Под чертой (сборник) - Дмитрий Губин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не читал Давида Самойлова, заметившего о дочери Сталина: не отказываясь от родства, она отказалась от отцовского наследства. И это точное решение кажущейся неразрешимой дилеммы, когда у тебя в родне – сплошь то зэки, то вертухаи, то палачи, то жертвы.
А Прилепин расценивает отказ от наследства как отказ от родства, а европеизм как предательство. «То, что для хорошего русского человека в его убогом ценностном мире «европейские ценности» стоят на сорок шестом месте, сразу после картошки в мундире и сметаны с луком, означает, что он вообще не человек», – издевательски разъясняет идеологию либерализма (так, как он ее понимает) Прилепин.
«Европейские ценности», столь презираемые прилепинскими «хорошими русскими» – это вообще-то права человека. Право на жизнь, на свободу, на неприкосновенность жилища, на свободу слова и собраний – то, издевательство над чем Прилепин испытал на своей шкуре. Но я давно обратил внимание, что те, чьи права уничтожала российская власть, над кем издевалась и глумилась – как она издевалась над Прилепиным или над Достоевским, – что они по отношению к своим гонителям испытывают стокгольмский синдром, превращаясь в их апологетов.
Достоевский написал после ссылки несколько великих романов, но нельзя не заметить, что их писал человек с перебитым хребтом. Мы, люди одного варианта, не думаем о том, каким писателем Достоевский мог стать, когда бы не каторга – на которую его и отправили всего лишь за список письма Белинского к Гоголю.
Прилепин – из таких же. Из сломленных. Знающих лишь одно – масса важнее части, государство важнее личности, организованные гонители – неорганизованных гонимых.
Преступление талантливого человека против интеллекта – это соблазнение малых сих, поскольку малые умом реагируют на яркость и чувство.
Можно представить себе Прилепина в 1950-х в ФРГ с обращением к местной униженной гопоте (недурно описанной Гюнтером Грассом) не поддаваться на европейский выбор. О, как бы он издевался над местным либералом: «Он всего добился сам, это только мы взяли взаймы, отняли, украли. Это у нас история рабства, пыток, кнута, а у него, представьте, есть своё собственное прошлое, память о нём, боль. Его история мира всегда начинается с «европейского выбора». Пока нет «европейского выбора» – вообще никакой истории нет, одни… пляски и… казни».
Прилепин – предатель интеллекта. Именно интеллект отделяет нас от животных. Он соблазнитель.
Соблазненные множатся. Вот, уже пишет письмо, клеймящее «псевдолибералов», в редакцию «Новой газеты» узник Болотной площади (он правда за решеткой) Илья Гущин. И называется себя не «болотинцем» а «бирюлевцем».
Хуже нет, чем напеть шпане и погромщикам, что они – двигатели двигателей, гордость нации и соль соли земли.
Соблазнители тем и соблазняют, что предлагают гордиться тем, чего следовало бы стыдиться.
Для меня бирюлевцы – шпана. Выплескивающая отчаяние от того, что ей в Бирюлево век вековать, а Рублевки не видеть и глазом, на тех, кто инаков, но кто не сможет ответить. В городе, где я рос, шпана била любого мальчика из чужого района, а если еще и в очках – то с особым злорадством. В деревне, куда я приезжал к бабушке летом, деревенские ходили в пионерлагерь выламывать штакетник и бить понаехавших городских. Из-за того, что чистенькие, городские.
Дело не в том, что Прилепин тоже из, условно говоря, деревенских.
А в том, что, став условно городским, подстегивает, подстрекает бить.
2013
71. Закат мечты о рантье//
О том, что сдача квартиры на старости лет может и не спасти
(Опубликовано в «Огоньке» под заголовком «Закат русского рантье» http://kommersant.ru/doc/2340816)Данные Центробанка о том, что перевод средств из России за границу для покупки недвижимости резко возрос (на 12 % только во втором квартале 2013 года) заставил обозревателя «Огонька» схватиться за голову и телефонную трубку.
Я обзваниваю знакомых риелторов и заученно бубню, что мол, по официальным данным, трансграничные операции с недвижимостью растут с 2009 года. Что 4 года назад в недвижимость за рубежом россияне вложили $223 миллиона, а в прошлом – $1,9 миллиарда. А можно узнать неофициальную точку зрения? Кто сегодня вкладывается в зарубежную «недвижку»? Чиновник? Или оборотень в погонах? Или это попискивает прижатый к ногтю в России мидл-класс, пытаясь выбраться на свободу?
