Пророк - Итан Кросс

всего вы боитесь самого себя. Вам страшно представить, на что вы способны.

– Не угадали. Разговор окончен. И не пытайтесь меня преследовать!

Шоуфилд сделал шаг назад.

– Я знаю о вас больше, чем вам кажется. Вы считаете, что родились без души. Я в курсе, что вам внушали, когда вы были ребенком. Слышал о том, что делал с вами Пророк. Я знаю, что случилось с вашими друзьями в подземелье, когда вы сидели в центре круга и наблюдали, как они сгорают заживо.

Шоуфилд снова шагнул, теперь вперед, и крикнул:

– Ничего вы не знаете!

Маркус незаметно осматривал территорию. В парке было немало мест для позиции снайпера, однако одно из них особенно выделялось. Менее чем в сотне ярдов за спиной Шоуфилда стояло небольшое зеленое здание с металлической крышей. Ее длинные скаты нависали над стенами. Маркус рассмотрел вывеску: «Кафе «У фонтана». Зимой кафе явно не работало, а угол обстрела предоставляло замечательный, одновременно надежно защищая стрелка.

– Вы так считаете? Я знаю, кто был вашим отцом. А вы? Вы догадываетесь?

Шоуфилд внезапно растерялся, точно с небес сошел ангел и дал ему под дых. На его лице появились страх и замешательство.

– Заткнитесь, вы!

Маркус подошел еще ближе.

– Харрисон, вы ведь умный человек! Вы же не верите, что родились в результате непорочного зачатия? Или думаете, что Люцифер явился из подземного царства и обрюхатил вашу мать? Полно! Вы всю жизнь подозревали правду.

– Не вам об этом говорить!

Маркус сделал еще шаг вперед.

– Я посетил вашу мать в лечебнице для душевнобольных Уилл-Каунти. Она рассказала мне всё, все свои грязные тайны.

– Вы лжете!

Шоуфилд вытянул руки с гранатами перед собой, словно создавая перед Маркусом невидимый барьер. Он дрожал, причем явно не от холода.

– Душа у вас имеется, есть и отец, как у каждого человека. Думаю, вы знаете, кто он, да и всегда понимали, только страшились признать правду.

– Пророк не мой отец!

Маркус придвинулся еще на метр.

– Ваша мать сообщила мне, как Конлан приглашал ее в свою келью для особых уроков. Предполагаю, что не только ее. Боюсь, он переспал с каждой девочкой в подземелье. Сколько ей тогда было? Двенадцать, тринадцать? Вас он тоже забирал на эти особенные занятия?

– Да заткнитесь вы! – взвизгнул Шоуфилд.

Маркус бросился вперед.

117

Некоторые копы, участвовавшие в перестрелках, рассказывали о том, что время в такие минуты едва ли не останавливается, и действие на фоне всплеска адреналина разворачивается словно в замедленной съемке. Мэгги сейчас испытала совершенно обратный эффект. Схватка в маленьком домике в Брайтон‐парке произошла настолько быстро, что ее ум просто не поспевал за событиями.

Образы и чувства мелькали вспышками, будто в калейдоскопе. Пистолет в руке О’Мэлли… удар в лицо… она падает на стол… О’Мэлли всаживает три пули в грудь Эндрю… в ушах звенит от выстрелов… в воздухе повисает резкая вонь пороха… Эндрю валится на жалкий старый диван… диван опрокидывается, и Эндрю падает лицом на грязный желтый линолеум…

Эндрю задел при падении край стола, и старая лампа без абажура упала на него сверху. О’Мэлли обернулся к Мэгги, поднимая пистолет. Сработал рефлекс, и Мэгги едва не кинулась прочь из комнаты, однако пересилила себя и, схватив зеленый стул, швырнула его в О’Мэлли. Тот вскрикнул от боли и все же устоял на ногах.

Маркус учил Мэгги использовать в качестве оружия все, что подвернется под руку. И она последовала совету: ухватив за столешницу старый стол, опрокинула его на врага.

О’Мэлли отшатнулся – и вновь поразил Мэгги. Еще несколько минут назад ирландец выглядел хрупким стариком, а теперь словно скинул лет двадцать и оказался на удивление сильным и быстрым. Удар не свалил его.

Мэгги потянулась к запасному пистолету – маленькому «глоку», закрепленному на лодыжке. Не успела она выхватить оружие, как О’Мэлли снова бросился на нее и нанес удар наотмашь рукояткой пистолета.

Мэгги грохнулась на пол, почувствовав, как из раны на лице потекла кровь. Падение вышибло воздух из ее легких, и «глок», выскользнув из руки, отлетел в угол комнаты.

Мэгги смутно осознала, что старик ее здорово разыграл, однако на рефлексию времени не оставалось – О’Мэлли уже поднимал пистолет.

Он открыл огонь, однако Мэгги успела перекатиться к задней двери. Дверь была деревянной, тяжелой, с облупившейся от времени белой краской. Горячий свинец просвистел справа, слева, в разные стороны полетела штукатурка, и Мэгги просто вынесло в предбанник. Прежний хозяин огородил его со всех сторон, превратив в прачечную. Мэгги захлопнула за собой дверь. Еще три пули прошили дерево, выбивая из него щепки.

Мэгги судорожно просчитывала варианты. Выскочить в заднюю дверь, бежать за помощью? Она не могла бросить семью Шоуфилда в пустом доме. Ее дело – защищать людей, а не заботиться о своей шкуре…

В голове снова прозвучали слова Маркуса: Оружием может стать что угодно…

В прачечной стояла старая желтая сушилка и белая стиральная машина. Судя по запаху, комнатку не раз капитально заливало. Над машинами висела полка с пыльной бутылью ополаскивателя для ткани и большой емкостью «Хлорокса».

Оружием может стать что угодно…

Мэгги схватила «Хлорокс», отвинтила пробку и, пригнувшись к полу, затаилась у двери. Этому трюку ее тоже научил Маркус. Как правило, люди ожидают увидеть цель на уровне своей груди и головы, и именно в эту область падает первый взгляд. Если старик не увидит ее сразу, то подарит ей долю секунды, и даже такой короткий миг часто становится решающим в сражении.

Несколько глубоких вдохов, и передышка закончилась. О’Мэлли пинком распахнул дверь и сунул внутрь руку с пистолетом. Не колеблясь ни секунды, Мэгги выплеснула содержимое бутыли в лицо ирландцу.

О’Мэлли увидел ее в последнее мгновение и дернулся назад, что позволило ему спасти глаза. И все же жидкость попала на лицо и на руки. На воспаленную кожу отбеливатель подействовал как самая настоящая кислота, вылитая на открытую рану. О’Мэлли пронзительно взвыл – и все же ни на миг не остановился: кинулся на Мэгги с диким кличем банши, безумно вращая глазами, и сбил ее на пол.

Обмотанные бинтами руки обхватили шею девушки и стали давить, одновременно колотя ее головой об пол. Столько ярости и жестокости было в этом нападении!.. Мэгги пиналась, царапалась, рвала обожженную плоть, однако злоба заставила О’Мэлли забыть о боли. Чем больше Мэгги сопротивлялась, тем сильнее он сдавливал ее горло.

Через несколько секунд Мэгги ощутила, что сознание меркнет. Легкие разрывались от недостатка кислорода. Она продолжала бороться и пыталась ухватить хоть глоток воздуха через нос, однако чувствовала лишь едкую вонь паров