Много снов назад (СИ) - "Paper Doll"

«Я напишу тебе позже»

«Большое спасибо за предложение»

Она выскочила из автобуса на две остановки раньше. Морозный воздух, вдыхаемый полной грудью, снял с легких давление замкнутого пространства. Рози не двигалась с места, чтобы ещё раз прочитать все сообщения, вдобавок к которым Сара прислала ещё и подмигивающий смайлик.

Мысли всё ещё были в россыпь. Это было наибольшей удачей, на которую она могла надеяться, и другого подобного шанса уже могло не представится. Рози ловко вычислила Сару, распознала её мягкотелость и безрассудство, не воззвавшие к тому, чтобы исследовать более достоверные источники, изобличившие её в мгновенье ока. Имени Чарли Голдберг не было в списке гарвардских выпускников, не было городской регистрации, да и кроме заполненной наспех анкеты в Фейсбуке, вряд ли где-нибудь можно было отыскать о ней больше информации. Приложив так мало, по существу, усилий, наивно было полагать, что Сара напишет ей верный ответ в личных сообщениях, расскажет секрет незнакомке из сети. Рози рассчитывала встретиться с Сарой лично, приехав в Вашингтон не более, чем на несколько дней, а затем с помощью нехитрых манипуляций узнать самую главную тайну Дугласа, что, в конце концов, привела его к ней.

Устраиваться на работу в серьезную юридическую фирму восемнадцатилетней девушке, ещё не успевшей закончить школу, было слишком рискованно. Последняя совершенная Рози затея не могла пройти удачно без участия Брианы и Реджи, но справиться со всем в одиночку едва представлялось возможным. Всё ещё безобразна во вранье, она не представляла, как должна была притвориться той, кем не была, не выдав себя при этом. Затеянная ею игра становилась опасной. Последствия были непредсказуемы, но однозначно исход её действий едва ли мог пойти на пользу. Ко всему прочему это занимало время, которое ей стоило потратить на подготовку к предстоящим экзаменам. Рози и без того выбилась из колеи в последнее время, а потому вернуться в строй стоило многого.

Больше всего её голову занимали мысли о том, стоил ли того в конечном счете результат. Узнала бы она о Дугласе всё без остатка, имело бы это смысл? Изменило бы это что-нибудь? Было бы у неё по-прежнему представление о том, каким человеко он был на самом деле?

Задумавшись об этом всерьез, Рози нашла внутри себя чувство ревности к его прошлой жизни, которую он сохранял для себя, не доверяя ей заглянуть в неё хоть мельком. Во время их продолжительных разговоров Дуглас рассказывал много, но всё это было пустым и ненужным, упомянутым вскользь, расположенным на самой поверхности бездны. Вывернутая наизнанку душа Рози была сурово отвергнута во имя приличия и благоразумия, поэтому имело смысл учитывать и злость, и обиду, и желание подобного род отмщения.

Внутри самой себя Рози обнаружила много оснований для согласия, но неуверенность в собственной способности обнаружить истину единолично во многом её сдерживала от скоропостижного решения.

***

Отец уговорил продолжить традицию пятничного ужина после того, как Рози пропустила три послепраздничных пятницы, вовсе об этом не сожалея. Уговор его был простым — если она не придет, он избавит её карманных денег. Особого выбора не оставалось. Утешала лишь мысль, что терпеть эту семью и этот город оставалось не так долго. Всего чуть больше полгода терпения, и она оставит всё в прошлом без намерения к нему возвращаться.

Её план на будущее оставался достаточно размытым и не таким уж замысловатым. Рози вполне ясно осознавала, что первое время не обойдется без родительских денег, а потому так или иначе ей придется приезжать на устроенное отцом торжество в честь его дня рождения и участвовать в традиционной рождественской поездке. На большее она не намерена была соглашаться, делая над собой усилие, чтобы согласиться в будущем хотя бы на это. Затем не лишним было бы устроиться на стажировку в каком-нибудь приличном месте, где можно было бы получить хорошую рекомендацию. И только после окончания учебы Рози намеревалась сбежать в Нью-Йорк и устроить свою жизнь там, окончательно оборвав с семьей все связи. Она не нуждалась в большем, чем просто быть оставленной в покое от дома, жизнь в котором была невыносимой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она терпела влажный поцелуй Алекса, краем глаза наблюдая за временем. Они стояли на автобусной остановке, укрытые от уличающего света уличного фонаря. Парень был настойчив, но, тем не менее, не переходил рамок приличия. Ему удавалось держать себя в руках, хоть Рози стала замечать за ним, что делать это становилось лишь сложнее, невзирая на расстояние, что она поставила между ними своей неопределенностью. Его влекло к ней, как может влечь любого другого парня к девушке, но Рози не испытывала к нему той же физической тяги. Напротив одна мысль о подобного рода близости вызывала у неё отвращение, с которым она не могла справиться.

