Река времен (СИ) - Чи Лана

Асмат уверенно шагал вперед, словно перед ним открывались невидимые знаки. Поравнявшись с тростниковой стеной, он шагнул вперед, втягивая и меня на едва заметную тропинку. Теперь вокруг нас был настоящий лабиринт, чьи перешептывающиеся стены поглотили весь мир. Раскачиваясь на утреннем ветру, пустые стебли тихо шелестели, словно шепча таинственные наговоры, а, может, пытались околдовать нас. А над головой уже начинало наливаться синевой небо.

Через некоторое время почва под ногами стала мягкой и начала пружинить, здесь уже чувствовалась близость реки. Тростник стал немного зеленее и выше, но это не сбило моего спутника. Он, аккуратно раздвигая стебли, пробирался вперед.

– Мы уже почти на берегу, царевна! – вдруг шепнул он мне, оборачиваясь. – Но нужно быть аккуратнее, чтобы нас никто не увидел. Еще довольно рано, но лучше быть на стороже.

Я молча кивнула, полностью полагаясь на опыт своего спутника. Мы, стараясь не шуршать, продвинулись еще на сотню метров вперед и оказались почти на самом берегу. Теперь сквозь частокол стеблей была видна темно-серая водная гладь, и ярко ощущался запах свежей воды.

– Я пойду вперед и попробую перебраться. Оставайся здесь, я вернусь за тобой, – снова еле слышно шепнул Асмат и обернулся, почувствовав, как мои пальцы впились ему в руку.

– Не оставляй меня здесь! – стараясь сдерживать истеричные нотки в голосе горячо зашептала я. – Я пойду с тобой, я не хочу оставаться здесь одна!

Нет, я не боялась, что меня найдут и убьют, не боялась оставаться одна и уж совсем не ждала предательства со стороны Асмата. Но вот остаться наедине с самой собой я не могла! Глупая влюбленная девчонка внутри меня смертельно боялась стоять один на один с той самой изрядно циничной и не питающей иллюзий мной, что попала когда-то в это юное тело. За эти месяцы я изменилась, вытравила из капризной и брезгливой Юилиммин ее извечный эгоизм и склонность к истерикам со скандалами, но и она поменяла меня. Я позволила чувствам встать над разумом, совсем забылась и вот теперь, когда надо было взглянуть реальности в лицо, постыдно пряталась от неизбежного разговора «по душам».

Наверное, я в тот момент выглядела трусливо и жалко, но воин, возвышавшийся надо мной почти на две головы, вдруг улыбнулся, и от этой улыбки стало почти так же тепло, как от солнца.

– Хорошо, царевна, – хмыкнул он, – Но давай понесу тебя на спине, чтобы не замочила ноги. Иреш не слишком теплый даже в середине эммиша.

Всеблагая была к нам милостива, и перебрались мы довольно быстро. Оказавшись на другом берегу, я, оглянувшись, увидела очищенную от тростниковых зарослей бухту и темнеющие за ней городские строения – несколько одноэтажных шалашей с полусгнившими крышами, хлипкие навесы и заборы из побелевших от воды жердей. А над зелено-желтым морем травы, ослепительно белевший в утренних лучах, плыл большой дворец Ассубы. Все ночные ужасы отсюда казались бесконечно далекими и дикими, совершенно чуждыми этому миру. Казалось, еще мгновение и над водой поплывет протяжный гортанный напев рыбака, заспешат на берег женщины с ворохами стирки, и никому из простых людей не будет дела до глупой девчонки, что прячется в камышах. И все бы так, не будь эта дурочка наследницей владыки.

Вскоре на берегу объявился и Гаруул, ведя в поводу пару лошадей, и мы двинулись в путь.

Глава 26. У Врат

Дорога до предгорий слилась в моей голове в сплошной поток. Дни сменялись ночами, и с каждым шагом в груди росло беспокойство. Я даже не запомнила, из чего оно родилось, но теперь каждый встречавшийся на нашем пути человек дополнял в него новую каплю. Еще тревожней стало, когда мы достигли тех самых Камней и поговорили со стариком, к которому нас направил Асхатов родич.

По его рассказам выходило, что гонцы от владыки должны были появиться во дворце не менее трех раз, но мне не об этом было неизвестно. Не сообщали советники или их просто не было. Тем не менее, мужчина видел и гонцов от Врат, и посыльных из столицы. По чьему приказу они скакали? Какие слова везли?

А меж тем на границе с Хоннитом разгоралась война. Оттого уже две недели не проходило тут ни одного торговца, а пастухи, гнавшие скот, говорили, что горные племена ушли на ту сторону за поживой.

