Бункер. Смена - Хауи Хью

Наутро он подумал, что теперь все его дни будут такими. Каждый станет тянуться вечно, но их подсчет не затянется надолго. Он закончится сам. Его дни сочтены, и число это уменьшается — он это чувствовал.

Он перетащил матрац в комнату с компьютером и радио. Тут была хоть какая-то имитация того, что он не один. Сердитые голоса и сцены насилия были лучше, чем пустота других коек. Он забыл про данное себе обещание и ел суп перед монитором камер, отыскивая людей. Слушал, как они негромко грызутся по радио. А когда он в ту ночь заснул, его сны были полны маленькими квадратными картинками из далекого прошлого. Из этих окошек на него смотрел он сам, только моложе.

Делая вылазки в комнату наверху, Джимми подкрадывался к стальной двери и прислушивался к спорам людей за ней. Они пробовали коды, трижды вводили разные комбинации цифр, после которых звучало сердитое жужжание панели. Джимми гладил стальную дверь и благодарил ее за то, что она не открывается.

Потом он тихонько отходил и бродил между рядами машин. Они гудели, пощелкивали и подмигивали светящимися глазками, но молчали. Они не шевелились. Их присутствие рождало у Джимми еще большее ощущение одиночества — как в классе со старшими парнями, которые его игнорируют. Прошло всего несколько таких дней, и Джимми вывел для себя новый всемирный закон: люди не созданы для того, чтобы жить в одиночестве. Это он и обнаруживал, день за днем. Обнаруживал и столь же быстро забывал, потому что напомнить об этом было некому. Вместо этого он разговаривал с машинами. Они пощелкивали в ответ и металлическим шипением сообщали, что человек вообще не должен жить.

Похоже, голоса в радио были с этим согласны. Они говорили о смерти и грозили смертью друг другу. Некоторые раздобыли оружие в полицейских участках. На девяносто первом этаже засел человек, пожелавший сообщить всем, что у него есть пистолет. Джимми хотелось рассказать этому человеку о кладовке возле спальной комнаты, которую он открыл своим ключом. Там было множество полок с винтовками — такими же, как и та, из которой отец застрели Яни. И бесчисленные ящики с патронами. Ему хотелось рассказать всему бункеру, что у него оружия больше, чем у них всех, и он просит оставить его в покое. Но что-то подсказывало Джимми, что тогда эти люди еще сильнее захотят добраться до него. Поэтому он сохранил этот секрет.

На шестую ночь одиночества Джимми, не в силах заснуть, попытался убаюкать себя, перелистывая лежащую на столе книгу под названием «Правила». Странная это оказалась книга: на каждой странице шли ссылки на другие страницы и перечислялись жуткие события, которые могли произойти, а потом объяснялось, как их предотвратить и как справляться с неизбежными катастрофами. Джимми стал искать там инструкции о том, что делать, если ты остался совершенно один. В указателе ничего похожего не нашлось. И тут Джимми вспомнил, что он видел в сотнях металлических футляров на полке возле стола. Может, в этих книгах обнаружится нечто такое, что сможет ему помочь?

Он просмотрел этикетки в нижней части каждого футляра и снял футляр, помеченный «Li-Lo», решив поискать там что-нибудь про одиночество, «loneliness». Футляр распахнулся с легким вздохом, совсем как банка с супом, когда ее вскрываешь. Джимми извлек книгу из футляра и открыл ее с конца, где предполагал найти нужную главу.

Вместе этого он увидел огромную машину с большими колесами, похожую на игрушечную деревянную собачку, которой он играл в детстве. Страшная и черная, с заостренным носом, эта машина смотрелась невозможно большой по сравнению со стоящим рядом человеком. Джимми ожидал, что человек начнет двигаться, но, потерев страницу, обнаружил, что это всего лишь картинка, вроде лица отца на его удостоверении, но настолько четкая и с такими яркими цветами, что выглядела совсем реально.

