Прекрасность жизни. Роман-газета. - Евгений Попов

— Этого не может быть,— строго сказал Мясоедов.

— Почему? — вытаращился Химков. (Эх, молодой человек, подумай, с кем споришь, это тебе не против институтского начальства бунтовать за неформальную свободу творчества...)

— Потому, что я с плохими людьми не пью,— поглядел на него Петр Григорьевич.

— Да чем же он плох, если написал такую замечательную заметку? — не унимался Химков, хотя было видно, что парень на ходу взрослеет, получая этот хороший жизненный урок.

— А я ее и не писал,— сказал я.— Вам в газете все наврали. Моя фамилия действительно Попов, но я эту заметку не писал. Ее писал Алик Кутик, так у него был запой, а сейчас он лечится на станции Тинская Красноярского края у Эдика Прусонова. А с ними я сотрудничал, конечно. Я фельетоны писал, юморески. Платили они гроши, но я с ними сотрудничал. А с кем мне еще, спрашивается, сотрудничать?..

Розовое солнце опускалось на тонкий латунный шпиль Речного вокзала. Потрясенные горькой исповедью Петра Григорьевича, скорым взрослением Химкова, моим точным сообщением, расставившим все точки над i, мы надолго замолчали. Незаметно появился милиционер, обликом своим напоминающий поэта Д. А. Пригова, если его содержание вместить в соответствующую форму.

— Распиваем, товарищи? — ласково спросил он.

— Нет, мы не пьем,— сказали мы.

Солнце село на шпиль, и шпиль проткнул его. Блистало — нестерпимо.

— Разве газет не читаете? — продолжал допытываться милиционер.

— В газетах все врут,— сказал Петр Григорьевич.

— Что касается меня, я читаю отрывной календарь. Каждый день по листику,— сказал я.

— А я — Марселя Пруста на английском языке,— сказал Химков.

Милиционер вылил разлитую водку обратно в поллитру, заткнул горлышко бумажной пробочкой, поставил бутылку во внутренний карман служебного кителя, вздохнул и повел нас в участок.

Писательская организация столицы сегодня едина, сплочена и активна как никогда. Активна по-доброму, по-партийному, как творчески, так и политически. И это знамение нашего времени, сильного единством, сплоченностью и активностью всего советского народа.

Ф. КУЗНЕЦОВ. Счастливого Нового года

ПРИСУДИТЬ ТОВАРИЩУ БРЕЖНЕВУ ЛЕОНИДУ ИЛЬИЧУ ЛЕНИНСКУЮ ПРЕМИЮ ЗА КНИГИ «МАЛАЯ ЗЕМЛЯ», «ВОЗРОЖДЕНИЕ» И «ЦЕЛИНА», ЗА НЕУСТАННУЮ БОРЬБУ ЗА МИР

Водевильная история эта с самого начала была замешана на лжи. Подходили к крупному или не очень крупному писателю и, отведя в сторонку, спрашивали: «Нет ли у вас чего-нибудь такого... что когда-нибудь куда-нибудь не пошло?..» — «А зачем?» — «Да мы тут литературный сборник замышляем, ВААП думаем предложить...»

Одни, чувствуя, что дело нечистое, отказывались, другие, более легковерные, соглашались. Но и тем, кто соглашался,— всей правды не говорили, упорно именуя свою затею «чисто литературной».

Заботой о литературе объяснили эту затею ее организаторы (В. Аксенов, А. Битов, Ф. Искандер, В. Ерофеев, Е. Попов и др.) и секретариату правления Московской писательской организации, и всем остальным. «Основная задача нашей работы,— впоследствии писали они,— состоит в расширении творческих возможностей советской литературы, способствуя тем самым обогащению нашей культуры и укреплению ее авторитета как внутри страны, так и за рубежом!»

Ах, лукавцы! Этакие беззаботные и безобидные литературные шалуны!.. Что бы этими самыми словами им и открыть свой альманах «Метрополь»! И вопрос был бы ко всеобщему удовлетворению тут же решен: люди позаботились о советской литературе, пришли в родную писательскую организацию с интересным начинанием, попросили творчески обсудить его, чтобы отобрать все действительно ценное, что по недоразумению не попало на журнальные или книжные страницы, подготовить предисловие, начинающееся процитированными только что словами — и в путь!.. В любое отечественное издательство.

Именно такой, нормальный, естественный ход делу и предложили составителям «Метрополя» в секретариате правления Московской писательской организации.

Ан нет! Как раз естественное-то, нормальное развитие событий и не устраивало составителей альманаха.

Почему?

