Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович

– Чугунком машину не назвал и то ладно, – говорит он и с наслаждением жмурится, вдыхая. – Да, танки у нас надежные…

Тут нет дыма – ветер на бор дует, и дышится необычайно легко. Даже голова от насыщенного воздуха закружилась. В небе чуть поодаль висит темная туча. Будет ли гроза? Хорошо бы…

Экипажи спускаются к реке и жадно глотают воду, только потом умываются.

– Так, десять минут на оправиться, и в путь! – командует Рябышев.

Глава 19

В штабе дивизии оживленно. Присутствует комдив Васильев. Чист, подтянут, бодр. Будто на него не действует напряжение последних дней. Самое главное, он отлично понимает тактику современного боя.

– Копченым пахнет, – шутит комдив, приветствуя. – Вы откуда такие вкусные?

Напоминание о вкусе включает мысли о еде. Желудки как по команде бурчат у комкора и комиссара. Васильев соображает быстро, кликнув ординарца:

– По порции горячего. И остальных пусть накормят.

В меню дивизионной кухни имелся гороховый суп и кулеш. Принесли и то, и то. Поставили закопченный чайник и пару кружек.

Когда с едой покончили и уже с наслаждением прихлебывали чай, Рябышев спросил Васильева:

– Почему с тобой связаться не могли? Не слышали?

– Инициатива начштаба, – усмехнулся Васильев. – Пеленгации противником опасается. Осталось вместо гаубиц изготовить требушеты, чтобы кидать снаряды в противника без грохота, и переделать танки на педальную тягу и наступать в полной тишине. Тогда фашисты точно не догадаются о наших намерениях.

Стоявший рядом подполковник Курепин стал пунцовым.

– Иван Васильевич, зачем ерничать? Я докладывал о провокациях немцев в радиообмене.

– А организовать этому противодействие что помешало?

Васильева можно понять, но организовать подобное сложно. Это через штаб фронта надо организовывать. О случаях «фальшивых приказов» уже слышали не раз. Но лично бригадный комиссар пока не сталкивался. И как с этим бороться?

«Динамически меняющиеся пароли и глушение частот вермахта». Комиссар недоуменно моргнул. Мысль неожиданная. Самим забивать эфир противнику? Почему об этом никто не думал?

– Я вас, Дмитрий Иванович, и не ожидал, честно говоря, – сказал Васильев, – думал, в 12-ю танковую направитесь.

– Так вышло, – ответил Рябышев и вкратце поведал вечерние приключения. – Но это не важно.

– Важно другое, – кивнул Васильев. – Думаю, ты сам понимаешь, что происходит. Не критикуя командование, считаю – наступление организовано отвратительно. И вина за это на всех, в том числе на мне. И фактов отвратительной организации не счесть. Приказы будто впопыхах писаны. Связь отвратительная! Разведка толком не проведена! Ни рекогносцировки, ни артподготовки. Штаб молчит, будто там нет никого. Наступление на авось какое-то.

Комиссар и комкор переглянулись. Комдива потянуло на откровение…

– Авиация противника буквально по нашим головам ходит, – продолжал говорить Васильев. – Вы на своей голове уже прочувствовали вон! А наши истребители при этом где? В приданном авиаполку отвечают – все в воздухе! Где? ПВО расположено по-идиотски. Приказ штаба фронта! Целый дивизион в Бродах стоит без толку, когда он нужен в других местах. Прошу связаться с соседями и через армию или фронт договориться о взаимодействии – как в болоте вязну.

Васильев снимает фуражку, платком вытирает выступивший пот.

– Но Курепин прав – немцы начали радиоигру с доведением фальшивых приказов. Как с ними бороться? А наступление…

Васильев достал из-под целлулоидной крышки планшета карту, разгладил сгибы и показал положение полков.

– Вместо тринадцати-пятнадцати километров дивизия могла продвинуться на тридцать и потерять вдвое меньше людей и техники…

Все смотрят на карту. Комиссару мерещится надпись: «Это будет», ибо все точно, как в том сне. И похоже, у комдива предчувствие. Вот и ответ откровению – у внешне выглядевшего браво Васильева оказались расшатаны нервы. Немудрено…

– Вам мои взгляды кажутся пораженческими? – спрашивает Васильев.

