Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

Чжу вздохнула:

– А что делать, убежать? И где я окажусь? Наше движение опирается на поддержку Сияющего Князя. Люди в него верят, как в нашего истинного государя, который принесет новую эру. Без него – без народа – я бы, может, и смог захватить какие-то клочки земли на юге, но останусь просто полководцем.

– Разве этого не достаточно? – воскликнула Ма. – Чего еще ты хочешь, ради чего стоит рисковать жизнью? – Ее безупречные глаза, подобные листьям ивы, широко распахнулись от страха за Чжу, и та неожиданно почувствовала прилив такой всепоглощающей нежности, что ей стало почти больно.

Она взяла Ма за руку и переплела ее пальцы со своими. На мгновение она увидела их обеих так, как, возможно, видит Небо: два ненадолго получивших тела духа людей, соприкоснувшихся на миг во время долгого, мрачного путешествия от жизни к смерти и к новой жизни.

– Однажды ты меня спросила, чего я хочу. Помнишь, я сказала, что хочу свою судьбу? Я хочу свою судьбу, потому что знаю ее. Я чувствую, что она здесь, и мне нужно лишь дотянуться до нее. Я собираюсь стать великой. И достичь не мелкого величия, а такого, чтобы меня помнили сотни поколений людей. Такого, которое дано мне самим Небом. – Она заставила себя не обращать внимания на порыв ветра, который проник сквозь щели в сене и заставил огонь свечи зашипеть, как рассерженный кот. Меньше всего ей хотелось сейчас опять увидеть призраков. – Я мечтала, боролась и страдала ради этой судьбы всю свою жизнь. Я не собираюсь теперь останавливаться.

Ма спокойно смотрела на нее.

– Ты не веришь в Чэня. Ты собираешься встретиться лицом к лицу с генералом-евнухом и веришь, что судьба сохранит тебе жизнь?

Чжу внезапно ясно вспомнила потрясенное лицо генерала-евнуха у реки Яо, когда он понял, что она сделала с его армией. Она победила за счет его потери и унижения. И она понимала так ясно, как если бы в ее голове звенела его мысль, что он твердо намерен отомстить.

Она подавила эту мысль.

– Ах, Инцзы, пусть у тебя об этом голова не болит! Я не собираюсь даже встречаться с ним. Я собираюсь его дразнить и раздражать и так разозлить его, что он будет только рад, когда его позовут на настоящую битву. Разве ты не сказала в нашу первую встречу, что я доставляю неприятности? Не надо доверять Чэню или судьбе, если это для тебя слишком трудно. Просто доверься своим первым впечатлениям обо мне.

Ма рассмеялась, но ее смех перешел в рыдание.

– От тебя и правда одни неприятности! Никогда не встречала человека, от которого неприятностей было бы больше. – Потом она опустила взгляд на их сплетенные пальцы. Волосы двумя блестящими завесами обрамляли ее лицо. Сквозь них Чжу видела высокие скулы кочевников и брови вразлет, которые служили знаком счастья в будущем, чего каждая мать желает своей дочери. Ма всегда была очень уязвима в своей тревоге. Чжу ощутила болезненную грусть, похожую на тень будущего сожаления, так как знала, что в своей погоне за желаемым она причинит боль. Еще больше боли, чем она уже причинила. Она мягко сказала:

– Мне нравится, что тебе не все равно.

Ма вскинула голову, у нее из глаз полились слезы.

– Конечно, мне не все равно! Мне не может быть все равно. Я хотела бы, чтобы это было так. Но мне не безразличны были вы все. Малыш Го. Сунь Мэн. Ты.

– Ты меня любишь только так же, как их? Как Малыша Го? – Чжу ее дразнила. – Разве я не заслуживаю особенного отношения за то, что я твой муж?

Слезы Ма опять вызвали у нее странную тоску и боль. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. Потом, очень осторожно, обхватила ладонью щеку Ма, нагнулась и поцеловала ее. Мягко на несколько мгновений прижалась губами к ее губам. То был момент теплоты, порождающий нечто бесконечно нежное и драгоценное и такое хрупкое, как крылышко бабочки. Это было совсем не похоже на ту несдержанную, почти агрессивную страсть тела, которую описывал ей Сюй Да. Это чувство было каким-то новым, чем-то таким, что они сами изобрели. Оно существовало только для них двоих, в полутьме их маленькой комнаты на протяжении одного поцелуя.

Через секунду Чжу отстранилась.

– Малыш Го когда-нибудь так делал?

Ма открыла и закрыла рот. Ее губы так мягко смыкались, что казались приглашением к будущим поцелуям. Щеки порозовели, и она смотрела на губы Чжу из-под опущенных ресниц. Неужели она тоже ощутила эту боль?

– Нет.

– А кто делал?

– Ты, – ответила Ма, и это прозвучало как вздох. – Мой муж. Чжу Чонба… – Чжу улыбнулась и сжала ее руку:

– Правильно. Чжу Чонба, чье величие записано в Небесной книге судьбы. Я его добьюсь, Инцзы. Поверь мне.

Но произнося эти слова, она вспомнила обвиняющих призраков и ощущение ужасного, неуправляемого движения по инерции: ей показалось, что с каждым выбором и решением она все дальше ускользает от того человека, которому принадлежит эта судьба.

Цзиньин, их мнимая цель на берегу Великого канала, находился в шестистах ли к северу от Аньфэна на северной оконечности обширного озера, соединяющего Цзиньин с северными участками канала. Чжу приказала двигаться медленно, не спеша огибать заболоченные места вдоль западного берега озера: она хотела дать войскам империи Юань как можно больше времени, чтобы они увидели, куда она направляется. Местное население бежало при их приближении, поэтому казалось, что они движутся по пустому ландшафту, из которого всех куда-то вымело за одну ночь. Угольные рудники, промышленность этого региона, лежали брошенные, у входа валялись забытые лопаты. В пустых селениях, через которые они шли, трещали крылья мельниц, все еще вращающиеся под ветром или напором воды, взбивая хлопья холодной пены. Сажа покрывала дома и деревья, летела им в лицо. На другой стороне заболоченной равнины, на западе, спрятанные в вечернем сумраке у подножия гор, стояли военные гарнизоны империи Юань. И где-то между тем местом и этим находились генерал-евнух и его армия.

Чжу делала вечерний обход лагеря, когда приехал Юйчунь. Парень проделал большой путь со времени первой встречи Чжу с юным вором. У него оказался необычайный талант к боевым искусствам, и под руководством Сюй Да он расцвел и стал одним из лучших офицеров Чжу. Сейчас Юйчунь сказал:

– Произошел несчастный случай.

Вопреки ожиданиям Чжу, это действительно был несчастный случай, а не результат спора по поводу чего-то такого, о чем обычно спорят мужчины. Пострадавший находился у себя в палатке, и им занимался инженер Цзяо