История Англии. Как народ создал великую державу - Артур Лесли Мортон

Таким образом, виги во время войны столкнулись с перспективой полного разрыва с Шотландией и установления режима, который мог оказаться крайне враждебным для них. В 1704 г. английский парламент нанес им встречный удар «Законом об иностранцах», который запрещал всякий импорт товаров из Шотландии до тех пор, пока не будет признано право Ганноверской династии на престол. Это отняло у шотландских скотоводов их главный рынок. На север к границе были двинуты войска, и казалось, что вот-вот начнется война. Но продажность шотландских лордов и парламента сделала свое дело, и Акт об унии был утвержден в сопровождении беспорядков и высадки нерегулярных войск. Шотландия добилась права торговать с английскими колониями, но, с другой стороны, ее неразвитая промышленность пострадала от конкуренции с англичанами. В политическом отношении Шотландия превратилась в «одно обширное гнилое местечко», которое управлялось герцогом Аргайл, главой рода Кемпбелл.

Якобитское восстание при вступлении на трон Георга 1 в 1715 г. с самого начала было обречено из-за нерешительности руководства. За несколько последующих лет через горную часть Шотландии были проложены военные дороги, и на протяжении длительного периода мира любое восстание было невозможно. Но в 1745 г., когда Англия и Франция снова начали воевать, «молодой претендент», внук Якова II, высадился на берег Шотландии для диверсии. И хотя в 1745 г. перспективы для Стюартов выглядели гораздо более благоприятными, на самом деле они имели теперь еще более слабую поддержку, чем в 1715 г., и еще меньше шансов на успех. Армия, состоящая из 5 тысяч горцев, прошла на юг вплоть до самого Дерби, не встретив серьезного сопротивления, вызвала панику в Лондоне и ретировалась так же поспешно, как и пришла. Преследуемые крупными силами регулярных войск, они были схвачены и разбиты при Каллодене вблизи Инвернесса.

За поражением армии горцев последовало полное разрушение родовой системы. Вожди, принимавшие участие в восстании, были заменены другими, и все они одинаково были превращены в лендлордов. Родовые суды, родовой традиционный костюм и даже волынка (классифицированная как «военный инструмент») были запрещены. Присвоив себе родовые земли, вожди, ставшие лордами, принялись систематически сгонять с земли крофтеров – земледельцев-арендаторов небольших ферм. В XVIII в. обширные пространства земли были превращены в овцеводческие фермы; 40 тысяч горных жителей эмигрировали в Америку; еще большее число их уехало в Глазго и новые промышленные города. В середине XIX в. начался окончательный упадок, когда овцы и пастухи, остававшиеся для ухода за ними, уступили свое место оленям, за которыми не требовалось никакого ухода. Когда огромный приток австралийской шерсти, примерно после 1870 г., сильно снизил цены, леса с оленями стали куда более выгодными, чем овцы, и замена овец оленями значительно ускорилась. В горной части Шотландии, так же как и в Ирландии, страдания и нищета народных масс были вызваны главным образом скачком общества от родового строя к буржуазному, совершенному на протяжении жизни всего нескольких поколений, тогда как в других местах на это потребовалось много столетий и феодализм в качестве промежуточной стадии.

В Англии все характерные черты вигири воплотились во властной личности Роберта Уолпола. Предприимчивый норфолкский землевладелец, финансовый гений, знакомый со всеми тонкостями коммерции не хуже любого торговца из Сити, коллега и руководитель крупных пэров-виги, проницательный, хищный и прагматичный человек, он символизировал собой интересы и характер единого союза, который управлял Англией.

Политика вигов выглядела достаточно просто. Прежде всего, избегать внешних войн, которые наносили ущерб торговле. Затем, насколько это возможно, снизить налоги, которыми облагались торговцы и промышленники, и компенсировать их за счет увеличения налогов на товары широкого потребления и на землю. Но поскольку верхушка партии вигов сама принадлежала к землевладельцам, было небезопасно вызывать активную враждебность сквайров, и земельный налог оставался достаточно низким, а сельское хозяйство стимулировалось поддержкой и выплатами правительства. Благодаря тому что Уолполу удавалось избежать войны, он на деле сумел значительно снизить земельный налог. Все политически активные классы были, таким образом, удовлетворены, а народные массы, в этот промежуточный период между эпохой стихийных вооруженных восстаний и эпохой организованных политических волнений, не имели действенных способов выразить свое недовольство.

Именно во времена Уолпола начала оформляться система управления через кабинет министров. До сего времени парламент довольствовался изданием законов, голосованием за, а иногда и против принятия бюджета и предоставлял непосредственное руководство делами, исполнительную власть, королю. Теперь же правящая группа буржуазии взяла на себя фактический контроль над управлением страной через кабинет министров, который, по сути, является не более чем комитетом, сформированным из лидеров правящей партии, выражающих интересы этой правящей группы в любое время. Кабинет, номинально управляемый парламентом, в действительности сам управляет парламентом при условии, что партия имеет в нем большинство.

В наше время кабинет должен располагать большинством в палате общин, должен быть объединен коллективной ответственностью, то есть все его члены должны публично придерживаться единой политической линии, и во главе кабинета должен стоять премьер-министр, наделенный правом решающего голоса.

Во времена Уолпола ни одно из этих условий еще не являлось обязательным. Тогда еще не было четко установлено, является ли кабинет ответственным перед парламентом или перед королем (сегодня теоретически правительство все еще являлось «правительством ее величества»). Кабинет зачастую состоял из явно враждебных друг другу лиц, публично отстаивающих свои несогласия. Уолпол никогда не назывался премьер-министром, что тогда считалось чем-то чуждым английской конституции, хотя в действительности он исполнял большую часть полномочий премьера. И тем не менее можно сказать, что именно в это время были сделаны решающие шаги по направлению к непосредственному управлению Англией буржуазией, для которой кабинет зарекомендовал себя таким подходящим инструментом. Эти изменения облегчались тем, что как Георг I, так и Георг II были мелкими, тупоголовыми немецкими князьками, больше интересовавшимися Ганновером, чем Англией, совершенно несведущими в английских делах и в английском языке. Так что они охотно предоставляли Уолполу и вигам возможность управлять вместо себя до тех пор, пока они получали должное количество профита и льстивых заверений.

Вопрос о парламентском большинстве возникал редко, так как обычно каждое правительство могло его себе обеспечить. Открытое правление буржуазии нашло свое точное и естественное выражение в систематической коррупции, свободно практикуемой и широко признаваемой. Некоторые современные историки возражают против применения в данном случае слова «коррупция», так как голоса в парламенте, как правило (но не всегда), не покупались за наличные деньги. Вместо этого они обеспечивались синекурами, должностями, контрактами, титулами, льготами для семей или друзей членов парламента. В интересах партии вигов широко применялось государственное покровительство.

В избирательных округах положение обстояло не лучше. Общее число избирателей в середине XVIII в. оценивалось в 245 тысяч: из них 160 в графствах и 85 в муниципальных