Бронзовая Жница - Ирина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Человек, украшенный чешуёй с рождения, обладает сильнейшим потенциалом приобщиться к дракону», — досадливо цитировала их Ланита. — «Но ни Моргемона не болела этим, ни даже Мор. Чем невинное дитя заслужило такое?»
Тем не менее, мальчик не сутулился, как Вранг, и в последнее время рос ввысь. Вранальг не замечал своих некрасивых тёмно-пурпурных пятен и чешуек. Он живо интересовался и драконами, и чтением.
И политикой.
Это было дитя войны «альтарских кандидатов», и интересы у него были соответствующие. Он любил расспрашивать Каскара о его поединках с Мораем и уже не раз приходил на плац, прося научить его сражаться.
«Я покончу с Мором!» — едва ли не каждый день говорил Вранальг с тех пор, как увидел, какой из Брезы вернулась его мама. Однако раненый Каскар больше не мог приобщать мальчика к фехтованию. Теперь этим занимался Миссар. Доахар любовно поучал юного лорда и занимал его тренировками.
Ланита волновалась, хотя ему доверяли только деревянный меч. Ей было спокойнее, когда он сидел за книгами. До тех, правда, пор, пока эти книги не порождали у него прорву весьма непростых вопросов.
— Маменька, вы не поверите! — воодушевлённо произнёс мальчик. — С приездом Иерарха Сафара мне наконец сделалось яснее, что происходит. Почему драконов отваживают от лордских владений, а Аан наречён высшим среди Троих. Все стали молиться богам куда усерднее. Потому что боятся савайм!
«Иногда он кажется мне слишком умным, чтобы верить в сказки про злых духов, таящихся в тени», — подумалось Ланите. — «Вранальг и впрямь неглупый мальчик. Но он слишком серьёзно воспринимает предания и сказки».
— С чего ты взял, милый? — спросила она, скрывая свою рассеянность.
— Потому что они есть! Если бы они ушли из мира, драконы бы тоже ушли. Во всяком случае, они же здесь, чтобы защищать нас от них, разве нет?
Ланита вздохнула. И натянуто улыбнулась:
— Послушай, я, кажется, сказала тебе следить, не выйдет ли Иерарх Сафар из комнаты дяди Каскара. Ты следил?
— Да, маменька, клянусь! Именно тогда я и подумал! Я смотрел на дверь и размышлял… почему нам велят расставаться с драконами? Потому что в них больше нет нужды? Или, напротив, Иерофанта Эверетта науськивает какой-нибудь… — и он заговорщески прошептал. — …савайма?
«Вот и началось! Собственный сын додумался до ереси».
— Демоны боятся молитв и священников, — твёрдо сказала Ланита. — Они никогда не заодно, поверь мне.
Вранальг крепко задумался.
— Хорошо, ты права, — сказал он. — Тогда всё вот как. Знаешь, такой, как Мор, заключив лётный брак, сам стал демоном. В его руках могущество, но в его душе живёт зло. Драконий всадник должен быть в первую очередь человеком. Потому что он управляет силой, что способна уничтожать — или защищать. Она не должна быть в руках изувера. А он — такая мерзость, что душа его давно превратилась в кромешный мрак, взяв от дракона самое хаотическое, самое звериное, самое ужасное. Что с таким станет, когда он умрёт… Не иначе как породится демон!
«Его фантазия никогда не иссякнет».
— Не думай о Море, мой хороший, — нежно молвила Ланита и спрятала изувеченную руку в рукав. — Лучше скажи мне: Иерарх уже вышел?
— Да, маменька.
Ланита взволновалась. Она погладила его по плечу и проговорила:
— Прости, но давай поговорим позже? — она напряглась, думая о том, что произошло за закрытыми дверями. — А пока, думаю, сэр Миссар с радостью потолкует с тобой о драконах и демонах…
«Мне нужно узнать, о чём они договорились, и как можно быстрее».
— Хорошо, — не расстроился Вранальг. Его увлечение уже начинало казаться Ланите жутковатым. Мальчик был столь дотошен, что любую сказку примерял на реальность, и его любопытство было всё труднее удовлетворять.
«Как бы странно это ни звучало, но всем известно, что Вранг тоже увлекался чтением. Быть может, боги милосердны ко мне, и Вранальг истинно его сын — вот только даже Вранг не интересовался настолько эфемерными материями».
Уходя, она слышала, как Вранальг насел уже на доахара:
— Сэр Миссар, а вы возьмёте меня посмотреть на Наали ещё разок?
— Взял бы, милорд, но посмотрите в небо — Наали пока не хочет возвращаться в Гроты, — ласково отвечал доахар.
— А точно возьмёте? Дядя Каскар говорит, что детям нельзя приближаться к драконам ни при каких обстоятельствах…
— Вам, разумеется, можно, ведь вы очень благоразумный молодой человек и будете меня слушаться. И сохраните этот маленький секрет…
— Несомненно, я сохраню, сэр Миссар! Только если вы сохраните мой. У меня дивная мысль. Вот послушайте: когда Сакраал ещё поднимался в небо, а не возлежал вечной статуей в горах, этому предшествовал такой же период спячки. И тогда его тоже считали мёртвым.
— Истинно так, — воодушевлённо согласился Миссар. — Вы очень увлечены историей знаковых драконьих фигур и славно постарались.
Вранальг коротко кивнул и продолжил:
— Сакраала пробудил Мордепал, который стал его парой. Он возжёг его своим пламенем; такое уже случалось в истории, когда один из драконов, яркий, могучий и пылкий, был способен передать часть своего тепла сородичу. И тем самым он заставлял его проснуться.
— Это редкий феномен большой любви между ними. А может, магия, — согласился Миссар.
— Но вот что я подумал: со Скарой ведь было так же. Он был в болезненной, смертельной спячке; и когда Мор явился к нему…
— О-о, милорд, не думаю, что это может быть возможно между человеком и драконом. Человек себя-то согреть не способен — не то что крылатого зверя. И не думаю, что стоит приписывать врагу такое могущество.
— Однако, сколь бы мерзок он ни был, никто не будет отрицать — между ними есть необыкновенная связь! Если бы дракона можно было пробудить, запалив вокруг него пламя, это одно; но ведь им требуется другое. Намерение, сила… любовь? О понимании меж Скарой и Мором ходят легенды, и…
— И всё же легендам следует утихать, когда речь о том, чтобы превозносить преступника, — скрипнул зубами Миссар. Он не понимал, что Вранальга интересует совсем не Мор — а природа его лётного брака.
— Но как по-вашему — неужели совсем невозможно, чтобы человек, перестав быть человеком по натуре своей, стал бы настолько подобен дракону, чтобы…?
«Маленький, но такой упорный», — подумала Ланита с нежностью и некоторым смущением. Она отошла к дверному проёму, чтобы не подслушивать их беседу. — «Будущая