«Локомотив», прочитал Джимми. Он знал эти слова. «Локо» — значит «сумасшедший». А «мотив» — это причина, по которой человек что-то делает. Он долго рассматривал картинку, гадая, по какой сумасшедшей причине ее кто-то изготовил. Джимми осторожно перевернул страницу, надеясь узнать больше об этом локомотиве…

…И с воплем уронил книгу. Потом запрыгал и стал отряхиваться обеими руками, чтобы это чудовище не забралось ему в комбинезон и не укусило. Вскочив на матрац, он стал ждать, пока успокоится колотящееся сердце. И все это время он не сводил глаз с лежащего на полу раскрытого тома, ожидая, что из него вылетит рой насекомых, подобно вредителям на фермах. Но ничего не произошло.

Он осторожно приблизился и перевернул книгу ногой. Проклятое насекомое оказалось еще одной картинкой на согнувшейся странице. Джимми разгладил ее, прочел вслух слово «саранча»[13] и задумался: что же это за книга? Она совершенно не походила на детские, на которых он вырос, а бумага… Изумительная бумага. Переработанная из макулатуры бумага, на которой они писали в школе, ей и в подметки не годилась.

Посмотрев на обложку, Джимми увидел, что и надпись на ней отличается от обложки книги на столе. Та называлась «Правила», а эта — «Наследие». Он стал просматривать ее, перебрасывая по несколько страниц сразу, и увидел на каждой яркие картинки, абзацы текста и описаний, множество рассказов о невозможных деяниях и невозможных вещах. И все это в одной книге.

Нет, не в одной. Он поднял взгляд на массивные полки, плотно забитые металлическими футлярами, помеченными и расставленными в алфавитном порядке. Он снова поискал локомотив, машину на колесах, великанскую по сравнению со взрослым мужчиной. Нашел нужную страницу, вернулся к матрацу и мятому комку простыней. Неделя одиночества подходила к концу, но теперь Джимми уже не смог бы заснуть. И очень долго.

Бункер № 1

2345 год

Дональд ждал в комнате связи, когда руководитель восемнадцатого отзовется и он проведет для него свой первый инструктаж. Чтобы убить время, он вертел ручки настройки, позволявшие переключаться на разные камеры в этом бункере. Не сходя с места, он мог наблюдать за всеми жителями целого мирка. При желании он мог влиять на их судьбы. Мог нажатием кнопки убить их всех. Пока он жил и жил, замораживаясь и оттаивая, эти смертные занимались своими делами, жили и умирали, даже не подозревая о существовании Дональда.

— Это как жизнь после смерти, — пробормотал он.

Оператор за соседним пультом связи повернулся и молча взглянул на него, и Дональд понял, что произнес эти слова вслух. Он уставился на оператора, чьи вьющиеся черные волосы смотрелись так, словно их в последний раз причесывали сто лет назад.

— Просто это… как будто смотришь на них с небес, — пояснил Дональд, показав на монитор.

— Да, впечатляющее зрелище, — согласился оператор и откусил от бутерброда.

На экране какая-то женщина орала на другую, тыча ей пальцем в лицо. Это была комедия, только без записанного смеха за кадром.

Дональд заставил себя промолчать. Он переключился на кафе в восемнадцатом и стал наблюдать за людьми, собравшимися перед большим экраном. Там была уже небольшая толпа. Они смотрели на безжизненные холмы, то ли ожидая возвращения ушедшего чистильщика, то ли молча грезя о том, что находится за ними. Дональду хотелось поведать им, что она не вернется и что за этим холмом ничего нет, — хотя и сам втайне разделял их мечты. Ему очень хотелось послать беспилотник, чтобы взглянуть на окрестности, но Эрен сказал, что беспилотники предназначены не для осмотра местности, а для сбрасывания бомб. И еще у них ограниченный радиус действия, потому что наружный воздух разорвет их в клочки. Дональду хотелось показать Эрену свою руку, веснушчатую и розовую, и сказать, что он уже побывал за тем холмом и вернулся. И спросить, действительно ли наружный воздух настолько опасен.

Надежда. Вот что это было такое. Опасная надежда. Он видел, как люди в кафе смотрят на экран, и чувствовал родство с ними. Именно так древние боги попадали в неприятности, влюблялись в смертных и ввязывались в их дела. Дональд мысленно рассмеялся. Он подумал о той чистильщице, о толстой папке со сведениями про нее и о том, как он вмешался бы, если бы имел такую возможность. Он подарил бы ей жизнь, если бы смог. Аполлон, умирающий от любви к Дафне.