Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

Мужик действительно протянул руку, и Дуган, секунду помявшись, её пожал.

— Ну и славно. Я знал, что мы найдём общий язык. Ты будешь нашим символом, иконой. А я стану в нашем тандеме твоими тылами. Никто не сможет сорвать нам игру. Условия?.. Нормальные условия. Мы защитим тебя от любых наездов, будь то несознательные штарнцы, или даже республиканки. Тебе лишь придётся вступить в семью. Поверь, далеко не каждому выпадает такая честь! Свобода принятия решений?.. А зачем тебе свобода? Что она даёт? Позволяет влачить жалкое существование под каблуками валькирий?..

«Неправда! У нас нет каблуков! — фыркнула Эйди, с явным интересом прислушиваясь к беседе штарнских воротил. — Но когда вы привезёте этого недоноска на базу, я их специально надену. Чтобы обеспечить ему то жалкое существование, каким он грезит».

«Красиво стелет, — неожиданно вступила в разговор Вик. — Он его продавит. Объект уже сомневается. Сердцебиение, потоотделение, дыхание, взгляд — всё говорит за это. Осторожней, Кошак».

Объект, в самом деле, поплыл. Перспективы ему рисовались заманчивые. Да, защита «семьи» для Дугана имела идеалистический привкус, ведь он вырос на Штарне. Можно сказать, впитал уважение к этому мафиозному клану с молоком матери. Неспроста ведь запаниковал, едва прижало! А вместо наезда получил путёвку в жизнь. Неужели действительно польстится?

Я сейчас откровенно изучал своего «шефа», как изучают интересную зверушку в аквариуме. И Ройс почувствовал этот мой взгляд, даже вздрогнул от его «касания». Уверен, сейчас он вспоминал другую сторону медали — с обнажённым окровавленным хищником, ответившим на заполошный вызов. Да, дилемма… Как у мелкого пушного зверька, которого с двух сторон прихватили зубами матёрые волки, и теперь тянут в стороны, трепля челюстями для острастки. Нет, наш клиент не допустит резких движений. Слишком хорошо ощущает челюсти хищников на своей драгоценной шкурке, слишком хорошо понимает, что за резким движением последует весьма неприятный рывок жуткой пасти. Одной из двух — но последует.

— Ты говоришь серьёзные вещи, дон, — склонил голову мой клиент. — Это действительно слова серьёзного человека о серьёзных вещах. Я вырос на Штарне и всегда относился к «семье» с уважением. Мне импонирует твоё предложение. Я хотел бы ещё раз взвесить все риски. Ты позволишь?..

Что ж, мягко соскочить, а потом, уже без колпака, вновь сунуть голову в пасть льву. Теперь уже наверняка. Это в природе… пушных зверей.

— Риски?.. Взвешивать риски — это правильно… — протянул мужчина, странно глядя на собеседника. — Только, сдаётся мне, у тебя ещё недостаточно материала, чтобы сравнивать. Но я помогу.

На стол лёг кругляш инта, а над ним тут же взвихрилась голограмма.

— Смотри внимательно, Дуган. Постарайся не упустить деталей, — голос мафиози был спокоен и деловит, однако в нём прорезались непривычные нотки. Что-то угрожающе-предупреждающее, тревожное. Моего клиента новый поворот разговора пронял ничуть не меньше всёго прозвучавшего «до».

На голограмме меж тем начали происходить события. Тяжёлые, далёкие от пафоса и патриотизма. Двое в затемнённом помещении стояли на коленях. Мужчина и женщина. Чуть в стороне мялись двое детей, недоумённо оглядываясь вокруг и явно ничего не понимая в странном, мистическом действе. На двоих коленопреклонённых взрослых они смотрели с некоторым недоумением и призывом. Что-то подсказывало, что люди на полу и эти дети — одной крови. Дети и их родители.

Но вот свет в помещении поменялся. Из тьмы проступили контуры кресла, а следом и деловито раскинувшийся в нём Корвус собственной персоной. Мафиози лениво цедил из невысокого стакана что-то явно спиртное. Наконец он обратил внимание на своих «гостей».

«Я предупреждал тебя о последствиях предательства, Малк?..»

«Дон, прошу, не надо! — мужчина поднял взгляд на бандита и с мольбой уставился тому в глаза. — Убей меня, но умоляю, пощади семью! Я всё верну! Всё, что у меня есть!»

«Твои деньги мне без надобности. За предательство семьи платят жизнью. Предал — значит будешь платить».

Первыми упали дети. Что-то мелькнуло в воздухе серебристыми росчерками, и семи-восьмилетние девочка и мальчик беззвучно осели на пол. Коленопреклонённая женщина заголосила, бросилась к упавшим чадам, но новая серебристая вспышка поставила точку в её броске. Мать упала, не добежав до детей какой-то десяток сантиметров.

Бандит поднялся из кресла. Поравнялся со своей жертвой. Предатель семьи больше не умолял, он лишь в голос выл в состоянии какого-то помешательства. Повадка Корвуса, когда он подходил, была неспешной, отчасти деловитой. Это была повадка хозяина положения. Мафиози медленно присел перед жертвой на корточки. Вздёрнул тому подбородок. Вгляделся в глаза.

«Вот скажи, разве сила в деньгах?.. Ну есть у тебя деньги. Много денег. Ты украл их у меня. И что дальше?»

«Я не крал, дон! Я лишь…»

«Ты не выполнил свою часть сделки. Обмануть — значит украсть, — безразлично бросил мафиози. — Теперь у тебя нет семь. И никогда больше не будет. Зато деньги останутся с тобой навсегда. Пока ты не сдохнешь… вдыхая и щупая их. Унести эту падаль!»

Корвус поднялся и брезгливо отвернулся от ползающего у его ног в новой вспышке мольбы дельца. Впрочем, ползал тот недолго. Двое подхватили его под руки и куда-то повлекли. Произошла быстрая смена декораций. Теперь вокруг было светло, солнце грело, бликуя в большой воде моря или океана. Небольшая яхта неспешно бороздила водную гладь. Камера приблизилась, стали различимы люди на борту. Вся суета шла вокруг странного сооружения на корме. Металлический корпус где-то в два метра шириной и примерно столько же длиной. Возле него стоял знакомый делец, затравлено вглядываясь в морскую даль. Но взгляд нет-нет, да соскальзывал на странный контейнер.

Наконец все предварительные приготовления были завершены. Сопровождающий пинком отправил страдальца вперёд, и тот, размахивая руками, точно крыльями, ухнул в стальную утробу. Тут же перевернулся на спину, ухватился за борт, но стальной прут обрушился ему на пальцы. С воем мужчина отдёрнул руку, сворачиваясь в коробе в позе эмбриона.

Двое бандитов вынесли тканевые свёртки. Вот они возле короба. Ткань как-то хитро слетает с ноши, открывая взору жуткое зрелище. В руках мужчин мёртвецы — те самые, что фигурировали в прошлом «кадре»: двое детей и женщина. Страшная ноша отправляется следом за