Ответ на этот вопрос дает сам так называемый альманах, в действительности это сборник тенденциозно подобранных материалов. И прежде всего — предисловие к нему.

Здесь нет и отзвука заботы о советской литературе, зато много неправды о ней.

Предисловие это, как подчеркнуто в нем, адресовано людям, «не вполне знакомым с некоторыми особенностями нашей литературной жизни». А особенности эти охарактеризованы так: «хроническая хвороба, которую можно определить, как «боязнь литературы», «муторная инерция, которая вызывает состояние застойного тихого перепуга» и как следствие — чуть ли не подпольное существование некоего «бездонного пласта литературы», «целого заповедного пласта отечественной словесности, обреченного на многолетние скитания и бездомность», который, как оказывается, и представляет указанный альманах.

Помимо предисловия заранее предпослан еще и безоговорочный ультиматум возможным издателям: «Альманах «Метрополь» представляет всех авторов в равной степени. Все авторы представляют альманах в равной степени. Типографским способом издавать альманах только в данном составе. Никаких добавлений и купюр не разрешается».

Ничего себе условьице для успешного решения задачи «расширения творческих возможностей советской литературы»! Условие на грани шантажа и фантастики; ни одно издательство в мире не в состоянии принять его, если думают об интересах дела, а не о грязной игре, не имеющей ничего общего с литературой.

Не такая ли игра как раз и затеяна вокруг этого альманаха? Об этом говорит хотя бы тот факт, что составители принесли свой фолиант в писательскую организацию по просьбе секретариата уже тогда, когда текст альманаха, как выяснилось позднее, вовсю готовился к набору в некоторых буржуазных издательствах за рубежом. Не успели составители дать клятвенное заверение в чистоте своих намерений, заверить своих товарищей по организации, что альманах не отправлен за рубеж, что буржуазные корреспонденты ничего не знают о нем, как буквально на следующий же день на Западе началась пропагандистская шумиха вокруг «Метрополя». Это ли не конфуз!..

Оконфузились не только организаторы альманаха, но и те, кто пытается на столь ненадежной основе продолжать непристойную политическую игру.

Литература, как известно, дело серьезное, и любые амбиции здесь поверяются суровой реальностью, литературным текстом, его содержанием и художественностью.

Сколько ни говори о «субъективности вкуса» — Баркова в нашей литературе не выдашь за Пушкина, а Арцыбашева — за Льва Толстого.

Широковещательные заявления, вроде тех, на которых замешан «Метрополь», будто составителями его открыт некий «пласт литературы», допрежь обреченный «на многолетние скитания и бездомность»,— такие заявления надо доказывать делом. А, как известно, «делом» в литературе является «слово».

Так вот, главный вопрос, который как раз и решает все: где они нашли этот «пласт»? И каков в нем уровень слова? Отвечает ли, соответствует ли этот уровень словесности тем несоразмерным амбициям, с которыми выступают составители «Метрополя»?

Фактически перечеркивая всю современную советскую литературу, «Метрополь» заявляет, будто советская литература находится в состоянии «застойного тихого перепуга». Но кто же из писателей находится в такого рода «застойном перепуге»? Может быть, Айтматов? Симонов? Бондарев? Абрамов? Гранин? Астафьев? Распутин, Быков? Трифонов? Бакланов?.. Или другие талантливейшие наши писатели, опубликовавшие за последние годы немало высокогражданственных и высокохудожественных произведений? И кто эти «бездомные скитальцы», казанские сироты советской литературы, составляющие будто бы никому не известный, девственно заповедный и наконец-то открытый «Метрополем» новый пласт отечественной словесности?.. Если верить «Метрополю» — вполне преуспевающие наши писатели, включая Б. Ахмадулину, А. Вознесенского, чьи произведения издавались в нашей стране многотысячными тиражами...

Как говорится, комментарии излишни!

Теперь, каков же литературный уровень представленных в альманахе произведений? Здесь нет эстетических открытий, нет серьезных художественных завоеваний. Даже такие опытные литераторы, как А. Битов или Ф. Искандер, С. Липкин или И. Лиснянская, представили в альманах произведения заметно ниже своих возможностей. Произведения эти играют в сборнике, по существу, роль фигового листка.

А сраму, требующего видимости прикрытия, в этом сборнике самых разносортных материалов хоть отбавляй. Здесь в обилии представлены литературная безвкусица и беспомощность, серятина и пошлость, лишь слегка прикрытые штукатуркой посконного «абсурдизма» или новоявленного богоискательства. О крайне низком литературном и нравственном уровне этого сборника говорили практически все участники совместного заседания секретариата и парткома Московской писательской организации, где шла речь об альманахе «Метрополь».