Чародей в ярости. Чародей-странник - Кристофер Сташеф

И он понял, каким образом добиться их внимания. Он протянул руку к блюду, схватился за вторую гусиную ножку и оторвал ее.

Дети тут же развернулись к нему, вне себя от возмущения: Папа! Нет! Ты зачем, папуля! У тебя уже есть одна!

— Это несправедливо, — протянул малыш Джеффри, уткнувшись подбородком в сложенные на столе ручонки.

— Можно поспорить, — заметил Род, развернулся к Гвен и с поклоном протянул ей ножку. — Дорогая, — сказал он, — ты героиня дня. Позволь хоть как-то отплатить тебе за это.

— Но, папочка! — Корделия подбоченилась и надула губы. — Ты же должен теперь быть добреньким!

— С чего ты взяла? — усмехнулся Род.

Чародей-странник

Вольмар

— Нет, папа! Я уже взрослый! И мне ни капельки не нужно, чтобы кто-то за мной присматривал и охранял меня!

Род решительно покачал головой:

— Вот когда тебе исполнится пятнадцать — может быть. Может быть. Но даже тогда ты не будешь достаточно взрослым для того, чтобы позаботиться о восьмилетием младшем брате, да и десятилетнем, если на то пошло. Не говоря уже о тринадцатилетней сестренке.

— Мне уже десять! — Девочка подбоченилась, сжав кулаки, и дерзко взглянула на отца, строптиво вздернув подбородок.

Род повернулся к ней, с трудом удерживаясь от улыбки, но Гвен уже ласково ворковала:

— Ну, пожалуй, когда тебе будет четырнадцать, моя милая, а твоему братцу Магнусу — шестнадцать, я, быть может, дерзну оставить остальных на ваше попечение. Но пока… — она повернулась к старшему сыну, — тебе, Магнус, всего двенадцать.

— Не так уж это мало! — набычился Магнус. — Уж о себе я точно могу позаботиться. — Он оглянулся на Рода. — Многие другие мальчики, мои ровесники, уже помогают своим отцам во время пахоты и…

— А другие твои ровесники — пажи и получают уроки фехтования у местных рыцарей, — кивнул Род. — Но ты все-таки обрати внимание: и в том, и в другом случае рядом с ними находятся взрослые, и уж эти мальчики точно не хлопочут о младших братишках и сестренках!

— Ну, хватит уже языками-то чесать! — Из-за колена Рода вынырнул эльф росточком в полтора фута, поставил руки в боки и, свирепо нахмурив брови, уставился на детей. — Ишь, разговорились! Ведите себя, как полагается, и слушайтесь меня, а не то вам же хуже будет!

Род вдруг на миг представил, как возвращается домой и застает вместо своих детей четырех крошечных лягушат в ночных рубашечках и колпачках. Дети сразу умолкли. Они, конечно, метали глазами молнии и дулись, но молчали. И хотя даже самый маленький из них, Грегори, был вдвое выше Пака, они все отлично знали, что невинные шуточки эльфа порой могут оказаться куда суровее, чем любые наказания, которые были бы способны измыслить их родители.

— Ваши родители желают провести вечерок наедине, — сердито проворчал Пак, — чтобы им никто не мешал. И между прочим, это для вас же лучше, а не только для них. И вы должны понимать, не маленькие уже: как они могут спокойно побыть наедине, ежели то и дело переживают, как бы с вами чего не стряслось? А вот когда с вами на вечерок останусь я, у них душеньки будут спокойны.

Все четверо детей стыдливо потупились. Корделия вычерчивала на полу круги мыском туфельки. Род промолчал. Он смотрел на эльфа с уважением — тот его здорово удивил своими воспитательскими способностями.

— А теперь пожелайте папе с мамой доброй ночи, — распорядился Пак, — да скажите им, что вам будет хорошо и весело, покуда вы будете вверены, так сказать, моему попечению.

Дети неохотно друг за дружкой подошли к родителям, не слишком искренне торопливо поцеловали их в щеку (что касалось Корделии и Грегори), а Магнус и Джеффри по-мужски пожали руку отца и чмокнули мать.

— Ну, теперь ступайте, — сказал Пак Роду и Гвен, — и не тревожьтесь за судьбу ваших детишек. Я позабочусь о том, чтобы с ними ничего не случилось, даже если против них дерзнет ополчиться целая дюжина рыцарей, потому что тогда на их защиту выступит целый легион эльфов!

— Не говоря уже о том, что ты самолично без особого труда сумел бы одолеть эту самую дюжину рыцарей, — понимающе кивнул Род. — Спасибо тебе, Пак.

— Будь благословен, Робин, — едва заметно улыбнувшись, произнесла Гвен.

Пак вздрогнул:

— Леди, вы бы поосторожнее! Нельзя же так шутить!

— Но это же я тебя благословляю, — успокоила его Гвен, — и больше никто. Но я тоже благодарна тебе, добрый дух.

— Да мы с радостью, чего уж там. — Пак снял колпачок и галантно поклонился Гвен. — Особенно когда такая красотка просит. Ну, ступайте, ступайте, да поторопитесь, уже вечереет!

Супруги последовали совету эльфа. Род закрыл за собой дверь, и они с Гвен прошли пять шагов по тропинке, считая про себя.

— Шесть, — тихо проговорил Род. — Семь…

Как по команде, из окошка за их спиной высунулись четыре мордашки и послышалось:

— Счастливо прогуляться!

— Доброй ночи, мам!

— Пока!

Род усмехнулся, а Гвен сдержанно улыбнулась. Они помахали детям руками, отвернулись и зашагали дальше по тропинке.

— Нам с ними повезло, — улыбнулся Род.

— Это верно, — вздохнула Гвен. — Но будет так приятно еще разок хоть несколько часов побыть наедине.

Они вошли в сумеречный лес. Род обнял жену. Она довольно улыбнулась, чем несказанно его порадовала.

— И куда же ты меня поведешь, супруг мой и господин? — проворковала она.

Род улыбнулся ей:

— Я тут как-то раз встретился с одной сухонькой, маленькой старушкой — она шла из лесу и несла тяжеленную вязанку дров. Спотыкалась, бедняжка, ругалась на чем свет стоит, каждые десять футов от усталости опускала вязанку на землю. Вот я и предложил ей сесть верхом на Векса, а дрова донес сам до скрещения дорог, где старушку поджидал сын. Она была так рада, что и не передать, и чтобы хоть как-то отблагодарить меня, устроила мне небольшую прогулку и показала маленькую полянку с чудесным озерцом. — Он вздохнул. — Признаюсь, никогда не видел ничего более красивого неподалеку от нашего дома — исключая, конечно, тех, кто в нем живет.

Гвен удивленно взглянула на мужа, но он заметил в ее взгляде мечтательность и погрозил ей пальцем:

— Нет-нет, только не говори мне, что теперь все точно так же, как в те дни, когда я за тобой ухаживал! Ведь мы познакомились в разгар маленькой гражданской войны!

— Верно. Но мне вспомнились те дни, что за ней последовали.

— Сразу после окончания войны мы поженились.

Она потерлась щекой о его грудь:

— Вот это самое мне и вспомнилось.