— Сейчас должен подъехать автобус, — сквозь тихий наигранный смех произнесла Рози, опустив глаза на экран телефона, который всё время крепко сжимала в ладони. Алекс промычал что-то невнятное в ответ, опустив поцелуи к линии челюсти, а затем к подбородку. Оставлял влажные следы, совсем как пес, облизывающей в безудержной радости лицо хозяина. — Я должна ехать, — она сжала его предплечья в попытке отстранить от себя.

— Очень жаль, — ещё один слюнявый поцелуй пришелся в нос. — Я буду скучать по тебе.

— Пожалуйста, не стоит, — протянула устало, выскальзывая из тисков его рук на свет. Несколько людей уже толпилось на остановке, и Рози поспешила присоединиться к ним, когда на горизонте замаячил светящий фарами автобус.

— Если хочешь держать меня на расстоянии, не разрешай себя целовать, — прошептал на ухо, вызвав тошнотворное чувство собственной низости. Алекс клюнул её в ледяную раскрасневшуюся щеку, отчего стало ещё неприятнее. — Приятного семейного ужина.

Она почувствовала облегчение, когда влилась в толпу из пяти человек, вместе с которыми оказалась в автобусе. Заняла свободное место у окна, за которым продолжал стоять Алекс. Спрятав руки в карманы куртки, он глупо улыбался, качаясь на пятках, как ребенок. Рози опустила глаза вниз на сложенные впереди себя руки, испытывая нетерпение к тому, почему водитель так долго не решался ехать дальше.

— Милый парень, — прозвучавший над самым ухом голос заставил Рози содрогнуться от испуга. Она задержала дыхание, прежде издав едва слышный вздох, когда обнаружила на соседнем кресле Дугласа. — Здравствуй.

— Отец и вас пригласил на ужин? — Рози пыталась придать словам раздраженного тона, чтобы уколоть мужчину, но тот продолжал скромно улыбаться в ответ, будто между ними не было ни поцелуя, ни признания, что оказались сокрушительными для обоих. Она сделала тщетную попытку отодвинуться от него, чтобы не иметь возможности чувствовать соприкосновения плеч или бедер, но в грубой зимней одежде была ограничена в этой возможности. Тем не менее, это не осталось незамеченным.

— Гудвин решил отпраздновать свою победу. В конце концов, суд так и не состоялся, к чему частично приложил руку и я, — в следующую же секунду он поймал на себе суровый взгляд Рози, которая сложила руки на груди. — Безусловно, без тебя ничего бы не получилось.

— Не слишком ли запоздало для этого? — хмыкнула девушка, игнорируя лесть, что отчасти задела её и чуть было не вынудила улыбнуться.

— Это ведь твой отец, — Дуглас не отрывал от неё глаз, когда она отвернула голову, подавляя предательскую улыбку. — На самом деле, Клайва некоторое время не было в городе, а без него это вряд ли имело бы смысл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Без него мы бы точно не смогли справиться, — иронично ответила Рози, прежде чем они стиха вместе засмеялись.

Видеть его после всего времени проведенного порознь было странно. Дуглас вполне ожидаемо вел себя, как ни в чем не бывало, хотя вырывающиеся из грудной клетки чувства противоречили напускному безразличию. Он предвидел, что увидеть её снова, заговорить, почувствовать так запредельно близко будет не просто, но в итоге это оказалось ещё намного сложнее. Заприметив Рози в компании парня ещё на остановке, Дуглас ощутил беспокойство, что сперло дыхание и заставило сердце биться в разы сильнее. Сесть рядом и заговорить первым было равнозначно тому, чтобы разом вырвать болевший зуб и забыть о неудобствах, но в итоге её заметные опасение, чуждость и волнение ещё больше в итоге разволновали.