Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Призраки склонились над подношениями, как животные над кормушкой. Их шепот стал громче. Он напоминал далекое жужжание пчел. Чжу смотрела на них, и у нее возникло ощущение, будто обычное обретает волшебную странность. Сердце ее наполнил восторг. Она способна видеть мир духов. Она способна видеть скрытую реальность, ту часть мира, которая придает смысл всем остальным частям, и на это способна только она одна. Она использует мир духов, как другие используют физический мир, он служит ее желанию. Она просияла, осознав, что эта удивительная способность – это власть, которая делает ее сильнее и лучше. Дает возможность добиться того, чего она хочет.
Эта радость грела ее, и она почти не замечала боли в коленях. Обычно она могла простоять на коленях много часов, прежде чем боль вынуждала ее встать и начать двигаться. Но, вероятно, на этот раз она шевельнулась, сама того не подозревая. Или, может, просто вздохнула.
Призраки резко обернулись, быстрее любого из людей. Их жужжание смолкло так внезапно, что у Чжу голова закружилась от тишины. Их нечеловеческие лица обратились к ней и посмотрели прямо на нее, и взгляды этих ужасных черных глаз погасили ее радость, и будто ледяные пальцы схватили ее за горло. Чжу с ужасом вспомнила то зловещее ощущение, которое впервые испытала в Лу. Ощущение, будто некое таинственное давление нарастает с каждым ее отклонением от пути Чжу Чонбы, и оно будет только расти, пока не случится нечто такое, что его разрешит. И сделает мир опять таким, каким он должен быть. Внезапно ее затрясло, она стояла на коленях и не могла унять дрожь.
Призраки, не сводя с нее глаз, опять что-то забормотали. Сначала Чжу подумала, что это всего лишь их обычное невнятное бормотание, но потом осознала, что они говорят с ней. Она отшатнулась и зажала ладонями уши, но плоть не была препятствием для звука, который издавали эти мертвые глотки.
– Кто ты?
Голоса призраков становились все громче, все резче. Чжу превратилась в лед, а ужасный звук их обвиняющих голосов – в удары гонга, грозящие разбить ее на кусочки. Призраки знали, что она не тот человек, кем должна быть, каким ее видели все живые. Ее вера в то, что она – Чжу Чонба, всегда была ее броней, но эти слова разоблачили ее. Они содрали с нее оболочку того человека, которым она не могла быть, и обнажили ее истинную сущность перед Небом.
– Кто ты?
Она будет слышать эти слова во сне. Голову стиснуло так, что в глазах потемнело. Призраки двинулись к ней – может быть, лишь потому, что Чжу находилась на пути к двери, но вдруг стало невыносимо смотреть на их неподвижные волосы и безликие лица. Она услышала вырвавшийся у нее ужасный хрип. Сколько бы раз она ни рисковала, поступая не как Чжу Чонба, эта глупая, дурацкая ошибка чудовищно увеличила риск. Риски множились, копились, пока ее путь к успеху не стал узким, как игла.
С трудом вскочив, она бросилась бежать.
* * *
«Монах – командир – Чжу устроил вполне достойный свадебный пир», – думал Чан Юйчунь, оглядывая увешанные фонариками навесы, которые защищали от дождя. Все солдаты Чжу находились здесь. Юйчунь полагал, что если бы он сам женился на такой красавице, как Ма Сюин, ему бы тоже хотелось всех облагодетельствовать. Но, несмотря на мясо, фонари и танцы, на праздник было не слишком похоже. Прошел слух, что заместителя командира Сюй Да забирают от них как заложника – последний признак того, что грядет нечто очень плохое. Аньфэн казался опасным, как паровой котел с наглухо закрытой крышкой. К счастью, в дополнение к еде Чжу обеспечил нескончаемое поступление вина для успокоения нервов. Юйчунь и остальные напились до бесчувствия под добрыми, но бдительными взглядами Чжу и Ма Сюин, сидящими на возвышении над ними, и все это время дождь бесконечно стекал с навесов и закрывал луну завесой облаков.
На следующий день все ходили мрачными и страдали от похмелья. Без заместителя командира Сюй их обычные занятия пошли вкривь и вкось, а по какой-то причине Чжу никого не назначил на его место. И на следующий день Чжу предоставил их самим себе. Обычно они радовались бы свободному дню, но их похмелье почему-то упорно не проходило. Они сидели, страдали от головной боли и жаловались на дождь, который явно вознамерился превратить Аньфэн в отстойник. Несколько человек начали слегка кашлять, но Юйчунь предполагал, что они просто простудились.
Впервые он заподозрил нечто неладное, когда проснулся среди ночи от неприятных спазмов в желудке. Он едва успел выбраться наружу, в спешке наступая на соседей по комнате, как его вырвало. Но легче не стало – вместо этого резко захотелось в туалет. Потом он хватал ртом воздух и чувствовал себя слабым, как переваренная лапша. Кое-как ковыляя обратно в казарму, он чуть не столкнулся с другим солдатом, который бежал в отхожее место. Из комнаты распространялся всепроникающий запах болезни. Кажется, Юйчуню следовало больше обеспокоиться таким поворотом событий, но все остатки сил ушли на то, чтобы найти свою лежанку. Он рухнул на нее и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, кто-то сидел на корточках у его изголовья с ковшом воды. Чжу. Он едва не задохнулся от ужасной вони в комнате. Напоив его, Чжу скормил ему несколько ложек соленой каши, потом похлопал по руке и пошел дальше. Время шло. Он смутно слышал вокруг себя стоны, чувствовал сковывающее его движения, насквозь промокшее от пота одеяло; а потом наконец его охватила такая зверская жажда, что он с трудом выбрался наружу на четвереньках. К его удивлению, было светло, стоял день. Кто-то предусмотрительно поставил у самой двери ведро с чистой водой. Он напился, давясь от спешки и слабости, потом прислонился, тяжело дыша, к дверному косяку. Он чувствовал себя, нет, не лучше, но хотя бы в сознании, что уже было своего рода улучшением. Через некоторое время он выпил еще воды и огляделся. Освещенная полуденным солнцем улица была совершенно пуста. Над головой трепетали флаги. Не знакомый флаг их восстания, а пучок из пяти странных знамен: зеленого, красного, желтого, черного и