Ответы не радуют в смысле конкретики. Чиновники в погонах давно составляют заметную долю покупателей дорогого жилья, – но об их клановой принадлежности судить приходится с долей погрешности… И, кстати, твой Центробанк не сообщил – по каким странам отмечен рост, он касается только объемов или числа сделок? Ведь если какой-нибудь Вексельберг сразу новый поселок купил – вот тебе и скачок во втором квартале… Хотя, да, интерес к загранице растет… У кого? Да у таких, как ты да я, да белый свет!
Такие разговоры продолжаются, пока совладелец известного агентства, с уважением относящийся к статистике и социологии (но с явным неодобрениям – к ценам в московских кофейнях), попивая латте, напоминает, что есть в социологии метод качественного анализа, называется «включенное наблюдение». Заменяет глубинное интервьюирование, когда оно невозможно.
– А теперь, – говорит риелтор, – вспомни знакомых и коллег, которые в последнее время купили либо собирались купить недвижимость за границей…
Да легко!
Вся компания, с какой я катаюсь зимой на лыжах, прикупила квартирки-студии в Болгарии, в Банско. Предлагали и мне, 35 тысяч евро, но я, дурак, отказался. Так что теперь они в январе традиционно катаются в Альпах, а в марте – еще в Пиринских горах. Думали подработать на сдаче, но пока не выходит. Впрочем, и расходы невелики. Зовут в гости.
Далее: знакомый владелец турфирмочки построил коттеджик в Финляндии, потом второй, сейчас, кажется, третий. Звал вложиться и меня, но было не потянуть, а другие, молодцы, подтянулись – и сегодня местная коммуна переживает Ренессанс: русские спасли.
Идем дальше: коллега съезжает с «однушечки» в центре Москве, потому что хозяин ее продает. Хозяин – университетский профессор, я с ним знаком и знаю, что часть из тех 9 миллионов рублей, на которые он рассчитывает, он потратит на квартирку в Красногорске для сына, а на оставшееся намерен купить домик либо в Апулии, либо на островах в Греции…
Из свежего: знакомая юрист, правозащитница, купила кондоминиум под Юрмалой на первой линии моря, проводит все лето там, поправляет здоровье, не нарадуется местной дешевизне, – и счастлива…
М-да, получается – за границей покупает недвижимость и правда средний класс. Ни тебе золотых кренделей из Госдумы, ни аника-воинов из Рособоронсервиса…
Риелтор со страдальческим видом заказывает второй латте (за цену которого, похоже, в Греции после кризиса можно купить если не домик, то крылечко) и замечает, что было бы странно, если б я дружил с другим кругом. Но у него вот какой вопрос: а сколько лет всем моим друзьям и знакомым? И второй вопрос: а сколько у всех этих людей сегодня квартир в России?
Я пожимаю плечами: возраст-то тут при чем? Уже от 50 до 60, но скачут, как тридцатилетки. И у всех две-три квартиры, а то и больше.
– Правильно, – подхватывает риелтор. – Плюс некоторые получили в наследство родительские квартиры. И теперь думают: пустить их в оборот или продать? А продав, вложиться в бизнес в России, пусть на той же сдаче в аренду, или в недвижимость за границей? Когда твоим знакомым было 30 лет, и они вышли из 1990-х с первыми серьезными деньгами, для них это был не вопрос: только в России! Потому что такой нормы прибыли нет нигде! Это наша страна, мы здесь все знаем!.. А лет пять назад обозначился, а по возвращении Путина окончательно случился перелом. Внимательно слушай!..
И я внимаю. Картина получается вот какой.
Среди клиентов агентств есть несколько заметных групп. Самая многочисленная – это улучшающие жилищные условия. Их сделки – связанные: продают старое жилье, тут же покупая новые. Но есть пусть не такая многочисленная, зато растущая – это полурантье. Вложение денег в жилье – для них это хобби, проносящее допдоход. Такие люди нередко вкладываются в строительство на нулевом цикле, а затем играют на росте цен. Логика следующая: пока мы можем работать, мы будем работать, но деньги будем вкладывать в единственное, во что имеет смысл в России: в недвижимость. Мы знаем точно, что на старости лет мы на пенсию рассчитывать не можем, потому что этих 10 тысяч в месяц хватит только на страховку «каско» для внедорожника. А вот квартира, пущенная в оборот – это минимум 25 тысяч в месяц, даже если сдавать «однушку» в Бирюлево. А если хорошую «двушку» в центре – уже 100 тысяч, можно и в ус не дуть. Самые удачливые из не дующих в ус отбили вложения меньше, чем за 10 лет. И так живут не только в Москве или Питере, но и по всей стране, просто суммы разные. Но общий возвышенный идеал – стать российским рантье. Чтобы не бояться ни старости, ни увольнения.