Великие рогоносцы - Эльвира Ватала

А вот с третьей, развратной Цезонией, вдовушкой по пекарю с тремя от него детьми, жил дружно и любил, кажется, сам недоумевая почему и говорил: «Я все-таки добьюсь от тебя признания, каким ты, стерва, меня любовным напитком напоила, что я так влюблен в тебя». В самом деле, «ни кожи, ни рожи», как говорится, да еще потрепанная почти многодетная мать с истасканными половыми органами. Странно. Не правда ли? Римские граждане, как боевой клич, подхватили это сомнение императора, и когда его убили, то без всякого зазрения совести полоснули Цезонию мечом, а родившуюся девочку, дочь Калигулы, треснули о римские стены: только мозги ее прыснули. Но приворот или нет, не знаем, но Калигула не оставляет со времени женитьбы на Цезонии свои эротические удовольствия. Развлечения его, впрочем, довольно однообразные — он изобретательностью Нерона не отличался: мучить, убивать, бросать диким зверям ни в чем не повинных людей, но и наблюдать бои гладиаторов!

О, бои гладиаторов! Неправилен лозунг римских императоров: «Хлеба и зрелищ»! Он есть другим: «Без хлеба, но зрелищ!» Для голодного народа, не имеющего куска хлеба, устраивались великолепнейшие зрелища — бои гладиаторов и это было для них и хлебом, и зрелищем, и эротическим удовольствием! Но это тема для другой книги, а пока оставим ее в покое.

Наказание «трех сестер»

 арод, дающий прозвища своим монархам, ошибся в одном: надо было к эпитету «Красивый» прибавить еще «Жестокий». Этот король, правящий Францией в тринадцатом веке, очищающий от скверны свое государство сожжением еретиков-еретиков-тамплиеров могущественного религиозного ордена, поначалу не видел, что творится у него под носом, в собственном дворце. А там, дорогой читатель, истинный разврат, и даже кровавые преступления. И занималась этими преступлениями не кто иной, только жена Филиппа Красивого Иоанна, дочь Генриха I, короля Наваррского. Родив королю троих сыновей, которые впоследствии будут французскими королями — Людовика X «Сварливого», Филиппа V «Длинного» и Карла IV «Красивого», она, неудовлетворенная сексуально и полная кровожадных инстинктов, устроила на башне Несль не уютное любовное гнездышко, а кровавый притон. Это туда почти каждую ночь приглашались молодые любовники, чаще из студентов, а наутро их убитых впихивали в мешок и сбрасывали в реку. И пошла из веков в века «гулять» легенда о жестокой, кровожадной Иоанне, пока в настоящее время некоторые историки этот миф объявили абсолютно неправдивым. Но давайте по порядку. Стоит до сих пор на левом берегу Сены башня, снабженная винтовой лестницей. Сегодня в ней находится французский институт. А в тринадцатом веке башня принадлежала Иоанне Наваррской, жене Филиппа Красивого. Потом она перейдет к жене Филиппа Длинного Жанне Бургундской, которая ее продаст Филиппу VI Валуа. Он в свою очередь подарит башню своей жене Жанне Хромоногой. Так вот, по утверждению историка Робера Амбелена, вековая легенда, ходящая в народе, что якобы жена Филиппа Красивого убивала там своих любовников, абсолютно неправдива. Не ту особу народ «Кровавой» назвал. По Амбелену, не Иоанна Наваррская убивала на башне любовников, а Жанна Хромоногая. А это — уже гораздо позднее историческое время, дорогой читатель. Но до полной истины теперь не доберешься. Мы вот только знаем, что сейчас историки все время хотят перелицовывать историю и вечно книжки свои выпускают с громким и путающим названием: «Тайны и секреты истории». Мы, в нашем непритязательном «крестьянском» разумении, представим вам историю Нельской башни в таком виде, в каком она веками «гуляла» в народе.

Словом, Иоанна Наваррская, родив королю троих сыновей, принялась на Нельской башне за кровавые оргии. Каждый вечер туда, на самую верхотуру приводили молодого студента, королева проводила с ним ночь, а утром, по примеру «Синей бороды», убивала любовника, и слуги, зашив в мешок, сбрасывали труп в Сену. И вот однажды одному из студентов удалось спрятать в карман перочинный нож и, когда его живого зашили в мешок и сбросили в Сену, он под водой мешок распорол, выплыл наружу и все рассказал властям. Не знаем, убил ли Филипп Красивый после таких «знаний» свою супругу, но прожила она очень недолго, всего тридцать один год. И долго еще после этого лодочники якобы вылавливали из Сены мешки, где находились трупы молодых людей, брошенных в Сену.

