Паутина - Весела Костадинова

Отцовская любовь…. То, о чем мы говорили с Игорем в день нашего знакомства….

Я закрыла глаза, позволяя на секунду вернуться в то счастливое время. Вспомнила себя с больной ногой, чуть улыбающегося Игоря. Что он тогда подумал обо мне? Красивый, уверенный в себе, мудрый.

Я ведь была им очарована, но желание независимости, страх оказаться одной из сотен….

Я в общем-то и сейчас боюсь…. Не могу я поверить, что значу для него больше, чем просто попавшая в беду девушка….

— Теперь, голубка, — после паузы продолжил Василий, — мы просто ждем: кто кого первым обыграет. Я это к чему…. Ты эти дни на улицу не выходи…. И Игоря не выпускай…. Присмотри за ним. Он уже Владимирову по чавке настучал, но желание есть шею тому свернуть. Не давай… Ждать, голубка, это ведь самое тяжелое, на самом деле.

Я поднялась с прохладного поваленного дерева и посмотрела в сторону веранды, где за столом сидели Катя и Аркадий, а Игорь стоял, облокотившись на перила и тоже смотрел в темноту. В ту сторону, куда ушла я.

— А если я не смогу? — спросила едва слышно.

— Тогда, голубка, вообще никто не сможет, — так же тихо отозвался Василий. — Но я в вас верю…. Наивный старый циник.

45

Утром проснулась от странных шагов в своей комнате. Сквозь плотные занавески на пол просачивался едва заметный свет от сумеречного рассвета.

Резко открыла глаза и села на кровати, вздрогнув.

— Тшшш, — Игорь плотнее задернул шторы и обернулся. — Прости, что разбудил….

Когда глаза привыкли к сумраку, заметила, что он словно и не ложился, на нем были вчерашние брюки и черная футболка Василия. Вчера, после тяжелого разговора Катя настояла на том, чтобы я легла спать и снова вколола успокоительное. Впрочем, перед этим мы все разошлись по своим комнатам.

— Что такое? — тихо спросила я его.

Он вздохнул и улыбнулся.

— Все в порядке, просто….

— Игорь, хватит меня беречь. Выкладывай, в чем дело…

Он на секунду отогнул тяжелые шторы, вглядываясь в едва светлеющее небо, потом вздохнул.

— Похоже недалеко квадрокоптер летает, — устало ответил он.

Так просто и так страшно.

— Ты серьезно? — спустила босые ноги с кровати и подошла к нему ближе.

— Куда уж серьезнее, — отозвался он, посмотрев на меня с мягкостью. — Поэтому решил прийти и прикрыть окна. Близко не подлетает, но кто его знает. Возвращайся в кровать, Лиа, ноги заморозишь.

— Хватит тут за меня решать, — огрызнулась скорее по инерции, чем со злостью. — Ты сам-то спал хоть?

Он промолчал в ответ. Темные глаза отражали тусклый свет утра. Мы стояли около окна, настолько близко друг ко другу, насколько позволяли приличия и смотрели друг на друга. Вдруг он улыбнулся, а в глазах заплясали огоньки.

— Вот такая Лиана мне нравится больше, — вдруг сказал он. — Знаешь, ты, конечно, глупости творишь просто по щелчку, но сколько же в тебе огня!

Я невольно фыркнула, чувствуя, что краснею. Он потянул меня к кровати.

— Игорь, — вдруг я решилась спросить и сделать то, на что не решалась очень долго. — Можно попросить тебя?

Он молча кивнул, глядя чуть настороженно.

— Я… понимаешь, я не очень хорошая мать, но…. Игорь, я должна….

— Должна? — он присел на кресло напротив меня.

— Это мой ребенок, Игорь, — устало ответила я ему. — Хочу я того или нет, но я несу за нее ответственность. И я…. все время сейчас думаю о ней, — слова вдруг полились потоком. — Она ведь не виновата в том, кто ее отец, она не виновата, что я оставила ее себе, она не делала своего выбора, Игорь. И… я правда ужасная мать, но я боюсь за нее… я хочу знать, что у нее все хорошо….

— У нее все хорошо, — улыбнулся он, доставая телефон и набирая кого-то.

— Привет, сынуль, — тот час ответил на звонок женский голос.

— Привет, мам, — в голосе Игоря появились мягкие, бархатистые нотки тепла и любви. — Как вы? Как папа и Беата?

— Оооо, — женщина не могла сдержать радости в голосе. — Не поверишь, папа словно на лет 15 помолодел, носиться по дому с нашей крохой и с рук ее не спускает, скоро в университет на экзамены потащит. 60 лет оболтусу, а роль папули не забыл.

Я невольно тихо засмеялась сквозь выступившие слезы.

— Представляешь, вчера ему звонят из ректората, он мне такой: ответь, скажи, что все вопросы — часа через два, у меня Беаточка спит. Он мне ее, Игорек, даже поносить не дает… — в голосе женщины послышалась неприкрытая обида. — Ты ее мне вообще-то доверил, а не ему. Ей песни петь надо, сказки читать, а не теорию биохимии метаболизма — циклы Кребса.

В телефоне раздалось тихое кряхтение.

— Ой, мам, я тебя разбудил… прости, — хлопнул себя по лбу Игорь.

— Да нет, Игорек, я же кормлю мою деточку сейчас. Хоть ночью твой папаша ее не забирает у меня. Ты мне лучше скажи, как твоя девочка?

Игорь посмотрел на меня сияющими глазами.

— Хочешь познакомиться, мам?

— Сейчас? — женщина явно заволновалась, — ой, сынуль, я… конечно хочу. Только я в халате….

— Я тоже в одной футболке, — тихо сказала я, снова заливаясь краской смущения, только сейчас осознав в каком виде сижу перед Игорем. Впрочем, он не возражал. — Доброе утро….

— Лариса Петровна, — одними губами подсказал Игорь.

— Доброе утро, Лариса Петровна, — повторила я. Он протянул руку и нажал на видеосвязь.

На экране появилась миловидная, чуть пухловатая женщина с темными, такими знакомыми мне глазами. Ее доброе лицо светилось от радости.

— Доброе утро, милая, — ответила она, — какая же ты у нас красавица! Теперь ясно видно в кого пошла моя малышка. Хочешь ее увидеть? Она улыбаться начала….

Мама Игоря вытянула руку, и я увидела свою дочку — крошечную, чуть подросшую за эти несколько дней разлуки. Мою малышку. И в тот же миг внутри меня что-то надломилось, словно прорвало плотину, сдерживавшую эмоции.

Сердце бешено заколотилось, а к горлу подступил горячий ком. Меня накрыло острое, всепоглощающее желание увидеть её, взять на руки, прижать к себе так крепко, будто только так я смогу защитить её от всего зла в этом мире. От боли. От страха. От одиночества. Я не позволю ей почувствовать его, не позволю никогда.

Малышка причмокнула губками, будто что-то проговаривала, а потом вдруг расплылась в улыбке — беззубой, корявенькой, но такой настоящей, такой родной, что внутри всё перевернулось.

— Маленькая моя… — сорвалось с моих губ дрожащим шёпотом.

Она посмотрела на меня,