Врата в преисподнюю - Олег Бондарь

Вековую тишину нарушили радостные вой и свист. Присутствующим понравилось новое развлечение.

— И кому, как не друзьям молодых, ублажать всемогущих? — закончил свою речь председатель и снова заработал бурю оваций.

— Ну ка, подсоби, — обратился затем ко мне, поднимая с земли связанного барашка.

И я безропотно подчинился его приказу.

— Тебе туда нельзя… — пробовала остановить меня Татьяна.

Однако я не мог ничего с собой сделать. Разумом осознавал смертельную опасность уготованной председателем ловушки. Только тело и разум, почему-то перестали быть единым целым…

Игорь с Ященко подхватили второго барашка, и мы вчетвером направились к вершине пирамиды.

Я заметил, что Татьяна идет вслед за нами.

Не знаю, было ли это нарушением традиции, да и существовала ли такая традиция до сегодняшнего дня, но председатель не пытался препятствовать девушке. Наверное, ее присутствие в нашей компании его вполне устраивало.

Первому предстояло пасть смертью храбрых барашку, предназначенному в жертву за счастье и благополучие Федора и Катьки.

Капитан Ященко ловко свалил тушу на жертвенный камень, извлек откуда-то длинный острый нож, оттеснил Игоря и профессиональным движением перерезал горло несчастному животному.

Я не любитель кровавых зрелищ. При виде крови, почувствовал тошноту и поспешно отвернулся.

Очнулся от дикого крика восторга, издаваемого Федькиным шафером.

Каплеподобная чаша к тому времени была до краев заполнена алой жидкостью, а Игорь стоял на камне и размахивал над головой тушей убиенного, обескровленного барашка. Парень был во власти дикого, непонятного мне, веселья. От вида пролитой крови у него, словно бы, крыша поехала…

В отличие от Игоря, Ященко и председатель держались спокойно и невозмутимо. Капитан стащил Игоря с камня, что-то сказал ему, и парень, не переставая издавать диких воплей, вместе с барашком отправился вниз.

На вершине скалы мы с Татьяной остались наедине со своими врагами. Надвигалась развязка затянувшейся драмы.

Теперь уже не только тело, но и чувства мои оказались парализованными необъяснимой силой, исходящей от мрачных камней. Они словно бы наслаждались своей властью надо мной, самим своим величавым спокойствием утверждая, что никуда я не денусь, и, что неоткуда мне ждать спасения.

Кажется, я даже поверил в это и перестал на что-либо надеяться. Более того, я смирился с неизбежным и стал подобен тому самому барашку, безропотно ожидающему, когда ему перережут горло.

Окровавленный клинок жреца уже вонзался в мое тело…

Тогда мученическую смерть согревала надежда на возвращение домой. Теперь рассчитывать было не на что.

Впереди меня ожидала лишь Вечная Тьма…

Откуда же такое безразличие к собственной участи?

Почему я не сопротивляюсь?

С долины нас не было видно, как и мы никого не видели внизу. Мы находились на плоской вершине, отрезанные от всего живого. Вдали медленно протекала река, вокруг нее холмилась успевшая пожелтеть степь.

Все это уже казалось каким-то нереальным. Лишь только глубокое синее небо было близким и почти осязаемым…

— Что же вы застыли, молодые люди? Не пора ли агнцу принять уготованную ему участь? — измывался Андрей Павлович.

Глаза капитана Ященко излучали кровожадный блеск и не обещали ничего хорошего.

Татьяна стояла у жертвенного камня и растерянно озиралась вокруг.

Она еще могла убежать, но, по-моему, даже не мыслила об этом.

Андрей Павлович приблизился ко мне, нагнулся и подхватил лежавшего у моих ног связанного барашка. Легко поднял его и небрежно бросил на влажный от крови камень.

Милиционер стоял рядом с девушкой.

— Держи! — приказал председатель, и я покорно ухватился за голову несчастного животного.

В тот же миг над ним взблеснул остро заточенный клинок. Барашек содрогнулся в моих руках, издал робкий блеющий звук, который тотчас сменился предсмертным хрипом.

Теплая липкая жидкость потекла по моим рукам, после чего кровь из горла животного брызнула фонтаном и заслепила глаза.

Мир вокруг превратился в алое зарево.

На какое-то мгновение я полностью ослеп.

Сильные руки схватили меня за плечи, повалили на спину и я ощутил под собой мокрую шероховатую поверхность жертвенного камня.

И, опять-таки, я даже не пытался сопротивляться.

Все происходило, вроде бы, не со мной. А если даже и со мной, то в каком-то нелепом кошмарном сне, который кажется страшным, лишь пока спишь. И я спал, во всяком случае, внушал себе, что сплю, с непонятным садистским наслаждением ожидая той страшной боли, которая меня разбудит, перечеркнет несуразность происходящего и возвратит все на круги своя…

— Не надо! Не трогайте его! — услышал голос Татьяны и резко мотнул головой, чтобы согнать с глаз красную пелену.

Что-то больно оцарапало шею, и рядом со мной раздался стук железа о камень. Наверное, нож не выдержал удара и сломался, потому что Ященко громко выматерился.

В моих глазах уже немного прояснилось.

Я снова увидел над собой небо. Только оно больше не было голубым и бездонным.

Тяжелая серая туча заслонила солнце. С каждым мгновением она опускалась ниже, окутывая все вокруг белесой мглой. Мне показалось, что в надвигающемся тумане я распознал смутный силуэт таинственного Стража Монастырища. Он был все в том же бесформенном балахоне и подавал какие-то знаки моим мучителям.

— Так ты, значит, вырываться… — хрипел надо мной Ященко, и его тяжелое колено надавило мне на грудь.

Стало тяжело дышать. Из груди вместе с воздухом вырывался только беспомощный хрип.

— Держи девчонку! — внезапно истерически завизжал Андрей Павлович.

Но милиционер был слишком занят. В его занесенной руке снова блестел нож.

Опуститься он так и не успел.

Я ощутил толчок, и тело капитана слетело с меня. Затем еще один толчок и уже я покатился куда-то вниз, больно соприкасаясь с каменными выступами и острыми ветками кустарников.

Потом я услышал громкий крик Татьяны. Так мог кричать только умирающий человек…

В густом тумане уже почти ничего нельзя было разглядеть.

Почти на ощупь я добрался до жертвенника. Увидел неясную склоненную фигуру и опустил ей на голову загодя припасенный булыжник. Тяжело охнув, капитан Ященко медленно опустился на землю.

Теперь очередь Андрея Павловича.

Где же он?

Я беспомощно озирался вокруг, однако, со всех сторон меня обступала матовая, совершенно непрозрачная, стена.

Затем я споткнулся обо что-то мягкое. Наклонился, провел рукой. По длинным волосам узнал Татьяну.