Жертва - Гарольд Карлтон

Мужчины застегнули брюки, благодарно похлопали ее, наклонившись, скользнули губами по щекам. Вскоре Марчелла вновь осталась одна. Несколько минут сознание балансировало между реальностью и мечтой. Мужчины, проходившие по рядам, заинтересованно приглядывались к беспорядку в ее одежде, и ей пришлось застегнуть блузку и опустить юбку, привести себя в порядок, встать, испытывая дрожь, и покинуть зал.

«Какая другая женщина пошла бы на такое? — спросила Марчелла у себя самой. — Я». Марчелла вышла из клуба через пожарный выход, двинулась по пугающе темной аллее, избегая быть замеченной; она сомневалась, что кто-либо из посетителей клуба входил в круг ее читателей или знал ее в лицо, но лучше принять меры предосторожности. Перейдя через Девятую авеню, она прошла на восток по Пятьдесят седьмой улице. Тело ее еще била дрожь от только что полученного наслаждения.

Дойдя до Бродвея, она посмотрела вдоль улицы, ожидая, когда появится одно из ее больших чудачеств. Ей надоело чувствовать себя, подобно бедной родственнице Эми, занимая у нее машину только в то время, когда та была свободна. Когда написанный ею роман был переиздан в седьмой раз, она купила себе «роллс-ройс», выбрав шикарный лимузин цвета морской волны и наняв Дональда, представительного водителя-негра. Теперь, возможно, она будет жить той жизнью, о которой мечтала многие годы. Ей не нужны имение в Саутхемптоне и бассейн. Достаточно удобной квартиры в районе Центрального парка и этой сногсшибательной машины, этого готового услужить шофера, который отвезет ее туда, куда она пожелает. Отлично, сейчас ей хотелось поехать домой.

Машина появилась на условленном месте. Дональд всегда высаживал ее и забирал за несколько кварталов от клуба, чтобы ее посещения и выходы из клуба были как можно менее подозрительными. Хотя клуб «Партнеры» располагал гимнастическим залом, рестораном и рядом других мест для встреч, она была уверена, что все непременно догадаются, что она посещала именно кинотеатр. Устало она забралась на заднее сиденье, Дональд набросил кашемировое покрывало ей на колени. Она не могла встретиться с ним взглядом, словно он мог учуять исходивший от нее запах секса. Он отвез ее домой, она пожелала ему спокойной ночи, сказав, что завтра ей потребуется машина к десяти утра. Один из привратников поднялся с ней в лифте, пожелав хорошей ночи. Наконец Марчелла очутилась дома, в излюбленном коконе-квартире. Прежде всего теплая ванная, затем она прослушала записи на автоответчике, глядя через окно своего рабочего кабинета на Центральный парк, зеленевший внизу полуночной зеленью. Все сообщения носили деловой характер; каким-то образом она создала себе жизнь, вращавшуюся вокруг ее книг.

Прежде чем забраться в чистую белоснежную постель, она опустилась на колени на ковер, прижав лоб к ладоням, положив локти на край кровати. «Прости меня», — молила она. Она не знала, кого именно просила сделать это.

Молодой человек, спавший в ее кровати, лежал так тихо, так спокойно, что кто-нибудь другой мог подумать, что он мертв. Но она отлично знала, как он спит, знала, что он мог внезапно мощно заворочаться, перевернуться на другой бок, проворчать что-то невнятное, прежде чем снова провалиться в этот глубокий, глубочайший сон, которому она так завидовала. Скользнув в кровать подле своего сына, не прикасаясь к нему, глядя на его правильный профиль и слегка улыбающиеся во сне губы, Марчелла лежала на спине с открытыми глазами. Если это было непристойным, а она знала, что это было непристойным, то почему она чувствовала себя так великолепно? Если тебе хорошо — делай это! Не так ли привыкли говорить? К чему эти страхи, будто странное, восхитительное пристрастие лишает ее чего-то иного — чего-то по-настоящему ценного? «Боже милостивый, — вновь прошептала она, — Боже, в которого я не верю. Прости меня. Я ужасаюсь самой себе». Вскоре она уснула.

«Э-э-эх!» Эми положила большой кусок козьего сыра на изрядный кусок французского батона. Они завтракали в «Ультимо», новом итальянском заведении, открывшемся в верхней части Бродвея, в один из первых жарких летних дней.

— Помнишь тот кинотеатр, что я показывала тебе в клубе «Партнеры»? — спросила Эми Марчелла. — Одна моя знакомая совсем помешалась. То есть я хочу сказать, она ежедневно ходит туда вот уже несколько недель! Я понимаю, неплохо несколько раз, но…

Она подняла брови.

— Как можно привязаться к подобному месту? — спросила Марчелла, стараясь, чтобы голос звучал безразлично. И сделала небольшой глоток крепкого черного кофе.

— Может быть, это напоминает девочкам об их первом тайном свидании? — предположила Эми, набивая рот. — Знаешь, женщины моего поколения, кто вырос до так называемой сексуальной революции, мы много проказничали в темноте. Говорят, первые шаги оставляют неизгладимые впечатления. Я всегда предпочитала последние ряды! Возможно, поэтому у меня особое отношение к такси и лимузинам? — прыснула она.

Мозг Марчеллы напряженно работал. Неужели и она пристрастилась? Сладкое сексуальное уединение ее встреч уже стало важной частью ее жизни. Неужели темнота и новые партнеры заслонили, почти стерли воспоминания о том, как ее гладил отец, как прикасался к ней Гарри, темноту исповедальной кабинки и отца Кармелло, выслушивавшего и благословенно отпускавшего ее прегрешения?

— Когда-нибудь я напишу об этом месте, — произнесла Эми, принимаясь очищать большой апельсин. — Если бы кто смог поверить…

— Да… — Марчелла кивнула. — Немного трудно поверить.

Эми пристально посмотрела на нее.

— А как ты удовлетворяешь свою сексуальную потребность? — внезапно спросила она. — Ты ее удовлетворяешь, это я могу сказать наверняка. Когда женщина лишена такой возможности, у нее на лице появляется такое изголодавшееся выражение — своеобразная недостаточность. У тебя нет такого изголодавшегося взгляда, Марчелла…

Марчелла закурила сигарету, избегая удовлетворять любознательность Эми.

— Громко читаю Пятую поправку к Конституции, — рассмеялась она, сильно затягиваясь и выпуская дым.

— Скрываешь от меня, да? — Эми пыталась шутить. Марчелла видела, что она немного обеспокоена.

«Слишком плохо, — подумала она. — Эми мой агент и подруга, а не отец-исповедник».

Марчелла опять была там вчера, в самом начале вечера. Затем она неторопливо брела по Девятой авеню, высматривая Дональда и машину на Пятьдесят седьмой улице, а ноги ее вибрировали от наслаждения. Дома, после душа, она вытянулась на кровати, а Марк постучал в дверь ее комнаты.

— Хочешь послушать музыку? — спросил он.