Три билета в кино - Яна Эдгаровна Ткачёва

возможно, Васе нужен психотерапевт. Я аж глаза на него выпучил и посоветовал с ней об этом не говорить. Она ж с катушек слетит. Я его сразу так и спросил, ему что важнее: член свой пихать в вагину или чтобы все было нормально? Ну, настолько нормально, насколько это может быть у нас. Жека согласился, что проникающий секс того не стоит. Тем более и с ним у нас его не было. Фиг его знает, то ли из солидарности с Васой, то ли почему еще. Лично меня все устраивало. Вряд ли это дурацкое проникновение может быть лучше минета.

Через пару дней она успокоится и все будет снова тихо-мирно до следующего эксперимента, на который она непременно решится. Мне казалось, что в нашей сексуальной жизни все было прекрасно, и я не помнил, чтобы Женька жаловался. Но Василисина неуверенность в себе толкала ее на разные безрассудства, а мы были слабыми дебилами с мозгами между ног и обычно шли у нее на поводу.

За этими невеселыми мыслями я собрал грязную посуду со стола, загрузил посудомойку и заглянул в холодильник. Там высился крутой новогодний десерт. Точнее, то, что от него осталось. А осталось довольно прилично. Интересно, если я отрежу кусок и съем втихаря, они заметят? Вот уже четыре года я следую этой тупой диете, и Жека с Васой, как коршуны, следят за мной повсюду. Если быть честным, диета не была слишком строгой, как в первый год после операции, но все равно – объесться до отвала сладким, как в былые времена, нельзя. Я решил, что Васа все-таки заметит исчезновение целого куска торта, и с тяжелым вздохом захлопнул холодильник. Ужасная несправедливость.

Накидал себе в тарелку вчерашней гречи из пароварки – мля, из-за моей диеты мы купили эту приблуду, как какие-то старперы, – и разбавил молоком. Потом налил чай с бергамотом, уселся за стол и приготовился предаваться моему любимому приему пищи – завтраку с новой книжкой в полной тишине, пока эти сони храпят, – но почувствовал вибрацию. Под пачкой салфеток на мягком уголке, почти у меня под задницей, валялись наши мобильные телефоны. Звонил мой.

– И тебе бодрого утра, – преувеличенно радостно провозгласил я, приняв звонок.

– Я знаю, что ты не спишь, – засмеялся мой брат.

– Но вообще это как-то странно – звонить первого января в десять утра, – буркнул я. Завтрак в блаженном одиночестве накрывался медным тазом.

– Ну-у-у… – протянул Олег. – Я спешил поделиться радостными новостями.

– А? – одна моя догадка была радостнее другой. – Я скоро стану дядей?

– Не совсем, – хмыкнул брат. – Вначале нужно сделать то, что предшествует рождению ребенка.

– Серьезно? Олег! Это мерзко, не хочу быть свидетелем этого акта, – заржал я.

– Я про свадьбу, идиот! – беззлобно фыркнул этот олень.

– Ох, неужели! – я притворно заверещал. – Она сказала «да»?

– Она сказала «да», – утвердительно повторил Олег. Еще бы!

– Я тебя поздравляю, мужик! – я был искренне за него рад. Ну не виноват же он в том, что у него такой дурной вкус на женщин. Но если он счастлив, то я счастлив тоже.

– Да, свадьба в марте, – Олег вдруг перешел на деловой тон. – Тебе надо решить, кто твой плюс один.

– Не понял…

Он прикалывался?

– Ну, с кем ты придешь? – все-таки я рано порадовался за этого придурка. – Лучше бы, конечно, с Василисой, чтобы гостей не шокировать.

– Даже не начинай, – предупредил его я.

– Саш… – осторожно начал брат, а на фоне я четко услышал женский голос, произносящий: «Я же тебе говорила». Пошла она!

– Олег, – я старался говорить спокойно, – мы приходим втроем или не приходим никак. Ты это прекрасно знаешь.

– Ты не можешь не прийти! – его голос зазвучал обиженно. – Ты должен быть моим свидетелем.

Жеваный крот! Ведет себя как дебил, еще и обижается. Сколько должно пройти лет, чтобы он перестал относиться к нам как к несмышленым подросткам, которые «никак не наиграются»?

– Ну тогда поставь там в списке мне плюс два, и дело с концом, – я проявлял всю свою братскую любовь: любого другого я бы послал на хер еще минут пять назад.

– Ладно, – вздохнул он, сдаваясь.

– Ладно, – буркнул я и повесил трубку.

Все настроение испортил, мудила. Я невольно вспомнил год, когда Жека был в армии. Олег нарадоваться не мог, все пытался затащить нас с Васой в гости, на какие-то вечеринки, познакомить со своими друзьями, чтобы играть в какие-то тупые ролевые игры. Вроде «Мафии», только с антуражем Средневековья. Большую часть этих приглашений мы игнорировали, но дважды пришлось сходить. В первый раз было ничего, все мирно и чинно. А вот во второй раз они ударили единым фронтом. Олег пытался вразумить меня, а Марина мыла мозги Василисе на кухне. Через час я не выдержал и притворился больным. Мы свинтили оттуда, и ноги нашей больше там не было. Ну почему мой брат не может перестать совать нос в чужой вопрос? Я давно смирился, что Маринка не отвалит от него и однажды родит мне племянников со склочным характером. Но разве я могу быть против? Я даже подозревал, что буду любить их и целовать их мелкие пятки. Но мой выбор Олег все никак не мог принять, о его будущей женушке вообще молчу.

Я захлопнул книгу, читать расхотелось. Я планировал балдеть этим утром, а потом поразмыслить об идее, которую хотел предложить за обедом Жеке и Васе. Но теперь только пыхтел от злости и обиды, как маленький ребенок. Психанув, я отодвинул от себя кашу и открыл холодильник. К черту это дерьмо, я хочу нормальный завтрак нормального человека – кофе и торт.

Таким меня и застали – столовой ложкой поедающим десерт.

Женя

Сашка застыл с ложкой во рту и попытался повернуться так, чтобы заслонить место преступления, но безуспешно, конечно. Остатки торта маленькой кучкой лежали на блюде, а, насколько я помнил, вчера мы съели не так много; он умял почти всё в одиночку. Я порадовался, что уже несколько лет мы с Василисой не готовили ничего особо тяжелого, так что торт был легким, с йогуртовым кремом, – но тем не менее. К моему удивлению, Василиса не возмутилась и не ругалась, она молча подошла к столу, Сашка тяжело сглотнул, чтобы пропихнуть в себя довольно большую порцию, даже не прожевав. Лиса, так ничего и не говоря, достала еще две ложки, протянула одну мне и повернулась к Сане, отросшие волосы подруги пружинисто подпрыгнули. Я тяжело вздохнул и сел на стул, хотелось бы принять душ и почистить