Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

За свою жизнь, исключив довоенное время и годы войны, то есть начиная с 1945 года, я, по самым скромным подсчетам, если считать две поездки в неделю, проехал на дачу и обратно больше 8000 раз. Думаю, что половина этих поездок приходилась на железную дорогу, но и на машине, в том числе и за рулем ее, я проехал по Дмитровскому шоссе не менее трех тысяч раз, то есть более 180 000 километров. Я знаю это шоссе настолько, что могу с закрытыми глазами мысленно проехать каждый метр дороги и сказать, что можно увидеть в каждый момент справа и слева. До реконструкции шоссе нам были известны все более или менее крупные ямы и бугры. Некоторые из них имели свои названия, например «Красная горка», где издавна был пост ГАИ, перед которым была большая лужа, «ямы в лосином лесу» – это на 33-м километре дороги в лесу, где мы как-то раз увидели лося. Или «Василенковская шишка» – это резкий бугор на повороте дороги недалеко от деденевского переезда (тогда еще не было эстакады через железную дорогу), на котором наш сосед по даче Сергей Никифорович Василенко, подскочив на полном ходу машины, сильно ударился головой о ее потолок.

За годы моей жизни Дмитровское шоссе подверглось значительному улучшению. Его существенно расширили, спрямили, булыжные спуски и подъемы залили асфальтом, сделали объезды многих деревень. Когда с приходом к власти президента Путина горные лыжи стали почти официальным видом спорта среди членов российского правительства и по Дмитровскому шоссе на горы, окружающие Турист и Яхрому, начали ездить длинные черные лимузины с джипами охраны, шоссе вообще привели в идеальный вид: сделали четырехрядным, расширили эстакаду в Лианозове, построили новый мост через Хлебниковское водохранилище, установили отличное освещение. Казалось бы, чего еще желать? Но с середины девяностых годов количество автомашин увеличивается лавинообразно. Их число дошло до фантастических цифр, и автомобильное движение по всем подмосковным дорогам превратилось в весьма сложную задачу. Не стало исключением и Дмитровское шоссе, по которому в выходные дни ездить теперь просто невозможно.

Надо сказать, что автомобили всегда играли и продолжают играть очень важную роль в нашей семье. Они, так же как и собаки, всегда были ее равноправными членами. Автомашины, за редким исключением, значительно облегчали нашу жизнь и доставляли всем нам очень много радости. Любовь к автомобилям, очевидно, передалась моему отцу и мне по наследству от деда Алексея Михайловича Овчинникова, бывшего страстным автомехаником, мотоциклистом и летчиком. Другой мой дед, Георгий Несторович Сперанский, сам за рулем никогда не сидел, но относился к машинам с большим уважением и пользовался ими постоянно. Я хочу рассказать об автомобилях, принадлежавших в разные годы нашей семье, хотя, на чей-нибудь взгляд, это может выглядеть нескромно: автомобильная проблема в Советском Союзе, начиная с пятидесятых годов прошлого века, была настолько острой, что современным молодым людям просто невозможно себе представить все трудности, связанные с приобретением и эксплуатацией отечественных автомашин. А других в те годы у нас просто не было. Поэтому то, с чем пришлось столкнуться моим родителям и мне в нашей автомобильной жизни, на мой взгляд, является весьма типичным для многих моих современников и, как в зеркале, отражает особенности общества «развитого социализма», в преимуществах которого нас не уставали убеждать и политические лидеры, и подчиненные им средства массовой информации.

После последней уже послевоенной «эмки», собранной из старых запчастей, мой дед Сперанский в 1946 году купил новую, с иголочки, автомашину «Москвич-401», который нам показался верхом комфорта и надежности. Первые «москвичи» были собраны на Московском заводе малолитражных автомобилей, МЗМА, на немецком оборудовании, полученном по репарации. Это была лишь слегка видоизмененная модель «опеля», то ли «Олимпия», то ли «Кадет», точно не помню – они были очень похожи друг на друга. Их готовили к выпуску в последние месяцы войны, и по тем временам это были вполне современные машинки, хоть и маленькие, но быстроходные и легкие в управлении. Порядковый номер нашего «москвича» был, кажется, 33. Эту машину у нас еще почти никто не видел, и она вызывала огромный интерес у водителей и прохожих, особенно учитывая тот факт, что, как писали газеты, предназначалась она для продажи в частные руки. Когда мы ехали на ней на дачу, некоторые постовые милиционеры отдавали нам честь, во всяком случае, мне так казалось. Единственным недостатком первого «москвича», помимо его малой вместительности, были небольшие колеса с узкими покрышками, которые с трудом проходили по нашим грязным и разбитым дорогам. Но зато он был очень легким, и его было нетрудно вытолкнуть из песка или из грязи. На этой машинке я уже начал учиться трогаться с места, а потом стал заезжать на ней в гараж. Но в основном на «москвиче» ездил все тот же Родион Меркурьевич и возил деда с «Чкаловской» в институт на Солянку.

Еще через два-три года у нас появилась первая «Победа» (Газ-М20), большая, как нам тогда казалось, очень мощная автомашина с двигателем 50 лошадиных сил, светло-серого цвета, с большими круглыми часами на правой половине приборной панели. Никогда не забуду удивительно приятного специфического запаха этой новой машины – смесь свежей краски, бензина и чего-то еще неповторимого. Мы ездили за ней в магазин «Автомобили» на Бакунинской улице. Стоили первые «Победы» что-то около пяти тысяч рублей. В те годы это были немалые деньги, привычки к собственным автомашинам у людей еще не было, и очереди за машинами появились далеко не сразу. На этой «Победе» я начал всерьез учиться управлять автомобилем, конечно, в присутствии отца или шофера (автомобильные права я получил лишь в 1956 году, когда мне исполнилось девятнадцать лет). Следующей весной дед и отец поменяли эту первую «Победу» на новую, цвета морской волны, с переключателем скоростей на руле, антенной и двухдиапазонным радиоприемником. Это был верх комфорта. Новую машину я уже водил довольно часто, правда, одному мне на ней ездить еще не разрешали.

В мае 1958 года, в отсутствие отца (он жил тогда в крымском санатории ИКТ), мы с мамой совершили на новой «Победе» довольно большое путешествие, объехав за одно воскресенье дачи наших знакомых на Николиной Горе, а оттуда проехали по дальней кольцевой дороге, так называемой бетонке, к себе в Деденево. Я упомянул об этом в письме отцу, и он прислал мне такой ответ: «Как ходит новая машина? Сколько тысяч прошла? Окрасили ли ей низ? Води ее, пожалуйста, мягче и осторожнее, не гоняй. Обкатка – это не первые две тысячи километров, а гораздо