Тёмная Сущность. Том 1 - Ден Нижегородцев

Машина качалась, словно лист на ветру, но не падала, будто её удерживала невидимая рука.

Кайра смотрела на Аурелию почти с благоговейным трепетом и приоткрытым ртом, её изумрудные глаза блестели от удивления. Эллисандра медленно оглядывалась с нескрываемым ужасом, её пальцы судорожно вцепились в подлокотник кресла. А Эквион лишь ухмылялся и качал головой.

Взгляд дочери Люминара был устремлён куда-то вдаль, она словно не замечала ничего вокруг, погрузившись в подобие транса. Полубогиня не шевелилась, не моргала, и лишь её тяжёлое прерывистое дыхание выдавало в ней не статую, а живое существо.

— Анастасия Александровна, — тихо позвал я, легонько её встряхнув. — Вы меня слышите?

Аурелия медленно перевела свои светящиеся глаза на меня и едва заметно улыбнулась. Её улыбка была тёплой, но в то же время отстранённой, словно она находилась где-то далеко, за пределами этого мира. Затем она прикрыла веки, обмякла и завалилась на меня.

Окутывавшая нас туманная дымка магии в то же мгновение рассеялась, а вихролёт с оглушительным треском рухнул на мостовую. Я подпрыгнул на месте и щёлкнул зубами от удара, чувствуя, как тело болезненно сотрясается от внезапного столкновения с реальностью.

«Феникс» начало окутывать облако дыма. Кайра Веспера, не теряя ни секунды, резким движением откинула стеклянную крышку-купол, выпрямилась во весь рост и шагнула на носовой выступ вихролёта. Её огненно-рыжие кудри развевались на ветру, а изумрудные глаза сверкали блеском, полным решимости и тревоги. Оглядевшись, она повернулась к нам и мрачно произнесла:

— Уходим, господа. Здесь сейчас будет слишком жарко.

С этими словами она спрыгнула вниз, словно кошка, уверенная в своей ловкости. За ней последовала Эллисандра, затем Эквион.

— Хвала лунной богини, наконец-то твёрдая земля, — с облегчением пробурчал агонист. — Клянусь своими потрохами, полёты не для меня. Благородному элле делать в небе нечего. Пусть оно остаётся за демонами и этими белокрылыми коломесами, будь они неладны.

Я, придерживая начавшую приходить в себя Аурелию, одной рукой отцепил ремень безопасности и начал подниматься вместе с ней.

— Что случилось? — тихо спросила девушка, растерянно озираясь по сторонам. Её бирюзовые глаза были полны недоумения, словно она только что проснулась от долгого сна.

— Вы всех нас спасли от неминуемой гибели, Анастасия Александровна, — ответил я, глядя ей прямо в глаза.

— Но как? — удивлённо вскинула она брови.

— Вы использовали силу, что таится в вас. Неосознанно. Вы просто умница, сударыня, и мы вам очень благодарны. Но сейчас нам нельзя терять времени. Прошу вас, уходим.

— А как же князь? — спросила Аурелия, с грустью глядя на безжизненное тело, висевшее на страховочных ремнях.

— К несчастью, ему мы уже помочь не в силах.

— Но его нужно достать и… — в её голосе звучали отчаяние и боль. — Нельзя же его так бросать, это не по-христиански.

Я закашлялся от едкого дыма, который всё плотнее обволакивал салон, разъедая горло и заставляя слёзы катиться по щекам.

— Мы по возможности займёмся этим позже, дорогая Анастасия Александровна, он никуда не убежит, — сквозь кашель прохрипел я. — Нам следует отсюда выбираться как можно скорее. Как бы эта чудесная машина не взорвалась. Слышите в небе гул? Приближаются вражеские вихролёты. И вряд ли с добрыми намерениями. Прошу вас, поспешим, иначе мы все здесь погибнем.

Зажимая рот и нос ладонью от едкого дыма, Аурелия покачала головой, но всё же вняла голосу разума, начав карабкаться на носовой выступ, где её ждал Эквион. Пока я с трудом выбирался со своего места на затёкших непослушных ногах, агонист помог спуститься Эллисандре, а затем и Аурелии. После чего спрыгнул сам.

Я встал на носовой выступ «Феникса», когда уже все мои товарищи стояли внизу и с тревогой смотрели в небо, задрав головы. Гул вражеских летательных аппаратов нарастал, словно зловещее предвестие надвигающейся катастрофы, проникая в самую душу своей тягучей, металлической вибрацией. Прежде чем спрыгнуть вниз, я окинул взглядом просыпающийся город.

Прибрежный Кале пробуждался медленно, словно нехотя. Туман стелился над мостовой, точно покрывало, приглушая звуки и размывая очертания старинных невысоких домов с черепичными кровлями. Вдалеке, над зубчатыми контурами крыш и кирпичных дымоходов, вырисовывались силуэты портовых кранов — гигантских железных журавлей, застывших в немой готовности. Тусклые фонари, соперничая с первыми лучами солнца, бросали на мощёные тротуары слабые, колеблющиеся отсветы, будто прощальные вздохи ночи. В отличие от помпезного Санкт-Петербурга, здесь царил свой особый, вековой уют. Но сейчас он разрывался на части рёвом вихролётов и тревожными взглядами случайных свидетелей.

Лишь редкие прохожие и лавочники, не успевшие выставить весь товар на лотках, с тревогой поглядывали то на нас, то на небо. Они перешёптывались, пытаясь понять, что происходит. Их лица выражали смесь любопытства и страха, а движения становились всё более суетливыми, словно они чувствовали, что мир вокруг вот-вот перевернётся. Открывались окна домов, в них появлялись сонные и обеспокоенные лица людей.

Я неуклюже спрыгнул с носа «Феникса» на мостовую, едва удержав равновесие, и мы поспешили отойти на тротуар, подальше от дымящегося аппарата. Но спокойно обсудить дальнейшие планы мы не успели.

Небо над головой рокотало от десятков проносящихся вихролётов. Внезапно к этому инфернальному гулу присоединился многоголосый пронзительный свист, от которого у меня заледенела в жилах кровь, а сердце сжалось. А следом грянула череда оглушительных взрывов, от которых земля содрогнулась под ногами. Сначала вдалеке, затем всё ближе и ближе. Город подвергся массированной бомбардировке.

Снаряды, казалось, сыпались хаотично, разрываясь вокруг, круша здания и превращая мостовые в руины. Осколки камня, стекла и обломки деревянных конструкций разлетались во все стороны. Пыль поднималась плотным облаком, затмевая восходящее солнце и превращая утро в сумерки. Люди на улице в панике кричали, их голоса сливались в один истеричный хор. Они бежали, спотыкаясь, падали, поднимаясь снова, лишь бы укрыться от постигшей их страшной напасти. Кто-то кричал на незнакомом мне языке, кто-то плакал, а кто-то просто замер, парализованный ужасом.

Одновременно с набережной донеслись залпы — вражеские корабли открыли огонь из своих орудий. Они гремели, словно раскаты грома, а зарницы от разрывов окрашивали небо в жуткие оттенки оранжевого и красного.

Мы жались к стене дома, словно загнанные в ловушку крысы, не зная, куда бежать, а вокруг нас разверзся настоящий ад. Воздух, казалось, пылал сам по себе, пропитанный дымом и пылью, которая забивала лёгкие при каждом вдохе. В этом хаосе каждый вздох мог стать последним, будто сама смерть тянула свои костлявые пальцы, чтобы вырвать наши жизни из этого мира.

Я обхватил