Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

Слезы закипели на глазах у Ма. Наверняка она вспомнила смерть Малыша Го и его сторонников и представила себе, что то же самое грозит Сунь Мэну. Но, к изумлению Чжу, она яростно возразила:

– Нет, это ТЫ подумай! Если ты встанешь на сторону Чэнь Юляна и поможешь ему свалить Правого министра Го и его сторонников, ты противопоставишь своих людей другим Красным повязкам. Ты думаешь, твои воины останутся после этого прежними? Одно дело, убивать солдат империи Юань, а совсем другое – убивать других восставших. Ты об этом подумала? – Ее слезы остались непролитыми.

Чжу молчала. Победа Чэня над коалицией Го была столь очевидной, что она даже не собиралась выбирать, на какую сторону встать, а просто следовала по единственно доступному пути. И так как это был единственный путь, она всегда считала его неприятные последствия чем-то таким, что ей придется устранять, по возможности, когда наступит подходящий момент. Ей никогда не приходило в голову, что она с ними может не справиться. Она нахмурилась:

– Лучше иметь солдат с подорванным боевым духом, чем совсем не иметь солдат.

– Они следуют за тобой потому, что ты их создал, потому что ты завоевал их доверие и преданность. Но заставь их выступить против своих, и ты все это потеряешь! Они увидят тебя таким, какой ты есть. Не их лидером, а человеком, который их использует. А когда это произойдет, они будут следовать за тобой, только преследуя собственные интересы. Тогда как быстро, по-твоему, Чэнь Юлян сможет переманить их к себе? Ему только надо будет сделать им предложение, – с горечью сказала Ма. – Точно так же, как он поступил с Малышом Го. Обескураженная Чжу вспомнила, с каким удовольствием командир И демонстрировал свою власть. Никто, даже сама Чжу, не заметил чудовищный эгоистичный интерес И. Но Чэнь заметил.

– Я…

– Послушай! – вскричала Ма. – Ты ведь этого и хотел, чтобы я указывала тебе на вещи, которых ты сам не видишь! Если ты не хочешь построить мир, где нет ничего, кроме жестокости, подозрения и паранойи, найди другой путь!

Чжу закрыла рот. Монахи учили, что эмпатия и сострадание – это добрые чувства, но растрескавшийся свадебный макияж Ма больше всего напоминал ей жестокие, непреклонные лица всевидящих Небесных Царей. Видя осуждение Ма, она почувствовала мучительный спазм в желудке. Это ощущение выбило ее из колеи: ее пронзило такое острое чувство жалости, какого она еще никогда не знала, и одновременно наполнило нежностью и какой-то загадочной, болезненной тоской. Она смотрела на растрескавшееся, вызывающее лицо Ма, и боль усиливалась, ей даже показалось, что надо прижать к груди кулак, чтобы облегчить ее.

«Всегда есть другой путь, лишь бы мне хотелось его найти». Разве она не нашла способы добиться успеха на реке Яо и в Лу, когда проблемы были гораздо сложнее? Запах еды из соседней комнаты уже подсказывал ей настолько невероятную идею, что волосы у нее на затылке встали дыбом – ей не верилось, что она может осмелиться ее осуществить. Но в то же время ей этот путь казался правильным. С тех пор как она стала Чжу Чонбой, в мире появился аспект, который могла видеть только она одна, и на протяжении того же времени ей в голову приходили очень необычные идеи. Сейчас она осознала, что может использовать это знание, и мысль об этом доставила такое удовольствие, словно она подняла с земли листок и обнаружила, что он идеально симметричен. В этом чувствовалась судьба.

Она придвинулась по бугристому ложу к Ма и осторожно прижала к ее колену свое колено под красной одеждой.

– Я не могу открыто помочь Сунь Мэну. Но я могу остаться в стороне таким образом, что это не вызовет подозрений у Чэнь Юляна. Но даже в этом случае ты должна понимать, что у Сунь Мэна нет почти никаких шансов добиться успеха.

Ма одарила ее яростным взглядом, в котором не было никакой благодарности, словно она просто заставила Чжу совершить обычный порядочный поступок, и это не имеет никакого отношения к желаниям самой Ма.

– По крайней мере, у него будет хоть какой-то шанс. Внутри у Чжу все сжалось при мысли, что Ма будет разочарована тем, что Чжу считает порядочным. Она предостерегла ее:

– Возможно, получится лучше, но, Инцзы, учти: добрыми методами не найти выхода из жестоких ситуаций.

Холодный мокрый ветер залетал в храм, принося с собой неуместный смех: несмотря на дождь, люди Чжу уже собирались в предвкушении свадебного пира. Чжу опустилась на колени в красном свете массивных, как колонны, свечей. Горящие фитили уже опустились глубоко внутрь свечей, поэтому их пламя создавало пляшущие тени внутри красных восковых оболочек, словно смотришь на солнце сквозь прикрытые веки. По просьбе Чжу повара уже принесли в храм горшки и корзины со свадебными яствами – якобы для того, чтобы они не намокли под дождем до начала застолья. После этого Чжу уже успела переставить некоторые блюда в переднюю часть храма, сняла с них крышки и оставила на виду перед множеством незажженных ароматических палочек.

Теперь она взяла одну палочку, зажгла ее от свечи и по очереди приложила ко всем остальным. Когда они загорелись, она погасила их, и теперь с тлеющих кончиков поднимались тонкие струйки дыма. Потом отошла назад и стала ждать.

Это воспоминание принадлежало человеку, которого уже не существовало. Чжу вспомнила, как стояла в их распахнутом настежь деревянном доме, под ногами была засохшая кровь отца, а она смотрела на две семечки тыквы на алтаре предков. Последняя еда, оставшаяся в этом мире. Она вспомнила, как отчаянно гадала, правда ли то, что говорили жители деревни: если съешь подношения призракам, то заболеешь и умрешь. В конце концов, она их не съела, но только из страха. Она тогда не знала, каково это – видеть голодных призраков, явившихся за едой. Но тот человек, которым она была сейчас, Чжу Чонба, знал. Она вспомнила, как часто проходила мимо подношений в монастыре – это были груды фруктов, миски отварного риса – и видела склонившихся над ними призраков. Монахи всегда потом выбрасывали эту еду. Может быть, они не видели призраков так, как видел Чжу, но кое-что о них они понимали.

Послышался шепот – просто порыв ветра под дождем. Затем струйки дыма от благовоний все наклонились в одну сторону, как и пламя свечей, пока воск не разогрелся и не потек красными каплями. Ледяной ветер влетел в открытую дверь, и с ним явились