Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Александр Артёмов

433. ЧЕЛОВЕК

Мне этот человек знаком? Знаком.А как же! Часто сходимся вдвоемУ радиотрубы, в дверях трамвая.Он часто молод, а порою сед.Порой в пальто, порой в шинель одет.Он всё спешит, меня не замечая.

Мы утром у киоска ждем газет:Ну, как в Мадриде?Жертв сегодня нет?А что китайцы — подошли к Шанхаю?А какВ Полтаве ясли для детей?(О, этот семьянин и грамотейНа всю планету смотрит… Я-то знаю!)

Куда ни повернешься — всюду он!Его в Туркмению везет вагон,Его несет на Север в самолете.

Пусть снизу океан ломает лед…Он соль достанет, примус разведет,—Как дома, приготовится к работе.Он обживется всюду и всегда.

Сожженный солнцем камень, глыба льда —Всё для него квартира неплохая.Где б ни был он — там вспыхнет свет……………………………………И хлеб, и чертежи, и кружка чая.

А как поет он песни! Всё о том,Как водит караваны, любит домИ в облаках плывет. Сидит в Советах.Так на рояле, в хоре, на трубеОн распевает песни о себеИ улыбается, как на портретах.

Он толст и тонок, холост и женат,Родился сорок, двадцать лег назад.Родился в Минске, в Харькове, в Тюмени.Вот он идет по улице, гляди:Порою орден на его груди,Порою только веточка сирени.

Он любит толпы людных площадей,Стакан вина и голоса друзей,—Такой уж он общительный мужчина…

Над буквами газетного столбцаИ в зеркале моем —Черты лицаЗнакомого мне с детства гражданина.

434. КАЛИЛЬЩИК

Подсобный рабочий (Недавно из села?Недавно из-за прилавка? На заводе недавно?),Согнутый и потный больше чем надо,В калильный цех несет со склада коробку стальных валиков,Ступает опасливо-широко,Словно зубья подачи «шепинга»Можно расплескать, как молоко,Или развеять по ветру, как одуванчик.И лишь толькоПоставил коробку на деревянную стойкуУ калильной печи,Шумно вздыхает, словно пятипудовую штангуСвалил с плеч.И смотрит на калильщика.

А молчаливый ловкач в прожженной углем спецовке,Почти не глядя на печь,Клещами выкладывает валикиПо дну своей «духовки».Ему-то не надобно слов:Он знает всю радугу побежалых цветовИ когда покраснеть, а когда пожелтеть металлу,

А когда в бачок машинного маслаМало-помалуОпускать шипящий валик…И будет сталь тверже стали.И знает еще многое товарищ калильщик,Насупленный, тихий,В синих очках мудреца.

…И, отерев пот с лица,Подсобник, вздыхая, покидает цех:«Как хорошо быть калильщиком…Неужель это счастье доступно для всех!»

435. ГРУЗЧИК

Я — в фате продырявленной, из мешка,Груз несу от борта грузовика.А над складом в сиянии ста витрин —Людной улицы Горького магазин.

И смотреть не могу я по сторонам,Сторониться нужно не мне, а вам,Кто с руками свободными вышел в путь.Из-под тяжести я не могу взглянуть.Вижу только локти свои да грудьИ одну да другую ногу.Я работаю. Дай дорогу!

Кто с тяжелой ношею в путь идет,Тот шагает прямо, пусть знает тот,Что уступят путь ему каждый мигИ ребенок, и женщина, и старик,Перед тем, кто носит помногу.Грузчик я. Дорогу! Дорогу!

436. ЛИВЕНЬ

Снова зеленые всходыНад прошлогодней листвой.В пыль измельченные водыТучей несет над Москвой.

Смолкнуло, заблестело…Что это — солнце взошло?(Грянуло, потемнело…)Нет, полило, полило.

Струи! Они исчезают…Где они, струи? Смотри:Вот уж они распрямляютПочки берез изнутри,Чтобы росла и гуделаКаждой травинкой земля.

Хочется важного дела.Это не нужно,А я —Краны наполнены, знаю,Водопроводной водой —Всё же ведро выставляюПод водосточной трубой.

Всё, что не врыто, не вбито,Всё, что корней лишено, —Будет размыто и смыто,Ливнем унесено.

437. СЕРДЦЕ КОТОВСКОГО

В Одессе, в музее, хранится сердце Котовского.

Среди балюстрад и колоннВ музее, в глубоком покое,Меж сабель, гранат и знамен,Поставлено сердце людское.Спи, сердце!..Но спи не в земле,Где тело героя зарыто,—В спирту и в прозрачном стеклеСпи, сердце, светло и открыто!

Живучею кровью своейТы руки и мозг омывалоИ равное место сыскалоВ кругу боевого металлаКольчуг, и штыков, и мечей.

Котовский!Опять о войнеРазносятся крики в эфире.Будь с нами,Когда в тишинеПостроимся в ряд по четыре.Котовский!

…Но нет: сквозь пластыЗемли, что могилой осела,Не выступят контуры тела,Лица не проступят черты.

Котовского нету. ДавноРаспалися мускулы телаИ клетка грудная истлела.Но сердце — осталось оно.О, сердце за светлым стеклом!Мы живы и знаем поныне,Что действовать острым штыком,Владеть; и конем и клинкомСудьба поручила мужчине.

Изогнутый по краям,Знак свастики тянется к намЗмеей, ядовитой змеею,Разрубленной пополам…Живые, готовьтеся к бою!

Спи, сердце. Я тихо стою.Что делается со мною?Я слез по убитым не лью,Не вылечить мертвых слезою.

О, даже и женщина, мать,Еще никогда не сумелаСыновнему мертвому телуВторичную жизнь даровать…Всё это могу я понять.Но чудится дивное дело:

Когда и осколки гранат,И танки, и песни солдатВдруг станут виденьем былого,Когда на земле победятРаботники шара земногоИ весть о победе пройдетПо шумным одесским кварталам.

Спирт в банке окрасится алымИ сердце бойца оживет!

ГЕОРГИЙ СУВОРОВ

Георгий Кузьмич Суворов родился в 1919 году в Хакасии. Его родители, крестьяне-бедняки, рано умерли. Георгий кончил школу, учился в педагогическом техникуме. В начале Отечественной войны служил в прославленной Панфиловской дивизии. В бою под Ельней был ранен. После госпиталя, весной 1942 года, Суворов попал на Ленинградский фронт. В одной из гвардейских частей, оборонявших город, он командовал взводом противотанковых ружей.

Гвардии лейтенант Георгий Суворов участвовал в боях по прорыву блокады Ленинграда. Он погиб в дни наступления, при переправе через Нарову, 13 февраля 1944 года.

438. ПЕРВЫЙ СНЕГ

Веет, веет и кружится,Словно сон лебедей,Вяжет белое кружевоНад воронкой моей.

Улетает и молниейОкрыляет, слепит…Может, милая вспомнила,Может, тоже не спит.

Может, смотрит сквозь кружевоНа равнину полей,Где летает и кружитсяБелый сон лебедей.

439. «Спуская лодки на Неву, мы знали…»

Капитану Строилову

Спуская лодки на Неву, мы знали,Что немцы будут бить из темноты,Что грудью утолим мы голод сталиИ обагрим свинцовых волн хребты,

Что будут жадно резать пулеметыСтруею алой злую стену тьмы…Мы это твердо знали, оттого-тоЗа левый берег зацепились мы.

И, оттеснив врага от волн полночных,Мы завязали с ним гранатный бой.Мы твердо знали. Да. Мы знали точно —Победу нам дает лишь кровь и боль.

440. СНАЙПЕР