Московский полет - Эдуард Тополь

Я кивнул на надпись на стене:

– А как же Дима? – И подумал: вот еще одна драма: Дима, Анин сын, влюблен в эту девочку, а она уезжает.

– Ну а что я могу сделать?!! – обозлилась девчонка. – Они нарочно увезли его в Сочи, как только мы получили разрешение на эмиграцию! Хотя это полный бред! Он все равно ко мне приедет! Ну подумайте сами: разве человек с фамилией Шифрин может жить в этой стране? Даже если он возьмет фамилию своей матери, антисемиты его все равно выявят!

В ее голосе было такое ожесточение, что я тут же вспомнил, на кого она была похожа – на юную еврейку, которая митинговала в Ленинграде на площади у Казанского собора – одна против толпы антисемитов.

– Значит, ты будешь ждать его в Бер Шеве? – спросил я.

– Ну… – Она пожала плечами. – Если он мне будет писать… Но дело не в этом! Они не понимают, что этот эксодус не от нас зависит! Это решение Бога! Он решил, что евреи должны уехать из этой страны, и еще семнадцать лет назад открыл нам границу. Но вы же знаете евреев – мы всегда спорим с Богом и торгуемся! Поэтому добровольно уехали только вы и еще сто тысяч. А два миллиона остались. Ну? Что Богу делать? Как выселить отсюда этих евреев в Израиль? Только погромами! Будет парочка погромов – все поедут! Вы понимаете?

Я смотрел на эту юную ребе в джинсах. Такой оригинальной теории мне не приходилось слышать.

– Знаешь что? – сказал я. – Возьми эти цветы. Это тебе от меня и от Димы. Я уверен, что он приедет в Бер Шеву.

– А вы ему кто? – спросила Римма.

– Я ему просто тезка. Он Дима, а я Вадим. Такое вот случайное совпадение. Держи цветы! Они как раз с юга, крымские розы. И – зай гезунт!

– Тода раба, – ответила она на иврите.

Боже мой, родина, что же ты делаешь??? Даже с детьми!!!

Часть седьмая

45

– Секрет семейного счастья? – Софья Максимовна Брауде прищурилась, затянулась сигаретой.

Странная шестидесятилетняя блондинка, мать двоих взрослых сыновей, бабушка троих внуков и начальник крупного эстонского строительного треста, Брауде оказалась моей соседкой по купе в скором поезде «Москва – Таллинн». Но в купе мы курить не хотели, вышли в коридор и до двух часов ночи у открытого окна обсуждали перспективы распада Советского Союза.

Поезд клацал колесами, как хороший рысак подковами. За окном убегала черная августовская ночь с далекими дымами химических заводов над темными лесами.

Москвичка и русская по рождению, Софья Максимовна в двадцать лет вышла замуж за эстонца слесаря, сорок лет прожила в небольшом эстонском городе Пярну и как бы олицетворяет дилемму, раздирающую сейчас всю советскую империю, – конфликт окраинных национальностей со «старшим русским братом». Еще с царских времен русские селятся в этих, теперь национальных, республиках и, обживая, русифицируют школы, газеты, радио, телевидение и весь язык административного общения сверху донизу. Но теперь, в 1989 году, вдруг оказалось, что люди ни одной из 104 национальностей, населяющих СССР, не желают этой русификации, даже эскимосы заполярного Таймыра требуют независимости и автономии.

Что же делать русским, которых в этих нерусских республиках уже 30 миллионов!

– Только одно, – твердо сказала мне Брауде, – учить язык страны, в которой живешь. Если вы поедете жить в Америку, вы что же – будете американцев заставлять говорить по-русски? Или если японец едет жить в Италию, разве итальянцы говорят с ним по-японски? Мы для эстонцев – японцы, так какого черта они должны учить наш язык, а не мы – их? А наши Иваны приезжают в Литву, Эстонию или там в Киргизию, занимают лучшие районы и начинают русским лаптем эстонский суп хлебать! И знать не хотят ни о какой культуре! А я, например, за полное отделение Эстонии от России! От этого нашему русскому Ивану со временем только лучше будет – или он из Эстонии к себе в Рязань уедет, родную землю из золы поднимать, или он останется в Эстонии и цивилизуется здесь на европейский манер…

Вот так мы замечательно дискутировали в ночном поезде «Москва – Таллинн», и я все жалел, что не могу включить магнитофон, а потом переслать эту пленку Бочарову, Горбачеву и Ельцину. Моя бы воля, я бы вообще выбрал эту Брауде в Верховный Совет.

Но одиннадцать лет назад советские власти за мои же 500 рублей избавили меня от советского гражданства, и теперь я, слава Богу, выбираю других депутатов в другие парламенты. Впрочем, Брауде, конечно, не подозревает об этом, я для нее – московский журналист-попутчик.