От Камней до Врат мы спешили, как могли, но все равно опоздали. Шел уже четвертый или пятый день нашего бегства из дворца, и горная цепь серой неприступной стеной растянулась вдоль всего горизонта. К вечеру мы надеялись достигнуть моста, а потому решили выйти с рассветом. Шел уже третий час пути, когда на дороге показался верховой гонец. Наверное, он пронесся бы мимо, оставив после себя только клубы едкой красноватой пыли, не будь у нас лошадей. Одетый в легкий кожаный доспех и военный плащ воин сбавил темп и поднял руку, веля нам остановиться. Гаруул вопросительно взглянул на меня. Дождавшись одобрительного кивка, он передал поводья моей лошади Асхату и пошел навстречу посыльному.

Вестовой приосанился и, попытавшись напустить в голос как можно больше важности, произнес:

– Срочный посланник и голос владыки Кареша приказывает тебе, человек, отдать мне одну из своих кляч! Мою лошадь доставишь к Вратам и передашь командиру сотни Ранею. Ты все понял?

Коренастый Гаруул спрятал свою ехидную улыбку в кудрявой черной бороде, слишком медленно и картинно поклонился и, ловко схватив скакуна нахала под уздцы, громко произнес:

– Как тут не понять? Ясное дело, птица ты важная, спешишь очень, но так уж судьба сложилась, что свои вести ты сейчас расскажешь нам.

Молодой человек встрепенулся и попытался выхватить клинок, чтобы зарубить наглого мужика, но мой самиритский шпион и тут был быстрее. Лезвие меча поднырнуло под нижний край кожаного нагрудника, заставив посланца замереть.

– Ты не спеши, воин! – охладил его пыл Гаруул, не давая гонцу спешиться. – Поговори с моей госпожой, а там уж возмущайся.

Убедившись, что юнец не натворит глупостей, он убрал клинок, а я скинула с головы скрывавшую волосы накидку и достала одну из личных печатей. Асмат подвел мою лошадь почти вплотную к посланцу.

Молодой воин, и без того после общения с Гаруулом смахивавший на всклокоченного воробья, округлил глаза. Не узнать старшую царевну Кареша было сложно. Словно не веря своим глазам, он вопросительно покосился на державшего его лошадь самирита, и тот, усмехнувшись, утвердительно кивнул.

– Тебе следует пасть в ноги сиятельной царевне Юилиммин-даше и просить ее о милости, гонец! – разнесся над дорогой звучный голос Асмата. – Но госпожа склонна простить тебя, если ты не будешь медлить и расскажешь все сам. Кем и к кому был послан, какие вести несешь ты в Ассубу. Помни, от глаз царевны не укроется ложь, Всеблагая стоит за ее плечом.

Юноша все еще мялся и медлил, а потому Гаруул немного «помог» ему спешиться. Вышло не слишком грациозно.

– Если ты и впрямь был послан во дворец, то и ответ тебе пристало держать перед сиятельной царевной да благородным Шамунтом, что известен во всех землях! Разве не так тебе велено? – произнес самирит, и, немного тише, добавил. – Выбора у тебя нет, почтенный, у нас мало времени.

Гонец помедлил немного, еще раз взглянул в темные как ночь и очень убедительные глаза стоявшего рядом Гаруула и, внезапно рухнув в дорожную пыль у моих ног, заговорил.

От услышанного у меня закружилась голова. Если верить словам посланца, славный владыка Кареша, предводитель могучего войска, был сегодня ночью серьезно ранен и только Всеблагой ведомо, когда прервется нить его жизни. А потому велел он сообщить обо всем в Ассубе и призвать к Вратам все свое войско, чтобы отомстить вероломным самиритам, зло это содеявшим. Повелел так же, чтобы землю Кареша приняла от него старшая своей дочь, жрица Великой Матери. И правила над ней, и оставила потомкам. Союз же с Хоннитом просит ее заключить незамедлительно.

Был при гонце и приказ, написанный явно и, как оказалось, весточка, обозначенная тайно. Еще неделю назад я бы ни за что не догадалась, что это послание, но тот знак, что мы передали старику в Камнях, открыл мне глаза. Расшифровать всю эту вязь узелков на бахроме мы не могли, но предназначалась сия «записочка» Сельмишу. Пришлось Асхату провожать гонца до Камней, а мы, вдвоем на одной лошади, поспешили вперед. Мир рушился на глазах, мне было важно достигнуть Врат, пока в бездонную пропасть не скатился последний камень с того моста доверия, что вырос между мной и Асмаррахом. Неужели он мог поднять руку на моего отца?! Верить этому не хотелось, но в глубине души всплывала характеристика, данная великому завоевателю потомками: «Бесстрашный полководец, безжалостный к врагам, умелый политик, не брезговавший никакими средствами для достижения поставленных целей». «Ты попала совсем в другие времена, ждать от этих людей тех же понятий о добре и зле было бы ошибкой!» – ехидно добавил голос в глубине сознания. Влюбленная девочка внутри меня до крови закусила губу, закрыла глаза и зажала уши. Я не должна допускать сомнений, пока во всем не разберусь!