый!» И комиссар от этой мысли довольно рассмеялся…

Вдруг в ТПУ голос Рябышева: «Получено радио: посылку приняли, соловей поет».

Ай, молодца старший лейтенант! Доставил быстро, как обещал. На старшего лейтенанта Семченко в том же пакете наградную отправили. Заслужил. То, что в радиограмме про соловья упомянуто, означает – операцию взял под контроль Жуков. Ну теперь повоюем!

В ТПУ хрип, кто-то докладывает, но понятно, что разведчики. Еще при подготовке специалисты проверяли рации на танках. На командирском КВ рацию и ТПУ так настроили, что исчез уже ставший привычным треск. На комиссарской трескотню устранить не удалось, надо было проводку менять. Ничего, потерпим. Тут же голос Рябышева сквозь треск:

– Внимание, я «папа»! Впереди колонна противника. Атакуем с ходу! Мотоциклисты, вперед!

Регулировщик у «цундапа» на обочине недоуменно смотрит на приближающуюся колонну. За ним выстроились в ряд тентованные грузовики с прицепленными пушками, машины с бочками и цистернами… а пехота отдыхает от марша. Кто разделся и загорает, кто спит, растянувшись на травке, кто-то газеты просматривает…

Регулировщик поднимает руку в жесте «Стой!». Рявкает пулеметная очередь и одновременно выстрел пушки. Регулировщика сносит за мотоцикл, а взрыв теряется где-то в голове немецкой колонны. Почти одновременно по грузовикам и разлегшимся на обочине немцам ударили пулеметы. Это мотоциклисты бодро развернулись на обочинах, пропуская вперед танки.

Т-34 встряхивает – это под гусеницы попадает «цундап». Комиссарская «тридцатьчетверка» смещается на левую сторону и несется вдоль шоссе. ДТ не дает никаких шансов врагу. Ему вторит 76-мм пушка, посылая осколочные по машинам. Впереди вспухает огромный огненный шар, возносится вверх, принимая форму гриба. Накрыт бензовоз или машина с бочками бензина в кузове. От нее несутся горящие фигурки. Радист стреляет – фигурки падают.

Сегодня наш день! И завтра, и послезавтра! Никакой пощады! И стальная лавина несется вперед мимо трупов в мышастой форме, раскиданных взрывами продуктов, ящиков, газет, горящего горючего.

Авангард достиг головы немецкой колонны и выскочил на холм. С окраины села ударили противотанковые пушки. Немцы там иллюзий не питали, накатывающийся бой из тыла говорил сам за себя.

– Влево! – командует комкор. – Ими Васильев займется. В темпе, в темпе!

Танки комдива появляются справа, но на холм не спешат. Отцепляют дивизион гаубиц, пехота сыплется с брони, уходит правее и готовится к бою. Гаубицы развертываются под холмом для удара по обороне немцев. А основная ударная группа устремляется дальше по шоссе. За селом шоссе сближается с железной дорогой.

Танковые колонны уплотняются, чтобы дать дорогу мотоциклистам. Впереди еще немецкая автоколонна. Однако эффект внезапности не повторился, тут тоже поняли, что их ждет, но организовать оборону не успели. Мотопулеметчики вновь разворачиваются на фланге и открывают огонь, а вперед идет броня. У немцев паника. Доблестная германская армия гонит врага, а он внезапно появляется и бьет с тыла. В разные стороны прыскает пехота. Снаряды рвутся меж грузовиков и легковых машин.

– Штабные! – кричит по связи Рябышев.

Его КВ закрывает корпусом застрявший колесом в воронке «Опель», а Т-34 Попеля подпирает немца сзади.

Комиссар скатывается с брони и к дверце легковой. С другой стороны подскакивают Рябышев и связист. Звучит револьверный выстрел. Это Смирнов усмотрел в действиях водителя угрозу. И ладно, туда и дорога. Вот на переднем и заднем сиденьях трупы. Неужели впустую? Нет, под навалившимся майором кто-то шевелится. Держа наготове пистолет, комиссар рванул дверцу. Плетенные золотом погоны с двумя четырехлучевыми звездами, в петлицах арабеск – генерал!

Комиссар за шиворот, словно шавку, выдергивает генерала из машины. Сразу отбирает пистолет. Вдруг надумает застрелиться? Еще из кармана зольдбух вынул.

Удивленно цокает Рябышев, разглядев, кто им попался. А немец, похоже, не совсем соображает, что произошло – контужен.

– Командир 11-й танковой дивизии генерал Людвиг Крювель, – читает комиссар в документах. – Вот это дела!

И удивленно смотрит на комкора. В мыслях сумбур – что-то не то. Опять дежавю? Нет, наоборот, неправильно что-то. Идет совсем не так, как надо. А как надо?

– Что? – удивленно спрашивает Рябышев. – Кого ты хотел тут увидеть, Гитлера?

– Хорошо бы, – хмыкает комиссар. – Но Гитлер не Наполеон, на передовой не появится. Интересно, что скажут в штабе фронта?

Рябышев смеется:

– Сначала в штаб фронта доставляют полковника, теперь преподнесут генерала. Кто следующий? – и тут комкор нахмуривается. – Да он что, ничего с собой не вез?

Заглянули в машину. Смирнов, выдернув мертвого майора из машины, обнаруживает два пузатых кожаных портфеля.

– В танк, – распоряжается генерал-лейтенант. – И моторебят сюда, пусть окажут немцу медпомощь и охраняют как зеницу ока.

Генерала забрали мотоциклисты. Рябышев же задумчиво смотрит вдаль.

– Командир танковой дивизии на марше, – начинает рассуждать вслух, – наверно, догонял свою часть…

Это ясно, что впереди бой, и не такой, как прошедшие. Танковый кулак корпуса буквально разметал немецкие части на своем пути. Успели ли немцы сообщить в дивизию о русских в своем тылу? У 11-й танковой дивизии полторы сотни танков. Имеется пехота и артиллерия.