Робер Амбелен, не отрицая злодеяний, совершаемых на Нельской башне, их авторство приписывает Жанне Хромоногой, жене Филиппа VI. Она, дескать, склонна к кровожадности, а не гордая красавица Иоанна Наваррская. Эта Жанна Хромоногая, после смерти которой от чумы, народ веселился так, будто государственный праздник наступил, действительно была неприятной особой. Мало того, что вечно кричала, визжала, слуг по щекам била, но она еще и под башмаком своего супруга держала. Сама страшная, уродливая, с черными зубами, каким-то зобом, хромоногая, а вот поди ты…. Король не мог обойтись без ее сексуальных услуг и очень любил, хотя нередко поколачивал пребольно. Она после упоительных любовных ночей с мужем-королем, когда их «ин» и «янг» сливались в одно жуткое наслаждение (любовь зла, полюбишь и козла), выкрадывала у него из-под подушки королевскую печать и от имени короля суд над подданными вершила: смерти их предавала. Король, узнав о таком процедуре жены, выпорол ее хорошенько, но выгнать от себя не смог, аргументируя это так: «Я знаю, какая это подлая женщина, но я жить без нее не могу». Вот ведь несчастная сила любви, или любовного напитка — не знаем, но наверное, приворот здесь имел место. А поскольку эта действительно жестокая женщина, хотя и внучка Людовика IX Святого, добродетельного короля, имела тенденцию травить неугодных придворных и однажды чуть по ошибке ее собственный сын не выпил яд, не для него предназначенный, то Робер Амбелен утверждает, что преступления на Нельской башне совершала именно эта королева.

Для нас это собственно, не так уж и важно, важно, что плохая слава Нельской башни не заглохла после смерти Иоанны Наваррской. Другие особы там устроили любовное гнездышко, правда, любовников не убивали, за них убьет их свекор Филипп Красивый. Однако по порядку.

Вот, значит, скучают в королевском дворце три королевские жены: Маргарита, Жанна и Бланка. Молодые, красивые, а мужья на них «ноль внимания», развратничают с придворными дамами. «Они же, будучи темпераментными особами, несмотря на свое высокое положение, мечтали о любви, тяжело вздыхая. Вечерами они садились у окна и часами наблюдали за моряками, которые разгуливали по набережной Сены, горланя песни. Можно ли вообразить, до какого жалкого состояния дошли бедняжки после двух лет супружества?»

Очень над участью трех сестер (одна двоюродная) «болеет» английский эротический писатель Ги Бретон: «Маргарита, самая красивая и самая темпераментная из троих, таяла просто на глазах. Огонь желания пожирал ее». И вот, чтобы пожар внутри нее не разгорелся и не спалил бы ее до тла, решает она заиметь себе любовника. Словом, эта Маргарита Бургундская, жена Людовика X Сварливого взяла себе в любовники придворного кавалера — красавца Филиппа де Аунэй. Кавалер не против: принцесса молодая, красивая и за любовь хорошо платит. Но, чтобы не скучно им было, предложил вовлечь в эти оргии и двоюродную сестру Маргариты, Бланку, жену Карла IV Красивого. Красивый то он может и красивый, как и его голубоглазый с шелковистой блондинистой бородкой отец, но в постели… О нет, в постели он не Казанова и даже, кажется, «янг» у него вообще отсутствует. И Бланка охотно согласилась участвовать в оргиях, благо у Филиппа де Аунэй родной брат был. А чтобы еще не скучнее было, прихватили в эти оргии и еще Жанну, сестру родную Бланки, жену Филиппа V Длинного. У нее на любовном поприще все в порядке, трое дочерей растут, но почему солидарно не поучаствовать в оргиях. Так сказать на правах «зрительницы». Подглядывание — тоже наслаждение дает. И вот этот квинтет занялся на верхотуре Нельской башни замечательными оргиями. Любили друг друга в разных позициях и при разном освещении. Часто вместо свечей им служил отблеск костра, на площади внизу, где их тесть Филипп Красивый безжалостно еретиков-тамплиеров жег. И, измучившись смешаном «ин» и «янг», влюбленные выходили на террасу Нельской башни и с восторгом наблюдали мучения еретиков. А Маргарита еще и говорила: «О, как прекрасно, когда в наши любовные стоны примешивается стон мучимых еретиков». Но скоро ли, долго ли, но только приезжает из Англии погостить к тятюшке Филиппу Красивому его дочь Изабелла, которая была замужем за английским королем — гомосексуалистом Эдуардом II. Она плакалась, плакалась отцу в жилетку над своей тяжелой участью жены короля-гомосексуалиста, который своего любовника Деспенсера больше ее любит, отец войной на Англию не пошел и даже дочь не очень-то и утешает в ее тяжелой доле. Филипп Красивый иного мнения о женах: раз муж от них убегает к любовницам мужского пола, значит, сами они виноваты: плохо мужу телом служили. Тогда Изабелла, которая от ревности, желания мести и еще какого-то сложного чувства отвергнутой жены совсем ошалела, обращает внимание своего отца на странное явление: оба брата де Аунэй носят на поясе ее золотые кошельки с дукатами, которые она в подарок своим свояченицам Маргарите и Бланке привезла. К чему бы это?