Владигор. Римская дорога - Николай Князев

Ягненок смотрел на мертвый мир безумными глазами и беспрестанно открывал крошечную розовую пасть. Но блеянья не было слышно. Владигор придерживал ягненка, пока Гордиан перерезал несчастному животному горло, и вот в золотую чашу полилась дымящаяся кровь. Тени вокруг пришли в смятение, заметались, размахивая руками. Чаша с теплой кровью их неудержимо манила. Владигору пришлось вновь и вновь отпугивать их мечом. Тени отлетали на мгновение, но потом опять подступали все ближе…

— Марк Антоний Гордиан Семпрониан Роман Афрйкан, я призываю тебя! — выкрикнул Марк и пролил несколько капель крови на камни.

Алая кровь тут же сделалась черной, и на зеленых камнях появилось имя Гордиана, начертанное чьей- то незримой рукой. В то же мгновение тени расступились, и к путникам среди тысяч мертвых приблизился тот, кого они искали.

Вряд ли Марк смог бы признать в этой тени своего отца. Он помнил его еще нестарым, начинающим полнеть человеком, с насмешливым изгибом рта и всепо- нимающим, никого не осуждающим взглядом из-под полуприкрытых век. Сейчас от прежнего облика ничего не осталось — тень состояла из множества разрозненных кусков — голова отдельно, так же как руки и ноги, — все было разъято на части, и если и двигалось вместе, то не в такт. Голень не поспевала за бедром, стопа была безобразно вывернута вбок и беспомощно волочилась по камням. Когда тень эта приблизилась, Владигор опустил меч, ибо он тоже узнал военачальника, погибшего в битве в тот момент, когда синегорского князя выбросило из потока времени.

— Отец! — У Марка перехватило дыхание.

Он молча протянул призраку золотую чашу, и тот с жадностью сделал глоток темно-вишневой крови. В тот же момент что-то живое появилось во взгляде призрака, и до боли знакомая усмешка тронула прозрачные губы.

— Что, не слишком привлекательный вид у меня, мой мальчик?.. Не пугайся. Здесь встречаются призраки и пострашнее моего… Этот солдафон Максимин тоже выглядит не лучшим образом. Если бы он мог, то наверняка придушил бы меня. Но теперь силы наши равны, и одна тень не может уничтожить другую… При жизни я относился к нему без особого почтения, а теперь мне и вовсе неловко его бояться… Я провел отпущенное мне время под сенью мирных рощ в обществе прелестных женщин, а погиб в битве. И старый солдат, если он ценит воинский долг, мог бы уважать меня хотя бы за это.

— Отец, мне не удалось отыскать твое тело…

— Да и не отыщешь уже. Даже не буду говорить, что с ним стало, а то тебя замучают ночные кошмары. А помочь мне ты уже ничем не сможешь. В течение ближайших девяноста восьми с половиной лет я буду бродить на этом берегу Стикса, неприкаянный. И когда-нибудь мы вновь здесь с тобой встретимся. Надеюсь только, что это будет не скоро… Всякий раз когда я вижу тени Максиминов, вижу, как сын неотвязно следует за отцом, я думаю, что моя участь не столь ужасна. Если бы мог, я бы помолился богам, чтобы удача сопутствовала тебе, чтобы боги даровали долгие годы жизни и успешное правление Римом моему мальчику. Но у теней нет ни храмов, ни алтарей, ни животных для жертвоприношений. А единственный бог, который их иногда слушает, это Плутон, да его жена Прозерпина. Но она ненавидит свое царство и мечтает вырваться из него на солнечный свет. Этим богам бесполезно молиться, судьбы живых не волнуют их…

Он замолчал, и Марк воспользовался паузой:

— Отец, у нас мало времени… Я хочу тебя спросить о странном свитке с предсказаниями будущего. Порой развернешь его — и это лишь «Наука любви» Овидия, а порой…

— Милое сочинение, я обожал читать его моим наложницам после посещения купальни… А, я опять о прежнем. Тут, к сожалению, не очень-то поболтаешь о подобных вещах. К тому же можно неожиданно обнаружить, что при жизни у тебя было слишком много врагов. Одна удача — они постепенно перебираются на тот берег и мне не докучают… Что ж, говори дальше…

Марк молча смотрел на отца — ему стало стыдно, что он, так и не сумев исполнить обряд погребения, явился к мертвецу за помощью.

— Говори… — шепнул Владигор.

— Говори… — кивнула тень.

— Но порой вместо сочинения Овидия я читаю совершенно иные строки — тайные предсказания, неведомые угрозы. И лента пергамента разматывается бесконечно.

— Значит, ты тоже видишь эти предсказания? Мой учитель, оставивший свиток мне в наследство вместе с другими, говорил, что письмена на свитке сбудутся лишь тогда, когда река времени разделится на два рукава. И только Хранитель времени может заставить свиток замолчать.

— Кто же его сочинил?

— Не знаю… Но этот кто-то, желая скрыть тайну свитка, записал на нем дерзкое сочинение Овидия…

— Может быть, это свиток из гробницы Нумы Помпилиума? — воскликнул Владигор. — А там что- нибудь было сказано о Ненареченном боге?

— Да, было…

— А ты не можешь вспомнить хотя бы приблизительно?

— Могу, и даже дословно. При жизни у меня была прекрасная память. А тени вообще ничего не забывают. Так что послушай:

«Ненареченный бог явится из мира, где не ведают о Риме. Он убьет второго, будет присутствовать при смерти первого и спасет третьего». Это в одном месте. А в другом следующее: «Ненареченный бог построит половину лестницы. А вторую половину построит тот, кто породнится с богами. Если рядом с лестницей воздвигнут арку и под ней пройдут оба ее создателя, то Рим уцелеет. Если лестница падет и арку поставит на этом месте другой, то Рим станет лишь призрачной тенью».

— Предсказания уже начали сбываться, — сказал Владигор. — Что еще было написано на этом свитке?

— Много забавного… Спрашивай, что именно тебя интересует.

— Разве мы не можем сами развернуть его и прочесть?..

— Свиток бесконечен, — сказала тень. — Нельзя прочесть то, что бесконечно. К тому же он частенько разворачивается на одном и том же месте. Но лишь по своей воле, а не по воле читателя.

— Было ли что-нибудь там написано о Мизифее?

— Об этом хитрице-риторе, в чьих жилах смешалась кровь латинян и греков? Да, и немало… Он так умен, что его отец опасался, как бы боги не прогневались на сына и не позавидовали его уму… Но нынешним богам нет дела до смертных — они спесивы и не признают в человеке никаких особых достоинств. Лишь богиня Минерва порой восторгается человеческой мудростью… Ну что ж, если она приметила ум Мизифея, это для него скорее благо, чем зло. Так вот, в свитке есть одно удивительное место. Там говорится, что богиня обещала Мизифею большой подарок, если он, Мизифей, сумеет спасти богов от гибели… Тебе что-нибудь говорит это предсказание?

Марк смутился: