Я — ярость - Делайла Доусон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Патрисия оказывается дома, то сердце, наконец, перестает взволнованно стучать. Она размышляет, опознает ли она настоящий сердечный приступ, ведь у нее жмет в груди буквально каждую минуту. За последнюю неделю она продвинулась в сторону инфаркта дальше, чем хотелось бы.
— Бруклин, дорогая, ты любишь клементины? — зовет Патрисия, заходя на кухню.
Как обычно, в ответ тишина. Чертовы наушники! Но когда она подходит к дивану, то видит наушники, и планшет, и кучку черных и зеленых драже — и ни малейшего следа их хозяйки.
— Бруклин? — снова кричит она.
Ответа нет довольно долго, и сердце снова переходит на стремительный ритм, как верный маленький солдатик. И затем — звук, которого Патрисия никак не ожидала.
Звук бьющегося стекла. Будто что-то врезается в него снова, и снова, и снова.
30.Собеседования продолжаются весь следующий день, а Челси и все прочие приступают к обустройству тренировочного зала. Сначала она чувствует раздражение: она не подписывалась таскать пыльные коробки и тяжелые коврики. Но потом, видя, как остальные радостно включились в работу, понимает… это ведь работа! Она не работала почти двадцать лет, и сейчас так трудно найти место, и к тому же она предпочитает заниматься физическим трудом и получать за это деньги, а не сидеть и думать о Джинни. Индиго включает на телефоне какую-то громкую электронщину, кладет его на стул — и все это почти похоже на вечеринку в колледже.
Они выгружают все из гигантского полуприцепа и несут в глубину здания, где проходило собеседование, — на самом деле обычный ангар сельскохозяйственного типа. Огромный железный зал с бетонным полом и огромными двойными дверями, расположенными через равные промежутки. Челси представляет, каково здесь, когда идет ярмарка: пироги, пледы, свиньи — все представлено на суд посетителям. Но сейчас тут гулко и пусто, и они возводят бойцовский ринг, настилают тонну матов, раскладывают, кажется, под сотню гирь. Челси ухмыляется, когда вносят лестницы, стулья и складные столы. Они в самом деле идут олл-ин.
Весь день люди прибывают, пока их не становится двадцать человек — десять мужчин и десять женщин. К тому времени, как покончено с работой и собеседованиями, все уже жаждут поужинать. Те, с кем Челси познакомилась вчера: Эми, Мэтт, Стив, Ти-Джей и татуированная девушка по имени Джой — ощущают себя группой, в то время как остальные потеряны, как и Челси поначалу. Все это довольно экзотичные люди. Огромный белый мужчина с длинной бородой и покрытой татуировками лысой головой. Пожилая латиноамериканка — вероятно, одновременно культуристка и фитнес-модель. Великолепный двойник Памелы Андерсон. Горячий чернокожий мужчина с длинными локонами. Стильная рыжая в ботанских очках и в рубашке с логотипом «Звездных войн». Ламберсексуал[26]. Никто не пытается подраться, не ведет себя из ряда вон. После такой кучи-малы чувствуешь, что вы все одна большая семья.
На ужин у них снова хот-доги и гамбургеры, но чипсы уже кончились, и они переходят на начос «Кул Ранчо Доритос», холодильник с алкоголем заметно опустел с прошлого раза. Сиенна предупреждает их, чтоб не пили слишком много: завтра начнутся тренировки.
— Похмелье или просто обезвоживание будет очень сильно ощущаться. Вас может вырвать на вашего спарринг-партнера — и вряд ли кто-то этого хочет, — добавляет Сиенна, уперев руки в бока. Они с Индиго вегетарианцы, так что едят хот-доги с тофу (на которые, похоже, больше никто не претендует).
Они устраиваются на ночлег в тех самых туристических автобусах, которые Челси увидела издалека. В каждом автобусе по двенадцать коек, расположенных в три ряда от пола до потолка, каждую койку отгораживает индивидуальная занавеска. Это, конечно, не самый современный туравтобус (не то чтоб тут, к примеру, была проведена индивидуальная телефонная линия к каждой койке), но здесь чисто, простыни свежие, и Челси нисколько не переживает по поводу Дэвида. Она выбирает койку в глубине автобуса, чтобы любому, кто захочет на нее напасть, пришлось бы преодолеть закрытую дверь и заслон из десяти человек. Сиенна и Индиго ночуют в своем фургоне, а Арлин растянулась на переднем сиденье, почти как хозяйка гостиницы. Челси она нравится: веселая большую часть времени, но суровая, когда потребуется.
Прошлой ночью Челси спала как убитая. Еще по первому приступу Ярости она заметила, что после этого спит крепко, глубоко и без сновидений. Обычно она просыпается ночью, хотя бы один раз, чтобы пописать, — но накануне отключилась, едва только голова коснулась подушки, и пролежала пластом, пока в восемь утра не зазвонил будильник у Арлин. Трудно поверить, что только вчера они с Джинни уехали из города на ее стареньком минивэне, и потом…
Что ж, теперь она здесь.
И она сделает все возможное, возродит свой синдром отличницы, лишь бы не потерять работу, лишь бы ей сделали прививку, лишь бы она заработала достаточно денег, чтобы снова воссоединиться с семьей.
Ну, без Дэвида, конечно.
Только Челси, Элла и Бруклин. Вот, за что она сражается.
Сегодня ночью ей спится уже не так хорошо, но это нестрашно. Она никогда не жила с таким количеством женщин на койке размером с гроб. Если резко вскочить, то ударишься головой. Если захочешь пописать, но забудешь, что ты довольно высоко от пола, то рискуешь сломать лодыжку. Все стараются вести себя потише, но тут просто слишком тесно. Гул кондиционера, а также генератора, приводящего кондиционер в действие, помогает — но они не в силах замаскировать звук газов или резкий лающий кашель (который все еще пугает, хотя все давно привиты от ковида, плюс вспомогательные прививки). Больше всего Челси скучает сейчас по наушникам, которые остались в минивэне: как здорово было бы уснуть под чье-нибудь успокаивающее бормотание (и некоторые люди в автобусе так и делают). Одна бестолочь смотрит какую-то документалку на полной громкости, и Челси сначала бесится, а потом признает, что наконец-то ей есть что послушать.
На следующее утро у Арлин звонит будильник, и женщины шумно просыпаются. На территории ярмарки имеются даже душевые кабины… ну, что-то вроде. Харлан ухитрился построить нечто вроде смежных душевых на том месте, где были лошадиные стойла, — приходится довольствоваться этим. По одну сторону женщины, по другую — мужчины, разделены прочной стеной
