Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади - Роберт Силверберг

— Господи! Он же был молодой!

— Через месяц ему исполнилось бы пятьдесят. Мы хотели устроить ему сюрприз на день рождения, навестив его на Ригеле и устроить шумное торжество. А вместо этого я полетел на Ригель один, чтобы доставить его тело на Землю.

Лицо Мюллера стало более ласковым. Глаза сделались спокойнее, несколько расслабились губы. Так бывает, когда чужая боль временно избавляет от собственной.

— Подойди поближе, — посоветовал Бордман.

Еще один шаг. Мюллер вроде и не заметил этого. И неожиданно Раулинс ощутил жар, но не физический, а психологический. Он вздрогнул, переполненный страхом. До сих пор он не особенно верил в реальность дара, которым гидряне наделили Ричарда Мюллера. Разве может быть реально что-то такое, что невозможно обнаружить в лаборатории? Разве может быть реально нечто, не поддающееся объяснению? Да и вообще, возможно ли перестроить человеческое существо настолько, что оно начинает транслировать свои эмоции? Никакой электрический контур не мог бы исполнить такую функцию. И все же Раулинс ощущал эту выделяемую Мюллером эманацию.

Мюллер спросил:

— Что ты делаешь на Лемносе, парень?

— Я археолог. Это моя первая полевая экспедиция. Мы пытаемся провести детальное обследование этого лабиринта.

— Но получилось так, что лабиринт является чьим-то домом. Вы вломились в этот дом, нарушили покой.

Раулинс смутился.

— Скажи ему, что вы не могли знать о его пребывании тут, — подсказал Бордман.

— Мы понятия не имели, что здесь кто-то есть. А другого способа, чтобы исследовать лабиринт, не было.

— И послали сюда эти автоматы? Но с той минуты, как вы установили здесь присутствие кого-то, кто, как вы хорошо убедились, не желает принимать никаких гостей…

— Я вас не понимаю, — сказал Раулинс. — Мы предположили, что вы уцелели после катастрофы какого-то звездолета. Мы хотели оказать помощь.

Мюллер посмотрел грозно.

— Ты не знаешь, почему я здесь?

— Не знаю.

— Ты можешь и не знать. Ты был тогда слишком молод. Но те… когда они увидели мое лицо, должны были предостеречь тебя. Почему они ничего не сказали тебе? Твой робот передал изображение моего лица. Ты знал, что это я. И они тебе ничего не сказали обо мне?

— Я в самом деле не понимаю…

— Подойди ближе! — рявкнул Мюллер.

Раулинс пошел вперед, уже не подсчитывая шагов. Неожиданно он оказался лицом к лицу с Мюллером и ощутил огромную ладонь на своем плече. Ошеломленный прикосновением, он качнулся, падая в какие-то бездны отчаяния. Однако он все же исхитрился не потерять равновесия.

— А теперь убирайся от меня! — рявкнул Мюллер. — Ну, быстро! Вон отсюда! Прочь!

Раулинс не тронулся с места.

Мюллер выматерился от души и неловко вбежал в невысокий домик со стеклянными стенами и матовыми окнами, напоминающими чьи-то незрячие глаза. Двери закрылись так плотно, что даже следа не осталось от них на стене. Раулинс вдохнул поглубже, стараясь вернуть самообладание. Лоб его набухал, словно что-то лезло наружу из-под кожи.

— Оставайся на месте, — сказал Бордман. — Пусть у него пройдет приступ ярости. Все идет, как мы задумали.

3

Мюллер притаился за дверью. По его телу катились потоки пота. Его трясло. Он же не хотел приветствовать пришельца таким способом.

Обмен парой фраз, резкое требование, чтобы его оставили в покое, а потом, если этот парень не уберется, смертоносное оружие. Но я заколебался. Я слишком много говорил и слишком много услыхал. Сын Стивена Раулинса? Группа археологов? Парнишка подвергся действию облучения с очень близкого расстояния. Может быть, излучение со временем начало терять силу?

Он взял себя в руки и попытался проанализировать свою враждебность. Откуда во мне страх? Почему я так стремлюсь к одиночеству? Ведь нет же причин, чтобы мне следовало бояться людей с Земли: это они, а не я, страдают от общения со мной. Но если я убегаю от них, то причиной тому паническая трусость.

Мюллер медленно поднялся и открыл дверь. Вышел из дома Уже настала ночь, быстро, как всегда зимой. Небо стало черным. Парнишка все еще стоял на площади, явно растерянный. Самый большой спутник Клотто заливал его светом, в котором его волосы как бы светились изнутри. Лицо его казалось очень бледным. Голубые глаза поблескивали от испытанного шока.

Мюллер подошел, не зная, какую тактику избрать. Он почти ощущал, как какая-то заржавевшая машина начала в нем работу.

— Нед? — начал он. — Послушай, Нед. Я хотел бы извиниться. Ты должен понять, что я отвык от людей.

— Все в порядке, мистер Мюллер. Я понимаю, что вам тяжело.

— Дик. Зови меня Дик. — Мюллер поднял обе руки и развел их. — Я уже полюбил мое одиночество. Можно научиться ценить даже собственный рак. Я прибыл сюда сознательно. Это не была катастрофа корабля. Я выбрал себе то единственное место во Вселенной, где одиночество до конца жизни казалось обеспеченным.

— Дик, если тебе не хочется, чтобы я был здесь, я уйду! — выкрикнул Раулинс.

— Наверно, это было бы самым лучшим для нас обоих. Подожди, останься! Ты очень паршиво чувствуешь себя в моем присутствии?

— Как-то невесело, — немного слукавил Раулинс. — Но не настолько плохо, чтобы не сознавать этого. Не знаю почему, но на таком расстоянии мне просто печально.

— Почему не знаешь? — спросил Мюллер. — Судя по твоим ответам, Нед, я думаю, что ты знаешь. Ты только делаешь вид, будто не знаешь, как меня обработали на Бете Гидры IV.

Раулинс покраснел.

— Что-то такое припоминаю. Они повлияли на твое сознание.

— Именно. Ты чувствуешь, Нед, как моя душа растекается в воздухе. Ты принимаешь нервные волны прямо из моей макушки. Попробуй, подойди поближе.

Раулинс приблизился.

— Ну, — сказал Мюллер, — теперь посильнее, когда стоишь здесь? Жуткое удовольствие, верно? На расстоянии в один метр это делается непереносимым. Ты можешь представить себе, что ты держишь в объятиях женщину? А ласкать женщину на расстоянии в десять метров трудновато. Присядем, Нед. Нам здесь ничего не грозит. У меня есть детекторы массы, а ловушек тут никаких нет. Садись.

— Нед, — поинтересовался Мюллер, когда они сели, — сколько тебе лет?

— Двадцать три.

— Ты женат?

— Нет.

— А девушка у тебя есть?

— Была одна. Контракт на свободную связь был расторгнут нами, когда я согласился на эту работу.

— В вашей экспедиции есть женщины?

— Только сексаторы, — ответил Раулинс.

— Не очень-то они помогают, правда, Нед?