Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

Ише как же Вы прикажите мне с има боротисе,

Ише как же бороцьсэ, как же управла(я)цьсэ?

Или со всема ле вдруг боротисе,

Али с кажным же порось водитисе?..»

250. Тут захотелосе Добрынюшки поборотисе;

Да схватил-де Добрынюшка фсех заедино же,

Да захватил он в охабочьку веть семь человек.

Хто был ф серёдочьки, — того ро́жжало,

И ёго ноньче только одна пена осталасе.

255. Как не с ким стало Добрынюшки управлетисе,

Добрынюшки не с ким веть стало поправлетисе.

Ухватил-де Добрынюшка тотарина за ногу,

Да как зачял Добрынюшка тотарином помахиват(ь):

Как фперёт-то махнёт, — дак ноньче уличи;

260. А назат-от махне(ё)т же, — да с переулочками.

И завёрнулса Добрыня да на добра коня,

Да хватил-де Добрыня тотарина за ногу,

И стал-де тотарином Добрынюшка помахивать;

Ише и сам Добрыня из речей зачял выговарывать,

265. Ише сам из речей да стал приговарывать:

«Ише крепок тотарин на жылье — не порвицьсе!»

Ише колько ветъ бьёт да силой храброю, —

А вдвоё-фтроё да конём топчет же.

Да тогда-ле выходит Батей сын Батеевичь,

270. Он выходит нониче на балхон к сибе,

И гледит-де он, смотрит ф трубочьку подзорную.

И тогда-ле Батей да сын Батеевичь

И он скричал-звопел да громким голосом:

«Вы уланове-булан(ов)е, сильни-могучи богатыри!

275. Вы остафьте веть мне тотар хош на семена;

Я согласён вам платить да дани-пошлины,

277. За двеначчэть тут лет да дани-выходы!..»

353. Женитьба и отьезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича

Да прежде Казань да слободой слыла

Да ноньче Казань да словёт городом.

Да во том-де городе славном Киеви

Иш(е) жыл тут Микитушка — не старилсэ;

5. А не старилсэ Микитушка — преставилсэ.

Оставалась у Микитушки любима-та семья,

А любима-де семья у его — да молода-та жона,

Молодая жена да чядо милоё,

По прозваньицю это чядо Добрынюша Микитичь млад.

10. Оставалсе Добрынюша малолеточьком.

Да как стал же он Добрынюша на возрости, —

Да как три годы Добрынюша он ключьничял,

Да три годы Добрынюша он блюшничял*,

Да три годы Добрынюша да он чяшничял.

15. Да тогда же Добрынюша как женицсэ стал,

Ише стал-де Добрынюша да стал на возрости,

Ише брал-де Добрыня Настасью-королев(ис)ьню в замужесьво.

Да тогда-ле Добрынюша гулять пошол

Да оставил молоду жону Настасью-королевисьню;

20. Да как сам он из речей начял выговаривать,

Ише стал он из речей крепко наказывать:

«Проживи-ко ты, Настасья-королевисьня, перва-та петь лет,

Проживи-ко ты, Настасьюшка, фтора-та петь лет,

Проживи-ко ты, Настасьюшка, третья-та петь лет;

25. Дак тогда-ли, Настасьюшка, — живого нет...

А тогда-ли, Настасья, да хош замуш поди,

И тогда-ли, Настасья, хош вдовой сиди.

Да веть будут на тебе да женихи-ти сватацьсе,

Ише будут женихи да ниско кланецьсе;

30. Ише князя-бояра, сильни-могучи богатыри

Ише будут веть сватацьсе да ниско кланяцьсе;

Да купьци-ле, гости станут сватацьсе торговыя,

Ишше фсе-ле кресьянушка прожытосьни.

За кого ты нонь хош, за того пойдёш,

35. За одного не ходи только за Олёшеньку!»

Прожила-де Настасьюшка перва-та петь лет,

Прожила-де Настасьюшка дак веть фтора-та петь лет,

Прожила-де Настасьюшка третья-та петь лет;

На шеснаццатоё нонь лето ноньче выступило:

40. Да тогда-ле Добрынюшки живого-то нет.

Ише стали на Настасьи женихи-ти сватацьсэ,

Ише стали женихи да ниско кланецьсе;

Ише стали женихи сватацьсе: купьця-гости торговые,

Ише те-ле кресьянушка прожытосьны;

45. Не за кого-де Настасья не йдёт в замужесьво.

Ише стал-де Олёшенька нонь сватацьсе.

Не за кого-де она не пошла в замужесьво;

А пошла-де она за Олёшу за Поповиця,

Запоручила она свою да буйну голову,

50. И дала-ле она свою да руку правую.

А спроводила ей свёкрофка, матушка богосужона,

Спроводила к веньцю невестушку богосужону

И садилась на лавоцьку на брусьцятую;

Да как села под косесьцято да окошечько,

55. Да стала везде смотреть в окошечко,

Да веть стала она да слезно плакати;

Во слезах-то сидит, сама выговарыват:

«Да не стало у мня дитятка родимого,

А не стало невески да богосужоной, —

60. Ише некому миня стало поить-кормить!..

У мня резвы ножечьки приходилисе,

Да у мня белы-ти ручушки примахалисе,

Очи ясны у мня да пригледелисе, —

Ише некому миня стало поить-кормить,

65. Ише некому меня стало обувать-одевать!..»

Да згленула на улоньку шырокую:

Вдруг идёт полениця по улици широкое,

Да идёт веть полениця да долгополая.

Да потходит полениця да к шыроку-ту двору —

70. Да к шырокому двору да ко красну крыльчю,

Ко красну-де крыльчю поленичя дол(г)ополая.

Да заходит поленичя да на красно крыльчё,

Да берецьсе поленичя да за вито-то кольчё,

Отпираёт вурота да нонь шырокия,

75. Да заходит полениця да во светлу-ту грыню,

Да ставаёт полениця да против матици:

«Уш ты здрастуй, причесна вдова Омельфа Тимофеёвна!

Уш ты, где же твоя невестушка богосужона?

Она в пир ле ушла, или в веселу беседушку да уехала?»

80. Отвечала пречесна вдова Омельфа да Тимофеёвна:

«А не на пир ёна ушла, не на беседушку, —

Да ушла-де, уехала в замужесьво». —

«За кого же ушла да уехала?» —

«Да ушла-де, уехала за Олёшеньку за Поповичя!»

85. Ише тут у поленици смутились очи ясныя;

Ише тут поленици да за беду-ту пришло,

За велику досаду да показалосе:

«Уш ты ой еси, пречесна Омельфа да Тимофеёвна!

Ише дай-ко мне, пожалуй да звончяты гусли,

90. Да пойду-ле я к Олёшеньки на свадёпку!»

Ише тут пречесна вдова Омельфа да наговариват:

«Уш ты ой еси, чядо да чядо милоё!

Не ходи ты к Олёшеньки на свадёпку:

У Олёшеньки на свадёпки люди злы таки,

95. У ворот-то приворотники-то были зле того,

А середи-то двора да караульшыки,

И у