– Вы прожили с мужем сорок лет, и, насколько я понимаю, вы из тех женщин, которые лидируют в семье. А ваш муж этим доволен? Или он по характеру подкаблучник?

– Эстонский муж – подкаблучник?!! Да вы что?! – засмеялась она. – Нет, я дома только жена! А никакой не начальник треста и даже не главный инженер! Ведь у эстонцев характер – камень! Это же северные люди, викинги! Поэтому дома я – жена, и только.

– Все сорок лет?

– Абсолютно!

– И вы счастливы со своим мужем?

– О да! Я бы и сегодня за него замуж пошла, если хотите знать.

– Ну, тогда мне просто повезло: вы ответите мне на вопрос, который меня мучает уже десять лет. В чем секрет семейного счастья?

– Секрет семейного счастья? – Она прищурилась, затянулась сигаретой. – Знаете, а я ведь отвечу! Когда я выходила замуж, мать моего мужа, эстонка, позвала меня к себе и сказала: «Если ты хочешь, чтобы у тебя была крепкая семья, то запомни такие правила. Никогда не ходи по дому в халате. Утром встала – и тут же приведи себя в порядок – лицо, руки, волосы, все. И сразу оденься так, как нужно, чтобы никаких засаленных халатов! Это раз. Второе: жена должна где-то работать, чтобы муж знал, что она независима. И третье: жена должна быть днем хорошей хозяйкой, а ночью – б…». Извините за это слово, но это так! Я прожила с мужем сорок лет, и я знаю, что говорю. В семье все зависит от женщины. От хорошей жены муж не уходит даже поб…вать! Поэтому, когда мои сыновья женились, я каждую невестку звала к себе и тоже давала ей этот урок. И теперь они замечательно живут с моими сыновьями, и я у них самая любимая гостья!

…А поезд все цокал по рельсам, по темной ночной русской долине: «На Запад! На Запад!» И гудел протяжно и взволнованно, как жеребец в предчувствии весны и свободы.

Брауде ушла в купе спать, а я все стоял в пустом коридоре ночного поезда, курил и смотрел в открытое окно. Где-то там, в этих темных русских просторах, гуляют наши прошлые жизни, моя и Лизина. И какие-то люди носят нас в себе, смотрят нас в наших фильмах, называют своих детей нашими именами и разговаривают с нами во снах. А мы даже не знаем об этом, мы живем какой-то параллельной жизнью, как в Зазеркалье…

46

Трехлетняя Хана, нарядно одетая, торжественная и любопытная, стояла на стуле во главе праздничного стола. Лиза держала высокие свечи и от горящей спички в Ханиной ручке зажигала высокие свечи в большом серебряном подсвечнике. На Лизе были новое темно-синее платье и белая косынка, которая очень шла к ее большим черным глазам.

Я сидел по другую сторону стола, в белой рубашке и ермолке, и читал им ту самую брошюру «Шабат в еврейской жизни», которую написал когда-то для маленького еврейского издательства «Призыв».

– «…Зажигая субботние свечи, поднимая чашу с вином и отказываясь от любой работы в субботу, евреи тем самым веками, тысячелетиями отвергали свою зависимость от мира вещей, бедствий и рабства в очередном галуте. Шабат был днем полной свободы и способом устоять в любом принижении. Подумайте, разве можно сломить, уничтожить, поработить или обратить в другую веру народ, который постоянно, из недели в неделю, из года в год и из века в век каждый седьмой день празднует свою свободу! Даже у американцев, которые считают себя самыми свободными людьми в мире, есть в году только один День независимости. А у евреев – пятьдесят два!..»

Я перевернул несколько страниц.

– Так, теперь инструкции: «Заслонившись рукой от зажженных свечей, хозяйка дома произносит следующее благословение…» Повторяй, Лиза: «Благословен Ты, Предвечный Бог наш, Царь вселенной, освятивший нас своими заветами и заповедавший нам зажигать свечу святой Субботы…»

Лиза негромко повторяла, Хана смотрела на нас с восторгом и изумлением, для нее это была какая-то новая игра.

– Папа, а мне что говорить? – спросила она.

– Повторяй за мной Киддуш субботы. – Я стал читать с книги: – «И был вечер, и было утро… День шестой… И совершены были небо, земля и все их воинство… И совершил Бог к седьмому дню творение Свое, которое сделал, и почил в день седьмой от всего творения, которое сделал. И благословил Бог день седьмой и освятил его…» – Дальше, как повелела инструкция, я взял бокал с вином и продолжил над вином: – «Благословен ты, Господин Боже наш, Царь вселенной, сотворивший виноградный плод… Барух ата, Адонай Элохэйну, мэлэх Хаолам, борей пери хагофен…» – Следующую часть молитвы нужно было читать над хлебом, но я вдруг отложил брошюру и сказал: – Нет, не могу! Я не слышу это внутри себя…