Жертва - Гарольд Карлтон

— О, — проговорила Марчелла, почувствовав, как внутри больно кольнуло. — Извини. Давай перекусим сандвичами, а потом пойдем обменяем.

Прогулка по улицам в обществе дочери оказалась целым событием. Туго обтянутая фигура Сони привлекала внимание мужчин. Когда они проходили мимо бригады строителей, те не могли удержаться от двусмысленных намеков и одобрительного свиста, встречные мужчины буквально пожирали ее глазами. Провоцирующая походка Сони, высокая, устремленная вперед грудь, длинные грациозные шаги, полуоткрытый рот — весь ее облик, казалось, говорил, что она позировала фотографу. В магазине «Блумингдейл» она умудрилась отыскать дорогое, облегающее тело, черное платье, стоившее больше всей одежды, купленной Марчеллой. Крутясь перед зеркалом, прикладывая платье к себе, Соня заявила:

— Вот это круто!

Марчелла взглянула на других покупателей, наблюдавших за поведением Сони.

— И когда же ты думаешь носить это? — спросила она.

— Есть много мест, куда можно отправиться, — пожав плечами, ответила дочь, — прошвырнуться…

Марчелла вздохнула:

— Поищи что-нибудь более подходящее. Подростковое.

Вешая платье на вешалку, Соня посмотрела на мать разочарованным взглядом.

— Забудь про него! Я одна зайду сюда как-нибудь и куплю его.

Всю дорогу домой Соня сидела в такси надувшись.

Лето они провели преимущественно в саутхемптонском доме Эми, где прошли практически все уик-энды. Там они плескались в бассейне и наблюдали за писателями-мужчинами, влюбленно взирающими на облаченное в бикини тело Сони. Эми была околдована Соней.

— Она гораздо прекраснее и безрассуднее любой из героинь моих романов, — нередко говаривала она, усаживая Соню на своих субботних обедах рядом со старыми сварливыми мужчинами и наслаждаясь одолевающими их страданиями.

В сентябре Марчелла записала Соню в одну из частных школ, где основной упор делался на изучение изящных искусств. Преподавание велось преимущественно на французском языке. Соня потребовала дополнительно уроков пения, танцев и гимнастики, записавшись на них в несколько различных школ, расположенных недалеко от Бродвея. Когда учебный год начался, она почти постоянно отсутствовала дома. Ее оправданием была работа, курсы, уроки, а также случайные конкурсы. Иногда она так уставала, что по утрам спала часов до одиннадцати, когда приходила прислуга, наводившая порядок в квартире. По выходным она либо исчезала, либо беспрерывно ела на кухне, словно не могла утолить напавший на нее голод. Соня взорвала их привычный домашний распорядок, как шар для боулинга, брошенный в спокойную воду бассейна. Иногда по ночам она плакала во сне, но когда Марчелла прибегала к ней в спальню, неизменно отвечала, что все в порядке. Мечта Марчеллы, чтобы иметь дочь, с которой можно было бы жить общими интересами: ходить по магазинам, гулять в парках — испарялась всякий раз, когда эта прекрасная, холодная незнакомка входила в комнату.

— Мое братское покровительство также не действует, — признался Марчелле Марк. Очевидно, Соня страдала от беспокоивших ее ран. Когда в ней вскипал гнев, зрелище было ужасным. Иногда от случайного замечания, брошенного Марком, она готова была выцарапать ему глаза. Позднее она извинялась перед ним, говоря, что в момент ярости ей хотелось причинить ему боль.

Бывало, после нескольких дней молчания и полного игнорирования Марка, она неожиданно заходила к нему в комнату и как ни в чем не бывало начинала рассказывать ему об отце кого-нибудь из школьных друзей, с которым у нее роман.

— Если я ему прикажу, то завтра же ради меня он бросит жену, — бывало, говорила ему Соня.

— Ты явно ненормальная, знаешь? — обычно говорил Марк.

В ответ она улыбалась и ехидно говорила:

— По крайней мере, я не сплю с мамочкой! Вот что я называю ненормальным! Знаешь, иногда я сбегаю из школы, чтобы поискать работу в качестве модели. Мир моды переполнен умными парнями вроде тебя, Марк. Все они с ума сходят по мне — им нравится мое лицо, мои груди, мои волосы, все такое, но они для меня как братья. Я знаю, полно симпатичных парней, кто хотел бы познакомиться с тобой, Марк. Что ты на это скажешь? Пойдем со мной как-нибудь, я познакомлю тебя…

После этого она ускользала из комнаты, улыбаясь сама себе тайком, оставляя его охваченным чувством странной неудовлетворенности, словно ей удавалось заглянуть в какую-то часть его души, в существование которой он никогда не признавался даже самому себе.

Когда на ее имя пришло письмо от адвоката, представлявшего интересы Гарри, Соня с подозрением взглянула на конверт.

— Как он узнал, что я здесь? — спросила она. Марчелла, готовившая кофе на кухне, повернувшись, посмотрела на нее.

— Официально тебя объявили пропавшей, дорогая. Естественно, что всех уведомили, что ты отыскалась, включая полицию и адвоката твоего отца.

Марчелла видела противоречивые чувства, отражавшиеся в глазах Сони, когда та вертела конверт в руках.

— Дорогая, — Марчелла прикоснулась к ее плечу, — не принимай все так близко к сердцу!

Соня пожала плечами и отправилась в школу. Вечером того же дня за обедом Марчелла спросила ее:

— Как насчет отца?

— Господи! — воскликнула Соня, бросив вилку. — Как ты произносишь его имя! Словно он для общества враг номер один! Зачем ты вышла за него замуж, если ненавидела его?

Марчелла отпила глоток вина, заставляя себя не смотреть на Соню. Она знала, что обмен взглядами лишь разозлит дочь.

— Соня, — сказала она осторожно, — знаю, ты считаешь себя очень взрослой, но не забывай, я все еще твоя мать и я не хочу, чтобы ты когда-либо разговаривала со мной подобным образом! Я не ненавижу твоего отца, и запомни, это он обманул меня! Забрал тебя от меня! Сейчас он находится под арестом, ему предъявлены серьезные обвинения, и он может получить до пятнадцати лет тюрьмы. Его могут выпустить под залог в полмиллиона долларов, которые он не в состоянии собрать. Это все, что я знаю, может быть, тебе известно больше?

Соня разглядывала последние капли кока-колы, которые перекатывала в своем стакане, затем подняла на мать свои фиалковые глаза.

— Не могла бы ты внести залог? — спросила она.

Марчелла выдержала ее взгляд.

— Нет, — просто ответила она.

Соня крутила в руках пустую пачку сигарет.

— А ранчо, конюшни, моя лошадь?

— Об этом мне ничего не известно, но полагаю, что все конфисковано государством для покрытия судебных издержек, — ответила ей Марчелла.

— Тебе повезло, что ты тоже не оказалась в тюрьме, — сказал ей Марк. — Как соучастница.