– Ты, Иван Васильевич, успокойся, – говорит Рябышев, – Ты обстановку правильно описал. Чего тут пораженческого? Обычный бардак. Послушай, вон, что товарищ Попель надумал. Давай, Николай Кириллович, излагай.

Комиссар выудил из своей планшетки остро отточенный карандаш и склонился над картой.

Особо затрагивать расстановку сил бригадный комиссар не стал. Васильев и сам об этом почти все рассказал. Упомянул об узлах обороны и ее многослойности, отмечая места на карте, о непрерывной поддержке авиацией, про контроль мостов и надежного тылового обеспечения. Ну и о сосредоточении всех мехкорпусов для главного удара в тыл армий «Центр».

– Это стратегическая часть, – сказал комиссар.

– Хм, очень похоже на план, предложенный начальником штаба фронта М. А. Пуркаевым, – задумчиво произнес Васильев. – Кто бы мог подумать! Генерал-лейтенанта тогда обвинили в «паникерских настроениях». Что бы они сказали об этом сейчас?

Комкор и бригадный комиссар синхронно пожали плечами. Ясно, что свои ошибки никто признавать не будет, опять нашли бы стрелочника.

– С тактической частью сложнее, – сказал Рябышев, – из-за коридорного расположения дорог и множества болот и рек. Поэтому у каждого мехкорпуса будет своя тактическая задача.

– Именно! – подтвердил комиссар и замер на мгновение. Рябышеву и Васильеву даже показалось, что бригадный заснул на секунду.

– Немцы, кстати, хорошо владеют информацией, – изрек комиссар. – Благодаря авиаразведке и радиоперехватам знают о нашем корпусе, но считают нас неопасными. Именно в этом они ошибаются.

– Удивить фашистов у нас есть чем, – хмыкнул Рябышев. – У нас танков больше в разы.

– Танков больше, – согласился Попель, – но много небоевых потерь. Мы марш в триста километров совершили, сколько машин из строя по поломкам вышло?

– Много, – поморщился генерал, – треть. Но только два неремонтопригодны.

– Ладно, танки починят, я с механиками говорил. Беда со связью. Хреновая связь! А немцы этим пользуются. Вон и фальшивые приказы наловчились передавать. От плохой связи начинается бардак, как следствие несогласованность действий и большие потери. Один из обязательных шагов – наладить связь. С методами против фальшивых приказов.

– А что, имеются мысли по борьбе?

– Имеются, Дмитрий Иванович, имеются, – хмыкнул комиссар, – у нас казахи, узбеки да татары служат. Достаточно по одному человеку на линиях связи посадить и по-татарски-казахски-узбекски в эфире связь держать.

– Черт! – выдохнул Рябышев. – Как просто! Хотя… думаешь, немцы знатоков тюркских языков не найдут?

– Может, и найдут. Да сколько их будет? Десять? Двадцать? А донесений-то тьма, зашьются. И тут в эфире на грузинском заговорили. Пусть опять найдут знатоков по Кавказу, которые уже чукотский услышат по радио.

Все рассмеялись.

– Вернемся к нашим делам. Касательно нашего корпуса – у нас задача нанести удар на Дубно. Это уже выход в тыл танковой группе Клейста. Вот тут, – и карандаш помечает место на карте, – на линии Радехов – Сокаль и вдоль железки немцы создали мощные оборонительные противотанковые рубежи. Это говорит о том, что немцы знают, что мы стягиваем сюда танковые корпуса. И ожидают удар именно на Радехов. Считаю, что планы ударов Юго-Западного фронта немцам известны с подробностями. Поэтому атаковать в этом направлении – потерять людей и технику. Предлагаю выдвинуться на Берестечко. Кроме того, оседлать переправу через Птичь, создав там узел обороны, и так на всех мостах и переправах. Только танков для этого мало, нужны пехота и артиллерия. Грузовиков и тягачей у нас мало. Можно подцепить к танкам орудия, а расчеты с «махрой» на броню посадить. Держать переправы во что бы то ни стало, ибо это нити снабжения, сами понимаете. Без боеприпасов и горючего задачу не выполнить. Кстати, стоит взять опыт немцев, при необходимости горючку они возят на броне в канистрах. Можно их и на передках закрепить, вместе с боеприпасами, скинуть не долго.