Америkа (reload game) - Кирилл Еськов

-------------------------------

* "роман плаща и шпаги"

------------------------------

- Парень совершенно не по этому делу, Григорий Алексеич: мое ведомство можно уличить во многих грехах, в том числе и смертных - но уж никак не в эксплуатации детского труда. Нас с ним свел случай в том самом особняке, посещенном вами нынешней ночью...

- Так... - со звяком о тарелку отложил вилку Ветлугин. - Час от часу не легче... Значит, парень - в розыске? террор, пропаганда?..

- Вы драматизируете, Григорий Алексеевич, - усмехнулся уголком рта ротмистр. - Нет, он всего лишь свидетель. Просто иной раз свидетелю лучше побыть подальше от властей... и вообще от Петербурга. А еще лучше - за границей. На некоторое время...

- А что он умеет? Ну, помимо чтения книжек Капитана Майн Рида?

- Он, вообще-то, лесовик - из потомственных ловчих. Собаки, лошади, оружие, следы... шкуры и черепа - это уж прямо по вашей части. Граф ихний ему благоволил, так что грамоте он тоже учен. Перспектив же на продолжение семейной традиции у парня никаких, поскольку старый граф днями помре, а наследник охоту и все с ней связанное ненавидит лютой ненавистью, и неоднократно сулился извести самый дух ее...

- Вот как? И откуда ж ты, прелестное дитя?

- Из Витебской губернии, ваше благородие!

- Любопытно. Если судить по костюму, жизненный уровень пейзан Витебской губернии возрос за последнее время неимоверно...

- Парень выполнял прошлой ночью и нынешним утром весьма рискованное задание, Григорий Алексеевич, и то, что сейчас на нем - это, в некотором роде, казенная спецодежда.

- А как же насчет "эксплуатации детского труда", Павел Андреич?

- Расклад таков, что все прочие варианты - еще опаснее. Для мальчика, я имею в виду. И ему действительно лучше уехать с нами, поверьте.

- Верю, отчего ж не поверить. И потом, я ведь фаталист, в некотором роде - а не распознать во всех этих совпадениях перст судьбы решительно невозможно... Александр, вы поняли о чем речь? Экспедиция в Америку, в Русскую Америку; я - по рекомендации господина ротмистра - предлагаю вам место нашего выбывшего коллектора; отплытие через три дня, так что времени на раздумья не отпущено. Жалованье - поначалу половинное, дальше будет видно; кормежка и экипировка - за счет экспедиции. Да или нет?

- Да, конечно да! Я... я не подведу, вот увидите!

- Есть у вас, Александр, обязательства, с какими нельзя развязаться за отпущенные нам три дня - семейные, или по прежней службе?

- Семейных - точно нет: мать схоронили в прошлую зиму, а дядя Гриша всегда мне говорил: "Уезжай в город, покуда семейством не обзавелся - чем здесь, у нас, мохом обрастать". А насчет молодого графа - всё точно, как Павел Андреевич говорил...

Тут как раз подошел половой с испрошенной Ветлугиным газетой, и тот, извинившись перед сотрапезниками, погрузился в изучение нужного ему раздела объявлений. По прошествии пары минут он, однако, принялся вдруг отлистывать желтоватые газетные страницы назад, явно пытаясь отыскать нечто мимолетно привлекшее его внимание; вскоре поиски его увенчались успехом, и он негромко окликнул ротмистра:

- Павел Андреевич, по-моему это по вашей части. Вот, слушайте: "Крысы революционного подполья пожирают друг дружку! Сегодня утром на съемной даче в Озерках были обнаружены два трупа. В одном из них была опознана Анна Александрович - атаманша террористического крыла "Земли и Воли", которую наша безмозглая молодежь величала "Валькирией революции", во втором - еще один революционер, Александр Железняков, также числившийся во всеимперском розыске. Оба революционера были убиты прошлой ночью выстрелами в голову, предположительно из револьвера сорок пятого калибра. Представитель Третьего отделения заявил, что, по их сведеньям, Железняков и Александрович состояли в интимных отношениях, а убийство, по всей видимости, совершено на почве ревности одним из предыдущих любовников "Валькирии революции" - имя им легион; каковой любовник, по его словам, весьма удачно сэкономил российской казне цену двух пеньковых веревок..." - ну, дальше там ничего конкретного.

Между прочим, не будь я свидетелем вашего утреннего состояния - там, на постоялом дворе, - и не знай при этом, как воздействует на человека хлороформ - вполне мог бы повестись на эту подставу. Тем более, что хозяин был весьма расположен посудачить о вашей якобы ночной отлучке. В любом случае от "калашникова" номер 43-22 следует избавиться как можно скорее - даже если он вам дорог как память... Павел Андреевич, очнитесь!

С ротмистром и в самом деле было нехорошо, совсем. Он выглядел абсолютно спокойным, даже безмятежным, взор его проходил сквозь Ветлугина как поземка сквозь парковую решетку - пальцы же его тем временем, будучи, видать, оставлены хозяином без присмотра, принялись непринужденно обламывать зубцы металлической вилки, будто обрывая лепестки гадальной ромашки: "любит - не любит" . По прошествии нескольких секунд он вернулся в свою телесную оболочку и произнес придушенным голосом:

- За каким... за каким дьяволом тебя понесло ночью в тот особняк?.. Если б не ты, не твое шило в заднице...

- Господин ротмистр?.. - опешил Ветлугин.

- Виноват... - очнулся наконец тот, по настоящему. - Сорвался. Примите мои искренние извинения, Григорий Алексеевич: вы, конечно же, хотели как лучше...

- Да пустое всё это! Возьмите себя в руки, ротмистр - ну, подставили, ну, дело серьезное, да. Проблема наша с вами вполне практического свойства - и уж вы-то всяко лучше меня соображаете в заметании следов...

Наступившее молчание прервал вдруг - тихо-тихо, почти шепотом - Саша, о котором оба они как-то подзабыли:

- Павел Андреевич! дядя Паша! Вы... вы ведь ее любили, да? По-настоящему?..

32

- ...Скромненько у них тут. Скорее "чистенько, но бедненько", нежели "бедненько, но чистенько"...

Интерьеры петербургского представительства Русско-Американской Компании, которое публика начинала уже именовать - сперва в шутку, а потом и не очень - "калифорнийским посольством", и впрямь не впечатляли. То есть на самом-то деле впечатляли - но в несколько ином смысле. В подчеркнутой аскетичности салатового особнячка на Фонтанке многим лицам, осведомленным о финансовых возможностях его владельцев и их роли в наполнении казны Российской империи (едва ли не пятая часть ее поступлений), начала в последнее время мерещиться едва ли не политическая демонстрация - чего в действительности, конечно же, и в помине не было, но...

Кабинет Представителя - читай: посла, - куда сейчас пригласили Ветлугина с Расторопшиным, ничуть не выпадал из общего стиля: вдоль стен - шкафы, набитые книгами (насколько мог разглядеть со своего места Ветлугин - своды законов и сочинения по юриспруденции и финансам на нескольких языках), массивный стол со множеством выдвижных ящиков и полдюжины гамбсовских стульев; в красном углу - старинная икона (новгородская школа, Николай Чудотворец, естественно), на стене против окна - небольшое батальное полотно с новосибирскими ополченцами, отбивающими тлинкитский набег под водительством облаченного в индейские меха Никиты Панина (прикрывающее, надо полагать, встроенный сейф).